Страница 19 из 23
— Скажете тоже — дворец, — фыркнула сеньора Вальдес. — Вы дворцов не видали, оттого и считаете всякую большую развалину — значительной.
Я смущенно улыбнулась, признавая ее правоту. Но поймала себя на мысли: это ты, дорогуша, ничего не видела. Дворцовый комплекс Сонно — прямо скажем, новодел, далекий от изящества, — занимает треть площади всего Золотого Мехико. И хотя половина зданий нуждается в срочном ремонте, а часть и вовсе непригодна для жизни, — зато коммуникации работают как часы. И на такой безумной территории живет всего-то несколько сотен человек — родственники и прислуга. Там люди друг к дружке на машинах ездят. А князь, как самый деловой, — на коне. Макс из-за высокого роста ездить верхом не очень любил, но умел. А ты можешь, хотела бы спросить я у сеньоры, позволить себе развести в парке у дома оленей и лебедей? Ну да, ты правильно поняла, для лебедей речка нужна или озеро, а оленям — минимальный простор. А у нас они есть. У нас вообще парк густонаселенный. И на подкорм зверья ежегодно тратятся огромные суммы. Побольше тех, в какие обходится содержание домика вроде вашего. А Берги, между прочим, по меркам нашей аристократии — небогатая семья. Не сравнить с Гамильтонами, я уж молчу про Маккинби и Энстонов.
Ох, что-то я часто стала вспоминать дом. Не к добру. Устала.
— И не бойтесь ехать быстро, — обронила сеньора. — Я люблю скорость.
Ка-ак скажете… Я прибавила газу.
— А еще быстрей можно? — азартно поинтересовалась моя пассажирка.
— Сеньора Вальдес, машина слишком маленькая и легкая.
— Жаль. Ну что же, и это неплохо. У нашего шофера четкие инструкции: ни в коем случае не превышать скорость. Причем мой муж установил для него верхний предел чуть ниже разрешенного по закону. Благородные люди должны передвигаться медленно и величаво. — Сеньора с горечью рассмеялась. — И уж, конечно, подумать нельзя, чтобы я водила сама. С тех пор как двадцать лет назад я побывала в небольшой аварии — вправду, небольшой, мне ничего не угрожало, кроме штрафа, — мой муж строжайше запретил мне садиться за руль.
— Но, сеньора, ведь генерал Вальдес беспокоится за вас.
Сеньора поглядела на меня с подозрением:
— Долорес, вы и вправду такая простодушная? Не верится.
Я пожала плечами, решив заодно не замечать фамильярного обращения.
— Мои подруги считают, что я просто глупа. Там, где любая другая женщина схитрила бы, я говорю правду. И теряю какие-то выгоды.
— А вы, разумеется, знаете, почему так поступаете?
— Да. Правда всегда выгоднее. Правда, щедрость и доброта. Мне не нужно тратить силы на притворство и на то, чтобы помнить, где, что и кому я наврала. Я не боюсь разоблачения. Ложь — она как грязное белье под чистым платьем. Никто не замечает, но тебе неудобно, тебе кажется, что все слышат несвежий запах, и ты все время боишься, что кто-нибудь покажет пальцем — это от нее воняет, от нее!
Сеньора резко отвернулась к окну. Так-так, я попала в больное место. Все-таки к любовнику она едет? Сомнительно. Дамы из высшего света быстрей заведут интрижку с тренером по теннису, чем с деревенским помещиком. А идеальный вариант — адъютант престарелого мужа. Этот и не выдаст — потому что через час после каминг-аута его выбросят в канаву без яиц и с перерезанной глоткой, — и постарается обслужить сеньору по высшему разряду. Ведь если она намекнет мужу, мол, мальчик недостаточно почтителен и расторопен, — на карьере можно ставить крест. Опять же, если хозяин достаточно стар, у амбициозного адъютанта есть шанс жениться на его вдове — и обеспечить себе безбедную жизнь. Многие так и поступают.
— Вы умеете хранить чужие тайны? — глухо спросила сеньора.
— Разумеется, сеньора Вальдес. Правда, если меня будут допрашивать…
— Исключено, — резко ответила она. — Я не хочу, чтобы мой сын знал, что вы оказали мне услугу.
— А муж?
— Ему не надо говорить. Но если узнает — поймет. Потому что его честь задета не будет никак.
