Операция «Валгалла»

— Простите, генерал, но я не могу этого сделать. Она собирается проводить меня за ворота, правда, любовь моя?

Клер придвинулась к нему, ее правая рука появилась из кармана с «Вальтером». Она ткнула дулом ему в бок и спустила курок.

Звук показался очень громким, он реверберировал от стен. Джексон дернулся, закричал от боли и стал отступать назад. Клер подняла «Вальтер», держа его двумя руками, и стреляла снова и снова, до последнего патрона, припечатывая Джексона к стене сбоку от камина.

Когда тело Джексона сползло на пол, она отбросила «Вальтер» и с искаженным лицом повернулась к Каннингу.

— Гамильтон?

Он раскрыл объятья, и она подбежала к нему.

Она лежала в темноте на кровати, как не более часа назад лежал Джексон, и ждала, боясь пошевелиться из опасения, что они могут придти снова. Потом, наконец, когда все, казалось, стихло, она поднялась, подошла к двери и закрыла ее на щеколду.

Она сняла раковину со стенда красного дерева и вынула спрятанный под ней маленький радиопередатчик. Ей сказали, что он называется S-фон. Английское изобретение, далеко опережающее в этой области любое немецкое. Оказалось у них, когда во Франции в руки «Гестапо» попал агент английской разведки.

Клер нажала электронный ключ, который автоматически инициировал сигнал вызова, и стала ждать. Почти немедленно у нее в ухе прозвучал голос Штрассера, чисто и отчетливо.

— Валгалла.

— Обмен. Это не работает. Его взяли в процессе.

— Убит?

Она замялась, но только на мгновенье.

— Да.

— Ничего не поделаешь. Вам придется сделать это самой. У вас осталось достаточно материала?

— Да. — Она снова колебалась. — Я не уверена, что смогу.

— Выбора нет. Вам известны последствия в случае провала. У вас хорошие шансы. После провала Джексона, они не ожидают повторения попытки изнутри. С какой стати им ждать? — Он помолчал. — Повторяю, вам известны последствия в случае вашего провала.

— Хорошо, — сказала она едва слышным шепотом.

— Договорились. Валгалла отбой.

Она посидела неподвижно несколько долгих мгновений, затем медленно встала и снова спрятала S-фон под умывальник. Потом Клер встала на колени, вытащила нижний ящик и достала из него два пакета пластиковой взрывчатки и детонаторы, оставшиеся от тех, что ей раньше удалось стащить из арсенала.

Штрассер сидевший за письменным столом в офисе Майера, закрыл крышку чемодана с радиопередатчиком и запер его. Он посидел некоторое время, обдумывая ситуацию, помрачнел лицом, встал и вышел.

Риттер сидел в баре у камина и наслаждался поздним ужином. Сыр, черный хлеб и пиво. Гоффер, как обычно, держался неподалеку, на случай, если он будет нужен.

Когда Риттер посмотрел на него, Штрассер сказал:

— Боюсь, полный провал. Он убит.

Риттер сказал спокойно:

— Что теперь?

— План остается тем же. Мой агент сделает еще одну попытку.

Риттер выбрал из портсигара сигарету и закурил ее от лучинки из камина.

— Одно меня удивляет: почему этот ваш человек с самого начала не попытался это сделать? Зачем эта сложная шарада с Джексоном?

— На самом деле, объясняется все очень просто, — сказал Штрассер. — Она женщина.

Майер поднялся по лестнице из кухни с подносом, на котором лежали сэндвичи, стоял кофейник и чашка. Огромный финн у двери посмотрел на него совершенно безразлично. Это был один из тех, кто ни слова не говорил по-немецки, как было хорошо известно Майеру. Он попробовал простой английский, но снова никакой реакции. Не помогли и несколько фраз по-французски, которые Майер знал. Тогда он приподнял поднос и кивнул на дверь. Финн опустил «Шмайсер», отпер дверь и впустил Майера внутрь.

Гайллар сидел у кровати и промокал Арни влажный лоб. Было очевидно, что у мальчика еще высокая температура. Он стонал и метался по постели, хватаясь за одеяло.

— Аа, вот и вы, Йоганн, — сказал Гайллар по-немецки. — Я как раз созрел для этого.

— Как он, герр доктор?

— Немного лучше, хотя в это трудно поверить, глядя на него.

Майер поставил поднос на тумбочку у кровати и стал наливать кофе в чашку.

— Я сейчас проходил по коридору, который ведет из бара в кухню, — сказал он, понизив голос. — Не волнуйтесь из-за этого парня, он не понимает ни слова.

— Так что?

— Я слышал разговор герра Штрассера с майором Риттером. Они говорили о замке. Штрасер сказал, что у него там есть свой человек. Женщина.

Гайллар посмотрел на него удивленно.

— Невозможно. Там всего две женщины. Мадам Шевалье и Клер де Бевилль. Француженки до мозга костей. Обе. Что вы такое говорите, приятель?

— Только то, что слышал, герр доктор. Я думаю, они чего-то ждут. Что-то должно произойти.

Финн произнес что-то нераспознаваемое, вошел в комнату, схватил Майера за плечо, быстро вытолкал его за дверь и запер ее.

Гайллар сидел, глядя в пространство. Невозможно поверить. Майер, должно быть, не так понял. Не иначе. Мальчик вскрикнул, и Гайллар повернулся к нему, отжал салфетку, лежавшую в миске с водой, и осторожно вытер ему лоб.

Клер де Бевилль остановилась в тени у подножья запасной лестницы, прислушалась. Все было спокойно. Она осторожно открыла дверь слева от себя и вошла в гардеробную. Клер выскользнула оттуда через несколько секунд в шинели и каске, и то и другое ей было велико, но это не имело значения. В темноте было важно общее впечатление.

Когда она вышла на улицу, сыпался легкий снег, двор был темным, к этому моменту уже никто не работал около «Большой Берты». Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, спустилась по лестнице и пошла через двор к воротам.

Со стены слышался гул приглушенных голосов, это переговаривались дозорные. В самом тоннеле царило безмолвие. Она замешкалась у двери, за которой находилось поворотное устройство, затем осторожно нажала на дверную ручку. Дверь отворилась с легким скрипом. Внутри было темно. Испытывая огромное облегчение, Клер вошла внутрь. Пошарив рукой, она нашла выключатель и зажгла свет.

Каннинг стоял у стены вместе с Гессером, Бирром, Говардом и Файнбаумом. Клер замерла, побледнев, и неожиданно показалась им маленькой девочкой, нарядившейся в нелепую шинель и каску, из которых ее было едва видно, ради смертельно опасной игры, которая не удалась.

— Как вы узнали? — спросила она безразличным голосом.

— Ладно, я вам скажу, мисс, поскольку винить в этом нужно меня. — Файнбаум повесил на плечо М1 и подошел к ней, проверил у нее карманы, сразу нашел взрывчатку и детонаторы. — Видите ли, генерал очень недоверчиво отнесся к старику Баннерману и приставил меня за ним присматривать. Я сидел в коридоре, куда выходит дверь его комнаты, когда он оттуда вышел, и, простой факт, который не сразу стал известным, заглянул к вам, мисс. Остальное, как говорят в кино, вам известно. У меня не было шанса сразу рассказать об этом генералу, поскольку события приняли неожиданный оборот.

— Достаточно, Файнбаум, — сказал Каннинг.

— Как прикажете, сэр.

Файнбаум отошел от нее. Клер осталась беззащитно стоять. Каннинг смотрел на нее горящими глазами, с выражением боли на лице.

Гессер сказал, странно тихим голосом:

— Так Штрассер это Борман?

— Я не знаю. Я никогда его не встречала. Помните гестаповскую проверку в замке два месяца назад, когда с каждым из нас беседовали отдельно. Тогда я и получила инструкции от полковника СС Раттенгубера. Он сказал, что действует по поручению Бормана. В моей комнате был спрятан передатчик. Мне было дано расписание, когда я должна ждать сообщений.

— Детали нашего передатчика? — спросил Гессер. — Это ваших рук дело?

— Да.

— Ради Бога, ну почему? — резко спросил Каннинг.

— Да очень просто. Помнишь моего мужа, Этьена? — сказала она.

— Конечно. Убит при попытке к бегству из штаба СД в Париже.

— И я так думала, — сказала Клер. — Пока Раттенгубер не доказал мне, что это не так. Этьен жив, Гамильтон. Он выжил. Он заключенный в концентрационном лагере «Маутхаузен».