Страница 4 из 148
— Стой! Вот он! — раздалось за спиной.
Я вздрогнул и обернулся: со стороны кузницы вышло четверо, один из которых тыкал в мою сторону копьём.
— Держи его! — гаркнул второй, и я со всех ног бросился бежать.
Впереди маячил конный двор Овсова. Живо перемахнув через ограду, я чуть не поскользнулся на грязной каше натоптанной земли.
Мальчишки, что обхаживали лошадей, с удивлением смотрели то на меня, то на бегущих следом стражников. Я вспугнул лошадей, и они, сильно похрапывая, отскочили в сторону.
В конюшне было темно. В нос ударил характерный запах навоза вперемешку со свежим сеном.
Бежать дальше было некуда. Я развернулся и вытянул мечи.
Стражники замедлили свой бег. Двое из них сняли со спин щиты и стали наступать. Остальные пропустили их вперёд, затем вошли следом в конюшню и пошли по флангам.
Все они были из Защитников Лиги. Я видел их стальных начищенных «орлов» на доспехах. Они хищно раскидывали когти, готовясь схватить воображаемую добычу.
Те дружинники, что с щитами, быстро приблизились и практически одновременно кинулись в бой. Мои мечи глухо стукнулись о дерево и я был вынужден сделать ещё один шаг назад.
Вот, Бор, и всё! Зачем ты только в конюшню забежал?
Солдаты снова атаковали…
2
Во рту пересохло. На глаза словно навалилась громадная гора. Открывать их было больно, даже не смотря на то, что вокруг царил полумрак. В воздухе пахло дымом.
Я попытался встать, но резкая боль вырвала из груди сдавленный стон.
— Лежи, не прыгай, — послышался строгий женский голос.
Что-то тёплое коснулось лба.
— Наконец-то жар спал, — снова сказал тот же голос.
— Где я? — из моего горла слова выбирались с большим трудом.
Наконец, удалось разлепить веки, и, сквозь сероватую дымку, я увидел белое пятно чьего-то лица.
— Я - Бажена, — сказал женский голос. — Ты у меня в доме.
Тут я понял, что лежу абсолютно голым под покрывалом из звериных шкур.
— К-как… тут очутился? — говорить всё ещё было трудно.
Бажена приподняла мою голову и приложила к губам глиняную миску. В рот медленно потекла какая-то жидкость. Поначалу я даже не различил её вкуса, но вскоре ощутил приторную горечь, а следом по телу растеклось приятное тепло.
— Тебя нашли сразу за Гремящими порогами, что на границе со Светолесьем… Любой другой уже давно бы отправился в чистилище.
— А что со мной не так? — удивлённо спросил я.
Бажена сразу не ответила. Она закончила вливать в рот свою настойку, потом встала и куда-то отошла.
Прошла минута, женщина снова подошла ко мне. Глазам стало легче, и теперь я смог её рассмотреть.
Средних лет, высокая, статная. У неё была тяжёлая тёмно-русая коса, спадающая с правого плеча. Широкая голубая лента закрывала её высокий лоб. Одета Бажена была в меховую безрукавку. Скорее всего, она была местной знахаркой. Это ещё подтверждалось обилием пучков из каких-то сушеных трав, связками грибов, корешков и прочих компонентов для зелий.
Женщина подошла ближе, и тут я заметил в её руке странного вида нож.
— Дай свою руку, — сухо сказала Бажена.
Не дожидаясь, она взяла мою ладонь и слегка её надрезала. Из раны выступила тёмная густая кровь.
Бажена взяла свой нож за лезвие и приложила рукоять, стилизованной под голову змеи, к порезу. В воздух вдруг вырвалось лёгкое едва заметное беловатое облачко. Мне даже показалось, что я услышал тихий-тихий хлопок.
Кровь перестала бежать, застыв на ладони.
— Что это? — спросил я.
Бажена снова села рядом со мной. От неё запахло молоком и чем-то ещё тонким, незнакомым, но приятным.
— Кровь единорога. Слыхал?
— Что слыхал? — не понял я.
— Серебро всегда так реагирует на кровь единорога.
— Я не понимаю, — устало проговорил в ответ.
— Я бы не заметила… да и никто не заметил бы… Для этого надо иметь «чистый» кусок серебра под рукой. Как на моём ноже.
Она его показала. Если судить по форме лезвия, то передо был типичный образчик гибберлингского охотничьего ножа. Вот только рукоять… Скорее всего, последнюю изготовили или эльфы, или те, кто знаком с их методами и способами изготовления.
— Есть одна легенда, — отвечала знахарка, — что единороги пришли с луны, ещё в те времена, когда Сарнаут был целым и невредимым.
— Откуда тут… у меня… это какая-то…
— Это древняя магия. Я о подобном слышала от своей бабки… Да и то, когда была сопливой девчонкой.
— Какой магией?
— Если хотели кого-то спасти, то искали единорога и просили его поделиться своей кровью с умирающим. Когда подобное происходило, то человек оживал.
Тут Бажена замолчала и о чём-то задумалась.
— Это тебе не зелье варить, — вдруг сказала она. — Подобное искусство под силу…
Она снова замолчала, пристально уставившись на меня.
— Посмотри на свою ладонь. Видишь? Рана затянулась… Кто же ты такой?
— Не знаю, — сухо ответил я.
— Человеку не осилить кровь единорога. Её «чистота» сожжёт его изнутри, поскольку все люди грешны. Чтобы такого не было…
Заскрипела входная дверь. Сквозь полог я увидел, как в избу ворвались клубы горячего пара.
— У-ух! — раздался мужской голос. — Слава Святому Тенсесу! Бажена? Ты здесь?
Знахарка встала и вышла в светлицу.
— Здесь, здесь, — ответила она, а потом, осенив себя знамением, сказала: — Святому богу слава!
— Что там наш парень?
— Пришёл в себя.
— Вот и отлично, — я услышал, как зазвенели металлические доспехи.
Занавес отдернулся, и ко мне подошла высокая тёмная фигура.
Этот человек несколько секунд смотрел на меня, а потом резко присел у изголовья.
— Меня зовут Владом, — уверенным спокойным голосом сказал человек. — Владом Стержневым.
В полутёмной комнатке, освещённой только лампадкой, стоящей у образа Святого Тенсеса, трудно было разглядеть его лицо. Единственное, что сразу бросалось в глаза, так это его начищенная кольчуга.
Голова болела, говорить было трудно. Язык словно присох к нёбу.
— Я здесь, в Молотовке, командую отрядом Защитников Лиги, — продолжал человек. — А как зовут тебя?
Что ответить? Меня же наверняка разыскивают.
Я молчал, хмуро глядя на Влада. Тот испытывающе глядел в ответ.
— У меня здесь два письма, — Стержнев вытянул из походной сумки, скрученные в маленькие трубочки, свитки. — Одно — от Избора Иверского.
Снова Влад замолчал, ожидая моей реакции. Я в ответ тоже молчал, тупо уставившись в красный угол.
— Тут написано, что сейчас ведётся розыск некого Бора, по прозвищу Головорез. Северянина, невысокого роста… темноволосого… Тут же его обвиняют в пособничестве бунтарям, возможной причастности к «тёмным имперским делишкам»… При себе может иметь «некие бумаги»… При поимке быть осторожными. Брать или живым, или мёртвым. А всё имущество, кое будет при нём, запечатать и не трогать до прибытия представителя из столицы… Интересное письмецо, верно?
Я молчал. Попал, так попал.
Стержнев откуда-то вытянул большой свёрток, развернул его и я увидел своё оружие и ажурную кольчужку.
— Ни денег. Ни бумаг… Так как тебя зовут, говоришь?
— Сверр, — хрипло ответил я.
Командир Защитников хмыкнул в усы и завернул оружие назад.
— У меня есть и второе послание. Оно из Сыскного Приказа от Жуги Исаева. Знаешь такого?
— Слышал… когда-то…
— Исаев предписывает… тайно… вот как! Тайно, — Влад снова хмыкнул в усы. — В общем, предписывает всячески помогать этому самому Бору, называемым в письме поручителем для особых дел. Также следует дать ему прибежище и срочным порядком известить Жугу о местопребывании этого человека… Интересно-то как! Человек один, а указаний о нём гораздо больше.
Стержнев продолжал говорить и одновременно вытянул из своей сумки потемневшую «руку помощи», а следом золотой знак в виде раскинувшего крылья орла.
— Кто же ты такой, Сверр?
Я не знал, что сейчас ответить.