Страница 59 из 116
А завтра он обшарит всё побережье. Не может быть, чтоб остался в одиночестве! Найдёт их, живых или мёртвых. Нет, только живых! Может, и они его ищут, приводнившись где-то за мысом. Или ждут помощи — разбившиеся, покалеченные, где-нибудь под деревьями, на которые угодили с парашютами… Может, это случилось неподалёку — надо начинать поиски немедленно, пока светло!
И Андрей направился в сторону мыска, держась вблизи воды: здесь, по влажному песку, идти легче, так как ботинки почти не грузнут, лишь оставляют чёткий след. Таких же следов высматривал и он, вглядываясь в каждый метр побережья. Мало ли, может, пока их с лётчиком качали волны, прибивая к берегу, они, благополучно выбравшись, решили, что мы остались на дне раков кормить. Или, наоборот, отправились искать пресной воды? Предположение малоправдоподобное, но проверить надо. Если не попадутся следы от обуви, то, может, хоть какой-нибудь предмет прибьет к берегу. Даже в случае, если оба парашюта отказали и все утонули, разбившись с более чем трехсотметровой высоты. В голову приходили всякие невероятные мысли…
А между тем солнце близилось к верхушке леса и вот-вот должно было скрыться за ним. Позади осталось едва ли не полкилометра, но никаких следов или признаков обнаружено не было… Надо, пока не стемнело совсем, насобирать топлива, — решил он и свернул к зарослям, где виднелись сухие, широкие и длинные листья каких-то пальм, застрявшие в поросли бамбука. Не понадобятся для костра — послужат подстилкой; может, и тут, как в лимане, комарья полно — будет чем прикрыться.
Однако набрать сушняка ему не пришлось. Случилось нечто невероятное: оставалось каких-нибудь два десятка шагов, когда из зарослей навстречу ему вышло… шестеро дикарей. Среднего роста, худощавые, чернокожие и совершенно голые, если не считать за одежду какую-то бахрому, свисающую с пояса вокруг талии и прикрывающую серединную часть туловища… Они медленно, словно крадучись, приближались, непонятно жестикулируя и издавая ещё менее понятные восклицания…
Андрей застыл, как вкопанный; рука потянулась к кобуре сама. Выхватив пистолет и поставив на боевой взвод, попятился, опасаясь повернуться спиной и быть пронзенным копьем или стрелой. Правда, в руках у дикарей никакого оружия не было, но в зарослях, возможно, притаились и вооружённые… Может, подумалось ему, эти страхолюдины хитрят: заметили нож и пистолет, поняли, что просто так не взять, и прикинулись смирными?
Не выйдет, не на такого нарвались!
А «страхолюдины», видя что жертва отходит к воде, перестали подкрадываться, сошлись и стали о чем-то совещаться. О чём?.. Удалившись на приличное расстояние (добросить копье сможет разве что чемпион острова) остановился и он, прикидывая, что же предпринять. «Ну и влип в историю, ёк-карный бабай!.. Чего боялся, на то и напоролся: а ну как людоеды?.. Расскажи на хуторе — не поверят, а они, самые настоящие дикари, — вот, перед глазами, — рассуждал он, готовый постоять за себя до конца. — Интересно, случалось ли им иметь дело с белыми? Почему безоружные? Давно ли выслеживают? Почему тянули до захода солнца?» Эти и подобные им вопросы роились в голове; на них не было ответа и поэтому — что делать, как поступить, как вести себя с этими подозрительными типами он совершенно не представлял.
И ладно бы случилось это раньше, посветлу, но ведь уже скоро ночь; и не скоро, а уже темнеет. Ночь тут, видно, наступает быстрее, чем на Кубани — без вечерних сумерек. Только ведь скрылось солнце — и уже хоть глаз выколи… Островитян — как вроде и не было, лишь шорох песка под ногами да тихие голоса говорят за то, что они близко и не стоят на месте.
Держа пистолет наготове, достал из кармана фонарь. Нащупал кнопку, нажал — и тьму прочертил тонкий и плотный, как у прожекторов, луч, сразу высветивший и впрямь приблизившихся хозяев острова. Однако эти хозяева тут же рухнули наземь.
Подождав с минуту, Андрей выключил свет, присел, вслушиваясь, не убегут ли к себе в заросли. Когда снова нажал кнопку, те находились в прежних позах, напоминающих молящихся мусульман. Только мусульмане — в кино видел — опираются на ладони, а эти на локти, спрятав в ладони лица.