— Хорошо, сеньора Вальдес. Я сделаю все, что вы попросите.
— Это… — Сеньора поднесла руку к губам подозрительно знакомым жестом, но тут же опомнилась.
Я правильно ее поняла. Включила дополнительную вентиляцию, достала самодельную пепельницу на липучке и приклеила ее к крышке перчаточного ящика.
— Пожалуйста, сеньора Вальдес.
— У меня нет сигарет.
— У меня есть, но я не уверена, что вы будете такие курить. — Я достала пачку, показала ей. — Они мужские. Если будете — пожалуйста, угощайтесь.
— О, — сеньора приподняла брови, — вы позволяете себе очень дорогие сигареты.
— Я редко курю и в месяц трачу на них меньше, чем на самый дешевый кофе.
Сеньора глубоко и нервно затянулась. Через несколько секунд успокоилась и заговорила:
— Вы необычный человек, Долорес. Я повидала деревенских девушек, когда проводила политические акции. Все они были хитры, расчетливы, а большинство — еще и лживы. Ими руководила жадность. Никто не желал заглядывать в завтрашний день и отвечать за свои поступки. Увы, это свойство неразвитого разума — рвачество и эгоизм. Дай мне сейчас, а потом хоть потоп. Вы разительно отличаетесь от них. Не удивлюсь, если у вас не было подруг в школе. Или была, но какая-нибудь забитая девочка, которая сразу после конфирмации засобиралась в монастырь. Угадала?
— Вы совершенно правы, сеньора Вальдес. Моя единственная подруга Анхелика — монахиня.
— Пожалуй, даже хорошо, что вы переехали в город. Здесь у вас есть шанс стать счастливой. Но вам будет трудно. Знаете, что подумали бы все мои знакомые, услыхав, какие требования установил шоферу мой муж? Что он выскочка, вот и старается показаться благородным в каждом своем поступке. Что он просто сноб. Что больше всего он боится, как бы ему не напомнили, откуда он родом.
— Но ведь на самом деле, сеньора Вальдес, он просто беспокоится о вас, разве нет?
— Да. Конечно. Но многие знакомые до сих пор жалеют меня, что я вышла за выскочку.
Я засмеялась.
— Что смешного вы нашли в моих словах?
— Сеньора Вальдес, вы вышли за человека, который почти на шестьдесят лет старше вас. И неважно, выскочка он или нет. Если вы, будучи юной девушкой, вышли за старика — значит, он достоин верности и уважения. Генерал Вальдес — честный. Никто не может обвинить его в подлости, трусости, жадности или зависти. Он всего добился в жизни сам. И я думаю, что если бы он хотел показаться настоящим аристократом, то он, напротив, позволил бы вам все, что вы хотите. Потому что он еще и очень умен.
— Это правда, — ответила сеньора Вальдес и снова отвернулась.
Какая прелесть. Ну то есть человек сам напрашивается на вербовку.
— Иногда мне кажется, что вы не та, за кого себя выдаете, — произнесла вдруг сеньора и снова закурила. — Я не отказываю провинциалкам в уме и сметливости, но вы превосходите всех, кого я видела. А я видела очень много. Вы красивы, начитанны, у вас грубое произношение, но речь правильная. И суждения подобают женщине, которая пожила уж точно подольше вашего. Вы простодушны, но ваше простодушие не имеет ничего общего с простотой «детей природы». Я видела, как вы держитесь за столом. Девочки из деревни так не умеют. Кто вы, Долорес?
Ну зашибись, подумала я. Моя легенда не рассчитана на задушевные беседы с родовой аристократией. Ладно, к счастью, история реальной Долорес Кастро оставляет простор для импровизации, да и, к слову, настоящая Долорес ничуть не уступает мне по части манер, и мозги у нее неплохие. С характером беда, конечно, но девушка догадалась после армии уйти в монастырь, так что ее трусость уже не ее проблема.
— Сеньора Вальдес, вы не захотите со мной разговаривать, если узнаете, — сказала я.
— Ах вот оно что. То есть некая тайна есть?
— Я только прошу вас, — твердо сказала я, — ни за что не выходить из машины, потому что мы уже за городом и вам опасно оставаться тут одной. Я понимаю, что вам будет неприятно оставаться в машине, но подумайте, что есть вещи выше брезгливости.
— О чем вы, Долорес?