Страница 98 из 116
— Хотел от руки, печатными буквами, размножить и разбросать в людных местах. Подальше, конечно, от хутора. На станции, в станице на базаре. Ты как на это смотришь?
— С неодобрением. Знаешь, почему? Пользы мало, а случиться могут большие неприятности! Многие знают, что ты сочинял стишки. Лёха, например. Поэтому лучше не рисковать.
— Хотелось отметить славную дату, — явно огорчился юный поэт. — И хоть по-комариному, но куснуть или хотя бы припугнуть… если не самих оккупантов, то хотя бы их приспешников.
— Куснуть бы надо, это точно, — согласился приятель. — Того же Гапона. Но не словами, а как-то почувствительнее. К старосте у меня личные счёты: приказал забрать у моей крёстной корову. Она проследила, куда отвели — и что ты думаешь? Поставили у него в базу. На откорм.
— Выслуживается, прихвостень фрицевский! Сперва откормит и только после этого им на стол. Заделать бы ему красного петуха, чтоб нечем было и свою худобу кормить.
— Как раз с этим я к тебе и шёл. Посоветоваться, как это лучше сделать, чтоб не влипнуть.
— У него во дворе аж две скирдяки люцерны, и есть хар-роший способ их уничтожить. При этом без всякого риска быть заподозренным.
— Что за способ? Выкладывай, — оживился Ванько.
— Я недавно прокипятил в подсолнуховой золе клочок ваты от старой фуфайки, — начал Федя издалека. — Рудик подсказал. И знаешь, какой она стала горючей! Не хуже той, что имеется в подсолнуховых шляпках.
— Ну и что? Огонь добывать у нас пока есть чем.
— Слушай дальше. Если из такой ваты изготовить жгутик длиной… ну, скажем, в полметра (это можно определить опытным путём), чтобы тлел минут десять. Один конец вставить в бумажную трубочку, насыпать в неё немного винтовочного пороху и рядом положить тряпку, смоченную в керосине… Смекаешь? Поджечь жгутик с другого конца…
— Он дотлеет до пороха, от вспышки загорается тряпка, — закончил его мысль Ванько, — и…
— Красный петух готов!
— А за это время запросто можно слинять, и гадай, кто это сделал. Что ж, это получше, чем мина с линзой!
— Хотя бы потому, что устроить всё это можно глубокой ночью и в любую погоду.
Их рассуждения прерваны были ворвавшейся в хату возбуждённой троицей. Лица ребят светились радостью. Не успел Ванько спросить о причине, как Борис вручил ему листок бумаги. Тот, пробежав глазами, воскликнул:
— Так это ж весточка от Андрюшки!
Федя выхватил и впился глазами.
— Точно… Уж я-то его каракули знаю! — Волнуясь, начал, читать: «Сообщаем, что мы живы, здоровы и в безопасности. Вы всё поймёте, узнав, что с нами тот, кого мы видели на островке в бинокль с кургана. Он тоже шлёт вам горячий привет. Мама пусть не переживает: у нас тут всё нормально. М. всех вас целует, а я крепко жму руки. Андрон». Да, это писал он. Жаль, что не сможем уже порадовать тёть Веру, — добавил Федя, возвращая весточку.
— Вы где это раздобыли? — всё ещё не мог поверить глазам Ванько.
— Вот он, — кивнул Борис на Рудика. — Токо что принёс от тёти.
— Он принёс ещё одну радостную новость, — добавил Миша.
Все взоры обратились на обладателя новостей.
— Ещё мне стало известно, будто под Сталинградом фашисты встретили решительный отпор, и Красная Армия больше не отступает. Тётя узнала это то ли от самих немцев, то ли ещё откуда и надеется, что успехи гитлеровцев на этом кончутся.
— Это — долгожданная новость! Спасибо, Рудик. — Ванько на радостях хотел тиснуть ему ладонь, но тот предусмотрительно спрятал руку за спину.
— У него ещё одна… ну, не новость, воще, а так, ценную мыслю подал. Расскажи, Рудя, сам (с тех пор, как сосед «исправился», между ними установились прежние отношения).
— Про телефонный провод? Ну, дело было так. Тётя строго наказала быть поосторожней из-за записки, и я пошёл не через станцию, а решил прошмыгнуть через путя правее. Неподалёку от насыпи увидел провода. Их трудно не заметить: один красный, другой зелёный и проложены по земле. Поблизости никого, дай, думаю, посмотрю, что там под изоляцией. Срезал немного, а под нею стальной провод. Правда, многожильный, но вполне пригодный для петель.
