Страница 14 из 23
— Я думаю, что общего у нас очень много, — произнес Энрике мягко. — Нужно лишь поискать. Я понимаю, Долорес, вы опасаетесь показаться скучной… Уверяю вас, не покажетесь.
— Я опасаюсь, что, если мы и дальше будем торчать на этой чертовой парковке, мною заинтересуется охрана клуба.
— О, — спохватился Энрике. — Конечно. Помните, где я живу?
Я молча вырулила с парковки и влилась в городской поток. Энрике несколько минут следил за тем, как я шныряла между других машин, потом изрек:
— Вы отлично водите. Профессионально. Я помню вашу историю про машину, которой было шестнадцать лет, но… Где-то доучивались?
— Нет, только сама. Инструктор уверял, что у меня талант.
— Соглашусь с ним.
Снова повисло молчание. Энрике не выдержал:
— Долорес, ну расскажите же, как вы жили эти дни! Что у вас случилось, что видели… Может, возили мамаш с выводками детей? Или бродячего проповедника?
Рассказала бы я тебе… и посмотрела, как ты на ходу за борт выпрыгнешь.
— Сеньор Энрике, я работаю за деньги, а не потому, что люблю интересных клиентов. Клиентов я предпочитаю тихих, которым нужно то же самое, что и мне: быстро и комфортно доехать из точки А в точку Б. И я очень-очень скучный человек. Я не читала тех книг, какие читали ваши сверстницы из университета. Если честно, я за всю жизнь прочла одну книгу — ее мне дал ваш отец, генерал Вальдес. И то я прочла ее не всю. Остальные книги я только слушала. Я совсем не умею вести разговор так, как вы привыкли в ваших салонах, клубах и прочих гостиных. Я даже не знаю, о чем вы там говорите.
— О том же, о чем и вы со своими друзьями. Сплетничаем, делимся новостями. Иногда — о делах. Но ведь ваши сверстники тоже говорят о делах.
— Дела у нас с вами разные.
— Боюсь, что если я попаду на вечеринку инженеров, то буду чувствовать себя очень глупо, — сказал Энрике. — И совершенно неуместно. Долорес, это — чепуха. Вы стараетесь уверить меня, что вы неинтересный человек. Но зачем? Если я знаю, что вы — интересная.
Я вздохнула:
— Хорошо, сеньор Энрике. В четверг мы сходим в парк, и вы сами убедитесь.
— Я уверен, что ни капельки не разочаруюсь.
Черт подери, да возьми же себя в руки, приказала я себе. Мало ли что пока никаких распоряжений из штаба нет. Вдруг там просто опомниться от радости не могут? Крупная рыбка-то. Может, Энстон в отъезде, а без его одобрения начштаба боится поручить мне самоценную миссию. Нельзя позволять Энрике сорваться с крючка.
Я лукаво покосилась на него из-под ресниц:
— Да, да. Я буду рассказывать вам о содержании крупного рогатого скота и репродуктивной функции у овец, а вы мне — о Канте, Гегеле и войне с республикой США, оттяпавшей у нас Техас и еще кучу территорий.
Энрике опешил. Секунд десять он просто хлопал глазами.
— Вы меня удивили, — наконец выговорил он. — Не ожидал. Девочка из деревенской школы, которая хотя бы слышала о Канте и Гегеле… И такое глубокое знание древней истории…
— Школа была не деревенская, а в пригороде. И лучше бы дедушка рассказывал мне о Габриэле Гарсия Маркесе, который намного интереснее, чем этот его Кант.
— И кем был ваш дедушка?
— Да всего лишь конюхом. Но с придурью. А про историю нам рассказывал школьный капеллан. Тоже был не от мира сего.
— Долорес, я совсем не собирался мучить вас философией, — ошарашенно сказал Энрике. — Я хотел… ну, узнать, что вы любите, чем интересуетесь, какие радости есть в вашей жизни, о чем мечтаете…
— Интересуюсь я архитектурой и живописью. Особенно прерафаэлитами. Мечтаю поступить в колледж, стать архитектором и построить мост лучше, чем мост Святого Доминика. Радости? Люблю гулять по городу. Он очень красив. Жаль, у меня мало времени на прогулки. Люблю слушать книги в машине. Еще люблю хороший кофе и удобную обувь.
