Газу

Все было иначе, когда они ехали проведать Кларка. Лучше. Сразу после восхода Племя остановилось в забегаловке, похожей на эту, и, хотя настроение было не праздничным, было много трепа и бородатых баек за кофе с пончиками. Док уселся за одним из столов и принялся разгадывать кроссворд, остальные же расселись вокруг него, заглядывая через плечо и подкалывая друг друга, мол, какая честь сидеть рядом с таким образованным человеком. Как и почти все из них, Док отсидел, у него во рту был золотой зуб вместо зуба, выбитого несколько лет назад полицейской дубинкой. Но он носил бифокальные очки, имел тонкие, почти аристократические черты лица, читал газеты, знал много всякого, типа столицы Кении или участников Войны Роз. Рой Клоуз покосился на кроссворд Дока и сказал:

- Лучше бы в кроссворде были вопросы о починке байков и ублажении девок. Например, слово из шести букв, то, что я делаю с твоей мамой, Док? На такое я бы ответил.

Док нахмурился.

- Я бы сказал «нервирую», но там восемь букв. Так что мой ответ «гневлю».

- Гневлю? - переспросил Рой, почесав в затылке.

- Точно. Ты её гневишь. Это значит, что при виде тебя ей хочется сплюнуть.

- Точняк. И это меня в ней и бесит. Я-то пытаюсь приучить её глотать после того, как я её «гневлю».

Все чуть со стульев не попадали от смеха. За соседним столом так же громко смеялись над рассказом Персика о том, зачем он решил закупорить себе яйца:

- Что меня подкупило, так это то, что за вазектомию надо заплатить всего один раз, чего не скажешь об абортах. Там, теоретически, предела вообще нет. Каждый трах – это потенциальная дыра в кармане. Этого не осознаешь, пока не оплатишь пару «чисток» и не призадумаешься, что этим деньгам нашлось бы лучшее применение. Да и после того, как малыша смывают в унитаз, сложно сохранить отношения, точно вам говорю. Это глас опыта!

Персику не нужно было шутить, он мог уморить, просто болтая о том, что у него на уме.

Теперь же Винс прошел мимо подавленных, с красными глазами, товарищей и уселся на стул у стойки рядом с Лемми.

- Как думаешь выбираться из этого дерьма, когда вернемся в Вегас? - спросил Винс.

- Смоемся,- ответил Лемми,- никому не скажем, куда. И ни разу не оглянемся.

Винс рассмеялся. Лемми нет. Он поднес свой кофе ко рту, но пить не стал, только посмотрел на него несколько секунд и поставил обратно.

- Что-то не так? - спросил Винс

- Не так, но дело не в кофе.

- Ты ведь не всерьез говорил про желание смыться, да?

- Мы в этом желании будем не одиноки, старик, - сказал Лемми, - Что Рой сделал с той девчонкой в ванной?

- Она его чуть не пристрелила, - Винс понизил голос так, чтобы больше никто его не услышал.

- Ей и семнадцати не было.

Винс ничего не ответил, да это было и не нужно.

- Большинство из этих парней никогда ничего подобного не видели, и я думаю, что самые умные из них при первой же возможности рванут на все четыре стороны. В поисках нового смысла жизни, - Винс снова рассмеялся, но Лемми только покосился на него.

- А теперь слушай, Кэп. Я убил своего брата, сев за руль вдрабадан пьяным, когда мне было восемнадцать. Когда я очнулся, я почуял запах его крови, в которой я был с головы до ног. Я пытался загнуться, записавшись в морскую пехоту, надеясь искупить содеянное, но ребята в черных пижамах не больно-то мне помогли. Что я лучше всего помню с той войны, это запах моих гниющих в джунглях ног. Запах, будто у тебя сортир в ботинках. Я, как и ты, был в тюрьме, и самым ужасным было не то, что я делал или видел. Самым ужасным был запах. Подмышки и задницы. Было тяжело. Но это не идет ни в какое сравнение с той хренью в духе Чарли Мэнсона, от которой мы теперь улепетываем. Я до сих пор не могу избавиться от вони, которая нахлынула, когда все кончилось. Как будто меня заперли в сортире, куда кто-то недавно насрал. Воздуха не хватает, а тем, что есть, дышать невозможно.

Он замолчал, повернулся на стуле и посмотрел на Винса:

- Знаешь, о чем я думаю с тех пор, как мы уехали? Лон Рифус переехал в Денвер и открыл там гараж. Он прислал мне открытку с горами Флешеронс. И я подумал, может быть, ему пригодится старик, который умеет крутить гайки. Думаю, к запаху сосен я бы приноровился.

Он снова замолчал и обвел взглядом людей, сидящих за столами.

- Те, кто не смоются, будут искать способы так или иначе вернуть то, что они потеряли. И тебе эти способы не понравятся. Поскольку это сумасшествие с наркотой еще не закончилось. Это только начало, касса перед платной дорогой. Слишком много бабок крутится в этом деле, чтобы просто взять и выйти из него, а те, кто мет продает, сами на нём и сидят, а потом творят всякую хреноту. Девка, которая пыталась подстрелить Роя, сидела на нем и поэтому пыталась его убить, Рой и сам сидит на нем и поэтому он изрубил её на сорок долбаных кусочков своим гребаным мачете. Да и, в конце концов, кто, блядь, кроме торчка, будет носить с собой мачете?

- Давай не будем о Рое. Я бы с радостью засунул Малыша ему в жопу и посмотрел, как у него из глаз искры посыпятся, - сказал Винс, и на этот раз Лемми рассмеялся. Выдумывать разнообразные применения для Малыша было их старой забавой.

- Давай, договаривай. Ты же последний час только об этом и думал.

- Откуда ты знаешь?

- А ты думаешь, я не знаю, что значит, когда ты сидишь на байке так, словно палку проглотил?

Лемми крякнул и сказал:

- Рано или поздно копы повяжут Роя или кого-то еще из нариков, и тогда они потянут за собой всех остальных. Все потому, что они не настолько умны, чтобы сбросить дерьмо, которое они крадут с места преступления. Они не настолько умны, чтобы сдержаться и не растрепать о своих делах подружкам. Черт, да у половины из них и сейчас при себе наркота. Я все сказал.

Винс поскреб заросшую щеку.

- Ты говорил, что одна половина свалит, а вторая останется. Не хочешь поделиться мыслями, к какой принадлежит Гон?

Лемми повернул голову и невесело усмехнулся, снова показывая щербатый зуб.

- А так не понятно?

В три часа дня они нагнали грузовик с надписью «Лафлин» на борту, когда он медленно тащился в гору.

Дорога лениво взбиралась по пологому склону, пролегая по целой череде подъемов и спусков. Изгибы дороги не давали места для обгона. Гон снова ехал впереди. После того, как они покинули забегаловку, он сразу же умчался вперед, иногда настолько отрываясь от Племени, что Винс терял его из виду. Когда они догнали грузовик, его сын сидел у него на хвосте.

Десятеро из них въехали на холм вслед за коптящим нефтевозом. Глаза Винса начали слезиться.