Бенефис Лиса

Хейдер был вне себя от счастья.

— Это величайшая честь для меня, господин фельдмаршал. Я переночую в Хингете у своего заместителя.

— Не сомневаюсь, что вы найдете для нас приличного повара среди своих людей.

— Никаких проблем, фельдмаршал.

Баум обратился к Неккеру.

— Видите, дорогой мой Неккер, все славно устроилось. Это место мне прекрасно подходит. Неприступность с этой стороны и капитан Хейдер со своими парнями на страже с другой стороны. Чего еще желать?

— Мы надеялись, что вы присоединитесь к нам, чтобы отобедать в офицерском клубе в Безделушке, — сказал Неккер робко.

— В другой раз. День был долгий, а я, честно говоря, люблю лечь пораньше. Заезжайте за мной утром. Не очень рано. Скажем, в десять. И мы посмотрим другую сторону острова.

— Как вам будет угодно, господин фельдмаршал.

Они все вместе обошли дом и остановились перед парадным входом, чтобы попрощаться. Хейдер пригласил Баума и Хофера внутрь, чтобы все показать. Гостиная оказалась большой и сравнительно хорошо обставленной.

— Здесь все осталось, как было, когда мы сюда въехали, — объяснил Хейдер. — Если не возражаете, фельдмаршал, я сейчас заберу из спальни свои вещи и потом позабочусь о поваре.

Он пошел наверх. Баум обратился к Хоферу:

— Как вам моя работа?

— Супер! — одобрил Хофер. — Место великолепное, изолированное, как раз то, что нужно. Вы просто гений, Бергер.

Когда Мартиньи вернулся в усадьбу де Вилей, там уже ужинали. Он заглянул в окно и увидел Сару, сидевшую за столом с Гвидо и полдюжиной других офицеров. Он решил не входить в столовую, а вместо этого обогнул дом и вошел через кухонную дверь. Элен мыла в раковине тарелки, а Галлахер их вытирал.

— Ну, как все прошло? — потребовал ответа ирландец.

— Нормально. Никаких проблем, если вы об этом спрашиваете.

— Вы видели великого человека?

— Так же близко, как вижу вас, но он ясно дал понять, что СС не принадлежит к числу его любимых организаций.

Элен налила ему чашку чая, и Галлахер сказал:

— Пока вас не было, мы приняли некоторые решения. — Он рассказал, что они решили переместить Келсоу. Когда он закончил, Мартиньи согласно кивнул.

— Мне кажется это разумным. Займемся этим позднее. Скажем, в одиннадцать.

— Да, тогда это будет уже достаточно безопасно, — согласился Галлахер.

Мартиньи пошел наверх и лег на кровать в комнате, которую делил с Сарой. Хотя они спали в одной постели, он больше не занимался с ней любовью после той первой ночи. Особых причин для этого не было. Просто не возникало необходимости. Нет. Это не совсем честно. Дело было не в Саре, а в нем самом. Что-то в глубине, некая старая душевная рана заставляла его бояться полностью себя отдать. Мрачный ужас, что это окажется еще одним разочарованием, или, возможно, просто страх перед тем, что эта странная обаятельная непокорная молодая женщина побуждает его вернуться в реальный мир. Возвращает к жизни.

Мартиньи лежал в постели с сигаретой, глядя в потолок, странно встревоженный, и думал о Роммеле, об энергичности этого человека, о том, какой замечательной мишенью он является. Он поднялся, надел ремень с кобурой, в которой лежал ППК. Расстегнул свой чемодан и достал из него глушитель Карсвелла, положил его в карман.

Когда он спустился вниз, за столом продолжали ужинать. Он прошел сзади, на кухню. Увидев его, Элен удивилась:

— Вы снова уходите?

— Есть дело. — Он обратился к Галлахеру. — Скажите Саре, что я скоро вернусь.

Ирландец нахмурился.

— Вы в порядке? Что-то случилось?

— Ничего на всем белом свете, — успокоил его Мартиньи. — Увидимся позднее. — И вышел.

По-прежнему в небе половина луны. В ее свете Мартиньи видел ряд белых домов высоко над головой на гребне над деревьями. Он повернул на Ла-Хаул-Хилл и остановил машину на дороге, где она соединяется с Монт-де-ля-Рок. Некоторое время он посидел в машине, обдумывая свои действия, потом вышел и начал подъем наверх между деревьями.

Конечно, это нелепость. Застрелишь Роммеля, и через час они закроют остров так, что с него будет никуда не выбраться. Кроме того, они могут брать заложников, пока убийца не явится сам. Они проделывали такое в разных странах. Нет смысла думать, что они поведут себя иначе на Джерси. Но, вопреки здравому смыслу и логике, мысль возбуждала, не позволяла отказаться. Он продолжал лезть наверх.

13

Мюллер работал в своем кабинете в Серебристом приливе, пытаясь разобраться с документами, когда раздался стук в дверь, и заглянул Грейзер.

— Работаете сегодня допоздна, господин капитан.

— Почти все время сегодня потрачено на фельдмаршала и, похоже, завтра будет то же самое, — сказал Мюллер. — Мне нужно обработать хотя бы двенадцать дел, чтобы представить их в суд на следующей неделе. Надеялся, что смогу это сделать сегодня вечером. — Он потянулся и зевнул. — Ладно, а ты-то что здесь делаешь?

— Да тот разговор с моим братом в Штутгарте, который я заказывал, состоялся только что.

Мюллер сразу оживился.

— И что он мог сказать о Фогеле?

— Ну, сам он совершенно определенно никогда не встречался с ним в штабе Гестапо в Берлине. Но он напомнил, что СД занимает отдельное здание в другом конце Альбрехт-штрассе. Он просто не знает, кто есть кто у них, за исключением больших шишек вроде Гейдриха, пока они его не прикончили, да Шеленберга. Но еще в то время, когда он был в Берлине, стало известно, что рейхсфюрер использует загадочных людей вроде Фогеля, наделенных им особыми полномочиями. Он сказал, что никто точно не знает, кто они.

— Что и требовалось доказать, — подвел итог Мюллер.

— Во всяком случае, он сказал, что руководство деятельностью таких людей осуществляется из офиса СД, смежного с офисом рейхсфюрера в рейхсканцелярии. И как оказалось, брат хорошо знаком с одной из сотрудниц этого отдеда.

— С кем?

— С Лоттой Ньюманн из вспомогательного подразделения СС. Пока он работал в Берлине, она была его любовницей. Оказалось, она секретарь одного из помощников рейхсфюрера.

— И он готов с ней поговорить?

— Он уже заказал разговор с Берлином на завтра на утро. Он перезвонит мне, как только сможет. По крайней мере, мы сможем узнать насколько важная птица этот Фогель. Она не может не знать о нем.

— Прекрасно. — Мюллер кивнул. — Ты видел вечером Вилли?

— Да, — нехотя признался Грейзер. — В клубе. Потом он настоял, чтобы мы пошли в бар на какой-то глухой улочке в Сент-Хелиере.

— Он пьет? — Грейзер замялся, и Мюллер сказал: — Да ладно тебе, парень, выкладывай все до конца.

— Да, господин капитан, очень сильно. Мне за ним не угнаться. Как вы знаете, я пью совсем мало. Я посидел с ним некоторое время, но потом он стал мрачным и злым, как это с ним бывает. Велел мне убираться. Стал задираться.

— Дьявольщина! — вздохнул Мюллер. — Сейчас ничего не сделаешь. Вероятнее всего, он подцепит какую-нибудь женщину. Ты лучше иди спать. Утром ты мне снова потребуешься. В десять часов нужно быть в Сентябрьском приливе.

— Хорошо, господин капитан.

Грейзер вышел, а Мюллер открыл следующее дело и взял ручку.

Клейст в это время припарковал свою машину на границе усадьбы де Вилей, невдалеке от коттеджа Галлахера. Он был опасно пьян, и никакие доводы здравого смысла не могли влиять на его действия. У него было с собой полбутылки шнапса. Он сделал глоток и засунул бутылку в карман, потом вышел из машины и, раскачиваясь, пошел по дороге к коттеджу.

Полоска света пробивалась между задернутыми занавесками на одном из окон жилой комнаты. Он принялся бешено колотить в дверь. Никакого отклика. Он подергал ручку двери, и дверь отворилась. Клейст заглянул в жилую комнату. На столе стояла керосиновая лампа, в камине тлели угли, но больше никаких признаков жизни. В кухне тоже было пусто.