«Да они, похоже, боятся меня больше, чем я их! — сообразилон и решил подойти ближе. — Света, что ли, испугались? Пожалуй, так оно и есть: для дикарей это — чудо невиданное. А меня, небось, приняли за самого господа бога. Они верняк видели, как мы падали с неба. Если так, то мне бояться не след».
Придя к такому выводу, Андрей приблизился вплотную и, светя фонариком, стал разглядывать каждого из поверженных, страхом или почтением — пока неизвестно; пистолет, на всякий случай, держал наготове. У всех ушные раковины и мочки в нескольких местах продырявлены. Для ношения украшений, догадался он: об этом читал как-то у Майн Рида. Волосы короткие, как у каракульских ягнят, чёрные и курчавые. Спины и ноги то ли в шрамах, то ли это следы от царапин. Подошвы ног светлые, шершавы и мозолисты, как коленки у верблюдов, которых пришлось увидеть перед оккупацией, когда их прогоняли мимо хутора.
— И долго вы собираетесь вот так задницами светить? — заговорил он к ним; никакой реакции в ответ. Похлопал по плечу самого рослого и здорового:
— И тебе не стыдно — такой амбал и испугался света от фонарика! Вставай, не чуди. Я умираю от жажды, покажете, где тут у вас можно напиться. Да подними ж ты голову, ёкарный бабай! — совсем расхрабрился Андрей и принялся вовсю тормошить туземца, пытаясь таким образом поднять его с локтей.
Наконец это ему удалось: сперва один, а за ним и остальные пятеро, разогнувшись, встали на колени, а освободившиеся руки скрестили на груди. Стараясь не слепить им глаза, рассмотрел лица: безусые и безбородые, толстогубые, с приплюснутыми носами, ноздри тоже продырявлены. Судя по отсутствию морщин, молодые, не старше двадцати лет.
— Руки можете опустить, — разрешил он, но поскольку слов его не понимали, разрешение подкрепил действием: взял за запястья и развёл «по швам». — А теперь поднимайтесь с колен, — сделал знак рукой вверх. — Вот так. Надо возвращаться домой, уже поздно. Где-то ж есть у вас эта, как её… яранга, юрта, вигвам или как это у вас называется. Ну и турки ж вы, чес— слово! — посетовал, что туземцы не могут взять в толк, чего он от них добивается. — Ну и стойте тут, а я пошёл один!..
И он зашагал к зарослям, отбросив всякие страхи. Не доходя, оглянулся: «турки», видимо, пришли в себя от потрясения, осмелели и решили следовать за ним, словно за новоявленным вождём.
— Вот так бы и сразу! — похвалил, когда приблизились; подошёл и каждому пожал руку в знак одобрения. — А теперь идите впереди, а я постараюсь не отставать. — И он взмахом руки указал на заросли.
Из-за океана выползала огромная бледная луна. Сразу же заметно посветлело, но в зарослях ещё царил густой сумрак. Туземцы разбрелись, словно что-то ища. Он посветил фонариком, это вызвало возглас одобрения и все шестеро уверенно направились в одно место. Тут были сложены их доспехи: три пики и столько же дубин, напоминающих его хуторской киёк, но поувесистей. Такое снаряжение, подумал он, годится разве что для охоты на мелких животных.
Ещё его внимание привлекла сплетённая из коры или волокна небольшая торба. «Никак жратва?» — предположил Андрей, и его организм — уж неизвестно, каким образом — нашёл возможность выделить немного слюны во рту. То, чем он подкрепился в самолёте, осталось на берегу, желудок был пуст, и покушать, даже если в торбе поджаренная змея, он бы не отказался… Хотя жажда мучила гораздо сильнее голода.
Пока хозяева разбирали каждый своё оружие, он сунул руку внутрь торбы. Нащупал что-то твёрдое и круглое, величиной с дыню. Вытаскивать не стал: всё-таки чужое да и неизвестно, съедобно ли. Один из аборигенов — Андрей с самого начала принял его за старшого и не ошибся — словно угадав его мысли, извлек плод — тёмный и не похожий на дыню. Предложив садиться, выудил некое подобие ножа, изготовленного из расколотого вдоль маслака и нанёс несколько колющих ударов по кожуре, пытаясь продырявить. Твёрдая корка не поддавалась, и Андрей вынул из ножен кортик; взял плод из рук старшого и легко продолбил небольшое отверстие. Туземцы удивлённо и вместе с тем одобрительно загалдели. Его действия и сам предмет вызвали острый интерес. Дал им посмотреть кортик, вызвавший ещё большее изумление: они вертели его, разглядывали в свете фонарика, пробовали пальцем остриё, цокали языками, что-то восклицали, переговариваясь.