— Нужно откусить метров хотя бы по десять! — воскликнул Борис.
— Это обтяпать труда не составит, — буднично сказал Ванько. — Пока Фрицы где-то там спохватятся, мы будем уже на хуторе.
Вечером того же дня дело было успешно «обтяпано».
У т р о выдалось пасмурное, но без тумана. Небо набухло тяжёлыми, низкими тучами. Глянешь вверх — и не понять, стоит ли вся эта свинцовая масса на месте, или всё же куда-то ползет. Кажется, вот-вот закружат в безветрии первые снежинки-мотыльки. Или, как это бывает на Кубани чаще, зарядит противная, бесконечная морось.
Ставить петли из нового провода отправились вчетвером, прихватив — уж очень он скулил-просился! — и Тумана. В прошлом году удовольствие сопровождать их выпадало ему часто. И заключалось оно в том, что имелись возможности поразмяться — погонять зайцев. Первое время, вспугнув с лёжки, он гонялся за ними до изнеможения, потом пришёл к выводу, что догнать — это, вообще-то, и необязательно. Достаточно делать вид, что имеешь такое намерение да при помощи громкого лая поддать жару, чтоб у косого душа забилась в самые что ни на есть пятки.
В этом году такое счастье улыбнулось впервые, и собачьей радости не было границ. Он то убегал вперёд, то, наоборот, отставал, внюхиваясь во что-то, одному ему ведомое; то озорной его лай слышался справа или слева, то он вдруг гнал косого прямо на ребят.
Нынче они попадались ещё чаще. Наплодились ли за лето чересчур, война ли согнала в эти края, но будь Туман понеопытней, укатали бы они его, как известную Сивку крутые горки.
За кладбищем, на подходе к лиману, заметили трёх подозрительных типов, которые на небольшом удалении друг от друга шли степью, то и дело нагибаясь, словно что-то ища.
— Интересно, кто это шляется по бывшей нашей территории? — недовольно проворчал Борис, передавая мешок со снастями напарнику.
— Лично меня, воще, это теперь не волнует, — обозвался тот. — Я снял тут последние две петли. А с этими пройдём на ту сторону гравийки. Во-он к тому кургану, под самой Ивановкой. Они там ещё непуганные и подальше от хутора.
— Да, так будет безопаснее, — одобрил Ванько. — Дома тоже чтоб никаких следов!
— Я всю изоляцию сжёг до капельки! — заверил Миша.
— Мне кажется, вон тот длинный смахивает на Лёху гапона, — досмотрелся Борис.
— И с ним Плешивый и Гундосый. По-моему, они ищут петли… Надо б их хорошенько предупредить, воще.
— А знаете, это хорошо, что они нам встрелись, — сказал Ванько. — Вы им не грубите. Станем вести себя вежливо: надо выведать, не обзавелся ли Лёха новым волкодавом.
Туман, поначалу знавший о близком присутствии чужаков лишь по запаху следов, метров со ста обнаружил их и визуально. Сердито облаял, но предпочел вернуться поближе к своим. Сблизились.
— Ба, знакомые лица! — наигранно-удивлённо воскликнул Борис. — А я голову ломаю: кто бы это мог быть? Привет, Лёха, как житуха?
— Та здоров, якшо нэ шуткуеш…
— Здравствуй, Лёша! — подойдя, любезно поприветствовал его и Ванько.
— Ты не держишь зла за тот случай у ерика, когда вы завязали нам сухаря? — подал руку для приветствия.
— Здоров був, — с неохотой протянул тот свою. — Тилькэ нэ давы, бо я нечайно пальця вывыхнув.
— Да? Как же ты так… Ну, я тремя пальцами. Чё это вы тут делаете?
— Чулы, шо якось пэтлямы зайцив ловлять. Хочемо найты, шоб глянуть, як их роблять.
— Ну и как, нашли?
— Та пока ни. Пакилэць якыйсь бачив, круг вытоптанный, заячий шерсть. Цэ, мать, вы тут ловытэ?
— Можем оставить это место вам. А сами хотим поставить где-нибудь в другом.
— Так вы йдэтэ ставыть пэтли? Покажить хочь одну, як вы их робытэ!
— Можем не только показать, но и подарить. Миша, выбери-ка самую лучшую, надо поделиться с товарищами опытом.
Мишка развязал мешок, долго копался в нём, ища образец, изготовленный из старой проволоки.