Страница 8 из 32
Он первым прошел билетный контроль и через минуту уже шагал, направляясь к главному выходу. Было два тридцать ночи, в это время толчеи на вокзале нет. Слегка дождило — напоминание о том, что наступила осень, и подчиняясь внезапному порыву, Пол решил прогуляться. Он поднял воротник плаща и направился по Монкебергштрассе к Сент-Паули, знаменитому кварталу, в котором находились лучшие ночные клубы Гамбурга.
Улицы оказались тихи и пустынны, и проходя мимо великолепных зданий, Пол невзначай вспомнил, как выглядел Гамбург в конце войны. Сплошные развалины — одно воспоминание о городе. Сейчас казалось невероятным, что здесь летом сорок третьего за десять дней было убито при бомбардировке больше семидесяти тысяч людей. Германия, действительно, возродилась, как феникс, из пепла.
Риппербан в любое время суток был шумным, говорливым, невероятно жизнерадостным. Идя сквозь толпу нарядных, веселых людей, Пол невольно сравнил этот квартал с Лондоном в три часа утра и усмехнулся. Как же они называли самое сердце Сент-Паули — Ди Гроссе Фрайхайт, кажется? Да-да, именно — Великой Свободой. Очень подходящее название.
Он проходил мимо вызывающих, расцвеченных неоновыми огнями фасадов ночных клубов, не обращая внимания на шлюх, цеплявшихся за его рукава, мимо Давидштрассе, где молоденькие девушки высовывались из окон, демонстрируя себя возможным клиентам. Пол спросил дорогу и вскоре отыскал «Тадж Махал» в самом конце Тальштрассе.
Вход был отделан под индийский храм, а швейцар носил восточный халат и тюрбан. Шавасс прошел внутрь между кадок, в которых росли пальмы. Молоденькая девушка в прозрачном сари забрала его плащ и шляпу.
Интерьер клуба соответствовал его внешнему виду: фальшивые колонны по всей длине главного зала и пальмы, пальмы в кадках. Официант, проводивший Пола к столику, производил внушительное впечатление расшитым золотом костюмом и ярко-красным тюрбаном. Экзотику портили только круглые очки в стальной оправе и вестфальский акцент. Шавасс заказал брэнди и огляделся.
В зале половина мест пустовала, и посетители казались уставшими, словно представление и вечеринка невероятно затянулись. На крошечной сцене дюжина девок расположилась на возвышении и, по-видимому, изображали принятие ванны в гареме. В центре роскошная рыжая девица тщетно старалась представить танец Семи Покрывал с явным отсутствием какого бы то ни было артистизма. И вот на пол сброшена последняя вуаль, раздаются вялые хлопки, и свет гаснет. Когда прожектора вновь зажигаются, девушек на сцене больше нет.
Появился официант с заказанным брэнди и Шавасс спросил его:
— У вас здесь работает фройлен Хартманн. Как бы с ней повидаться?
Халдей улыбнулся, обнажив зубы с золотыми коронками.
— Нет ничего проще, майн герр. После каждого шоу девушки выступают в качестве танцовщиц. Когда фройлен Хартманн освободится, я укажу ей ваш столик.
Шавасс отвалил ему щедрые чаевые, заказал бутылку шампанского и попросил два бокала. Пока он разговаривал с официантом, на сцене появился небольшой оркестрик, который сразу же приступил к исполнению музыкальных номеров. В тот же самый момент маленькая дверца рядом с кухней распахнулась, и девушки, словно по свистку, стали выходить оттуда.
Большинство из них были молоды и в определенном роде привлекательны. Они с наивной откровенностью выставляли напоказ свои пышные прелести и казались отлитыми из одной формы: все были с густо намазанными лицами и накрепко приклеенными к губам улыбками.
Пол почувствовал смутное неясное разочарование оттого, что одна из этих девушек должна была оказаться той, которую он искал, но тут дверь вновь распахнулась.
Официант указал ему глазами на дверь, но Шавасс и так сразу понял: это и есть Анна Хартманн. Как и остальные девушки, она носила туфли на высоких каблуках, темные чулки и узкое платье темного шелка, — облегающее ее бедра, словно вторая кожа.
На этом их сходство и заканчивалось. От нее исходила волна полнейшей безмятежности, почти абсолютного спокойствия. Она встала в проеме двери и непринужденно оглядела зал, и все в ней говорило о том, что она не принадлежит самому воздуху этого заведения и мерзость жизни не касается ее.
Внезапно Пол почувствовал необычайное волнение, которое вряд ли сумел бы объяснить. И дело было не в красоте девушки. Кожа ее отливала оливковым цветом, а иссиня-черные волосы были острижены по плечи. Округлое лицо и полные, хорошо очерченные губы, придавали ей чувственный вид, но открытый внимательный взгляд и твердая линия подбородка говорила о сильном характере, который моментально выделял ее из того мира, в котором она сейчас волей судьбы оказалась.
Она двинулась вперед и головы стали поворачиваться вслед. Мужчины с восхищением смотрели на нее. Она привычно увертывалась от мужских рук, а когда подошла к столику Шавасса, он поднялся и спросил:
— Фройлен Хартманн? Не хотите немного выпить со мной?
Она взглянула ему в лицо, заметила шампанское и два бокала.
— Похоже, вы здорово потратились, герр…
— Шавасс, — ответил он. — Пол Шавасс.
Ему показалось, что в глубине карих глаз что-то дрогнуло, но лицо осталось бесстрастным. Для любого наблюдателя она была просто девушкой, принимающей приглашение посетителя. Анна улыбнулась и присела.
— Очень мило с вашей стороны, герр Шавасс. Признаться, я люблю шампанское.
Пол снял с пальца перстень, который ему вручил Хардт, и передал девушке. Потом он вытащил бутылку из ведерка со льдом и открыл ее.
Пока он наполнял бокалы, Анна рассматривала перстень, а затем совершенно с непроницаемым лицом бросила его в сумочку. Когда она взглянула на Пола, между глазами у нее пролегла тоненькая морщинка. Она была явно взволнована.
— Что случилось с Марком? — спросила она.
Шавасс улыбнулся.
— Пейте-ка шампанское и ни о чем не беспокойтесь. С сегодняшнего дня мы с ним работаем вместе. А к вам просьба — отвести меня в вашу квартиру. Он придет, как только освободится.
Девушка отпила глоток шампанского и задумчиво смотрела в бокал, словно обдумывая услышанное. Потом она подняла глаза и сказала:
— Мне кажется, будет лучше, герр Шавасс, если вы мне расскажете, что же все-таки произошло.
Он предложил ей сигарету и сам закурил. Они склонились над столом, почти соприкасаясь головами, и в общих чертах Пол поведал о происшедшем.
— Значит, Мюллер мертв? — задумчиво проговорила Анна, когда он закончил рассказ.
— А его сестра? — переспросил Шавасс. — Она сейчас здесь?
Девушка покачала головой.
— Она не пришла сегодня на работу, и я позвонила ей домой. Квартирная хозяйка сказала, что сегодня утром она упаковала чемодан и удалилась в неизвестном направлении.
— Совсем плохо. Значит теперь у нас нет ни единой зацепки.
— Остается проводник из спального вагона, о котором вы рассказали, — отозвалась Анна. — Через него можно попробовать выйти на наших противников.
— Вы правы. — Шавасс взглянул на часы. — Уже половина четвертого. Думаю, нам самое время уходить.
Девушка улыбнулась.
— Не так просто, как кажется. Я должна работать до половины пятого. Если вы хотите увести меня с собой, придется заплатить нашему менеджеру.
— Вы шутите? — не поверил Шавасс.
— Совсем нет, — сказала она. — Но сначала, чтобы не вызвать подозрений, мы должны немного потанцевать.
И прежде, чем он смог запротестовать, Анна взяла его за руку и повела на крошечный дансинг. Она обняла его за шею и положила голову ему на плечо: ее литое юное тело так плотно прижималось к нему, что Пол почувствовал ее всю, — от груди до бедер.
Все остальные пары танцевали точно в такой же манере, и Шавасс прошептал девушке в ухо:
— И как долго продолжится эта пытка?
Она улыбнулась, и в ее глазах заплясали огоньки.
— Думаю, пяти минут будет достаточно. Имеются возражения?
Он покачал головой.
— Ни малейших, если вам это нравится. Я тоже постараюсь расслабиться и получать удовольствие от танца.