— Долорес, — проникновенно сказал Энрике, — я очень смутно представляю, кто такие прерафаэлиты. Навскидку ни одного имени не назову. В архитектуре я не отличу готику от рококо. Точней, отличу — готика это все такое стрельчатое, рококо с завитушками. Или с колоннами?
— О чем же нам говорить?
— О вас, Долорес.
Я свернула к его дому, подкатила к главным воротам и остановилась.
— Мы приехали, сеньор Энрике.
— Погодите. Мы ведь не условились насчет четверга. У меня нет даже вашего контакта…
Я протянула левую руку. Он коснулся моего запястья. У него слегка дрожали пальцы.
— Вот, теперь я знаю, как вас разыскать.
— Сеньор Энрике, вам лучше поторопиться. Я не должна находиться в этом районе.
— Вам слова никто не посмеет сказать.
— И еще подтвердите, будьте добры, показания счетчика.
Он мазнул рукой по сканеру почти раздраженно.
— Долорес, вы так спешите, словно опаздываете. Пожалуйста, еще несколько минут.
— Сеньор Энрике, это неэтично. Я на работе и должна работать. Я обещала уже вам четверг.
— Погодите…
Тяжелые створки ворот дрогнули и поехали в стороны. Я машинально сдала назад, ожидая, что оттуда выедет машина, которой я загородила проезд. Но вместо машины вышел охранник. Подошел к моему окну, сквозь зубы бросил:
— Заведите машину внутрь. И так уже все соседи вылупились.
— Я уже уезжаю. — Я улыбнулась охраннику так заискивающе и виновато, как только могла.
— Я не выйду из машины, если вы не заедете, — вдруг объявил Энрике. — И не выпьете со мной кофе. Вы же любите хороший кофе, верно?
Я подчинилась. Хватит ломаться, в самом деле, еще решит, что неприятен мне. Эти страстно вспыхивающие мальчики остывают так же быстро — как только одержат победу или убедятся, что победить невозможно.
Остановив машину у парадного входа, я вышла вслед за Энрике. Повернулась и замерла: из сада медленно шли мужчина и женщина. Генерал Вальдес и его супруга. Я не видела ее раньше. Рослая, жгуче красивая женщина, уже далеко не первой молодости, но статная и яркая. Холодное лицо, копна иссиня-черных волос, большие цыганские глаза. Я скромно потупилась, как нашкодившая школьница перед директором, пока она рассматривала меня.
Энрике подошел к родителям, поздоровался.
— Мама, это Долорес Кастро.
— Очень приятно, — произнесла она бесстрастно и даже протянула мне руку. — Вы случайно встретились в городе?
— Нет! Я спросил в клубе, как вызвать такси, меня соединили с диспетчерской, и я попросил, чтобы мой заказ передали именно Долорес.
— И поставил девушку в неловкое положение, — осадила его сеньора. — Что вы собирались делать дальше?
— Я пригласил Долорес на чашку кофе. Она отказывалась, но я уговорил.
— Превосходно. Я думаю, мы сделаем это вместе. — Она повернулась и пошла в дом. Обернулась: — Сеньорита… Кастро, я не ошиблась? Вы приглашены.
Генерал рассеянно кивнул мне и пошел за женой. Я осталась на улице, бунтарски сунула руки в карманы брюк и с упреком посмотрела на Энрике:
— Это уже не просто «неловкое положение». Это кошмар.
— Напрасно вы так, Долорес. Мои родители — лучшие люди на свете. Вы познакомитесь с ними и поймете, что не нужно их бояться.
В холле нас встретил дворецкий. Окинул меня невыразительным взором, процедил:
— Сеньорите Кастро что-нибудь нужно?
— Да, — обреченно сказала я. — Вымыть руки. Хорошо, я могу выпить кофе с господами, если им того хочется, хотя мое место в гараже, но я отказываюсь садиться за стол с грязными руками!
— Проводи даму, — велел Энрике и быстро ушел к лестнице на второй этаж.
Дворецкий выполнил распоряжение. Насколько я поняла, санузел был все-таки для слуг, а не господский. Я зашла, включила воду.
— У молодых политиков иногда бывает желание познакомиться с избирателями поближе, — буркнула я, разглядывая свое отражение в зеркале. — Не вижу в этом ничего неприличного, даже если общение происходит так экстравагантно…
— Ничего удивительного. Особенно если избиратель выглядит как вы.
Дворецкий благовоспитанно глядел в сторону.
Я не поверила своим ушам, изумленно подняла брови: