Страница 31 из 53
— Встречались? Шуры-муры у вас были?
— Мы с ним были, скорее, как брат с сестрой. Ну… пару раз, правда, получилось, как у взрослых… хороший был парень. Интересно, где он сейчас? Он был старше меня на год. Может, женился уже, детей имеет… не знаю.
— В последней моей школе тоже был один крупный парень, на год или два старше меня. Звали его Генри, и он считал себя самым крутым. Он вместе со своими дружками постоянно издевался над ботаниками, деньги у них отбирал, всякое такое… И случилась однажды история — одним прекрасным днем я шел мимо школьного двора и увидел, что Генри снова прижал в углу какого-то бедолагу и бутузит его. Эта сцена меня почему-то так сильно вдруг зацепила, так разозлила, я в тот день вообще был в скверном настроении. Да и у нас с ним до этого были, так скажем, некоторые трения. Вот я и крикнул Генри, чтобы он оставил парня в покое. Генри сначала сильно удивился, что я вмешиваюсь, а потом послал меня. Я еще пуще разозлился и тоже обматерил его. Генри это не понравилось, и он пошел на меня, думал, что навалю в штаны и убегу. Не тут-то было. Подошел ко мне, замахнулся ударить, но не попал. Ну, я, понятное дело, специального приглашения ждать не стал и двинул ему аккурат в челюсть. Он пошатнулся, отступил назад от неожиданности, ну, тут и начался классический мордобой…
— И кто победил? — спросила Лиза, глядя на Марио с любопытством.
— Справедливость победила, Лиза. То есть я, — улыбнулся разносчик пиццы, — правда, пару недель мне пришлось прятаться от корешей Генри, так как они хотели мне отомстить, кости переломать, но я увернулся… как всегда. Ой, знала бы ты, как я ненавижу трусов, которые строят из себя больших смельчаков…
— Ты всегда заступаешься за слабых?
— Да нет, Лиза, я отнюдь не борец за справедливость. Особой жалости этот ботаник во мне как-то и не вызывал, скорее равнодушие. Я думал только о Генри и о том, как меня бесят такие ничтожества, как он… справедливость ведь нужно творить осознанно, иначе получится хуже, чем несправедливость. В моем случае просто все удачно совпало.
— А если я попаду в беду, ты за меня заступишься? — ухмыльнулась Лиза.
— Конечно, Лиза. Прискачу на белом коне, одетый в рыцарские доспехи, и спасу тебя от дракона.
— Эх, на словах все смельчаки…
— Ну, если, не дай бог, что случится, тогда убедишься, что я не шучу. Но давай пожелаем себе, чтобы беды всегда обходили нас стороной. Тьфу, тьфу!
— Я бы пожелала сейчас оказаться на морском берегу. Я в этом году нигде не отдыхала.
— Я бы в Италию съездил, в Милан. Познакомился бы со своей итальянской родней, а то я их видел только на старых фотографиях.
— Ты бы там мог сойти за местного. Черные волосы, темные глаза — ты прямо вылитый итальянец.
— И имя тоже итальянское, — улыбнулся Марио.
— Я в Италии два года назад была, в Риме. Одна итальянская компания предложила мне сняться для их каталога с нижним бельем. Я и согласилась — и деньги заплатили, и на экскурсию съездила. Колизей, Пантеон, Собор Святого Петра, Площадь Навона — все увидела, везде снялась. Больше всего мне понравился Фонтан Треви. В следующий раз я тебе покажу фотографии.
— Белье из каталога не продемонстрируешь? — засмеялся разносчик пиццы.
— Ты меня, по-моему, и в белье и без белья уже успел рассмотреть!
— Это верно, я бы тоже тебя нанял, если бы делал каталог.
— Ой, какой комплимент, господин Вегерс, я сейчас вся покраснею!
— Я не предполагал, что тебя что-то может заставить покраснеть, Лиза.
— Не такая я и бесстыжая, как ты думаешь. Да и я, в отличие от некоторых, не прячусь за маской нравственности. Я такая, какая я есть, оправданий себе не ищу. Если бы я жила в каком-то идеальном мире без изъянов, тогда мне было бы стыдно. А так — жизнь меня ставит в какую-то ситуацию, ну, я и действую в соответствии с ней.
— Жизнь нас всех ставит в определенные ситуации, Лиза. Я ведь тоже далек от идеала, ты знаешь.
— Чего-то мы слишком много философствуем. Я предлагаю полежать еще немного и потом пойти поужинать, пока комары не поужинали нами.
— Предложение принимается. Так вдруг захотелось пивка… А потом что будем делать?
— Я тебя отвезу домой, может, решу ненадолго к тебе подняться, а потом вдруг не захочется возвращаться так поздно…
— Правильно, что не захочется. Даже если захочется, я тебя все равно не отпущу.
— Ой, Марио, что же мне тогда остается делать? Придется у тебя заночевать.
— Ничего, не пожалеешь. Гарантирую тебе бессонную ночь и океан горячих страстей! — улыбнулся Марио и страстно поцеловал черноволосую красавицу в губы.
— Ах, ах, я уже прямо таю, полуитальянский любовник ты мой…
Фердинанд Золик ехал на восток по пустовавшей магистрали, в сторону деревни Клитиц. Он то и дело поглядывал в зеркала заднего вида, следя за парой автомобильных фар, не отстававших от него с самого выезда из столицы. Подозрительная машина держалась на стабильной дистанции, не отрываясь больше, чем на пятьсот метров, и не пытаясь обогнать арт-дилера.
До деревни оставалось все меньше и меньше километров, а фары преследователей продолжали отсвечивать в зеркалах Золика. Он крепко сжимал руль и размышлял над тем, что делать дальше — изменить маршрут прямо сейчас и сделать крюк, чтобы отделаться от сыщиков, или проскочить Клитиц и после этого совершить обходной маневр.
Арт-дилер в итоге выбрал второй вариант и продолжил движение; вскоре в темноте блеснул большой прямоугольный указатель с названием деревни.
Указатель мелькнул за окном водительской дверцы и остался за спиной, длинной нитью пронеслись и спящие деревенские дома, выстроившиеся вдоль дороги. Фердинанд снова посмотрел в зеркала, чтобы проверить, не потерялась ли из виду пара огоньков — оказалось, что нет.
Впереди, по правую руку, на фоне необъятного ячменного поля, одиноко торчала бензоколонка, а за ней, примерно в километре, стояла эстакада-развязка, дробившая дорогу на несколько дополнительных полос.
Преодолев километровый отрезок и оказавшись на эстакаде, Золик вдруг надавил на педаль газа и, резко ускорившись, помчался по полосе, ведущей на север. Машина, преследовавшая его, быстро начала отставать. Попыток нагнать водителя мерседеса ее экипаж решил не предпринимать.
Никем не замеченным остался лишь третий автомобиль, скрытно двигавшийся все это время следом за полицейскими. Им управлял напарник частного детектива Влада Отиса, Томас, которому было поручено наблюдать за домом арт-дилера всю ночь. О том, что Золик пытается отделаться от нежеланной компании, он понял из переговоров оперативников по радио — в его машине, наряду с прочими хитроумными приборами, имелся и сканирующий приемник, позволявший прослушивать полицейские радиочастоты.
Томас услышал, что сыщики, преследовавшие арт-дилера, просят дорожные посты незамедлительно сообщать по рации, если они засекут Золика, и, посчитав, что нет смысла продолжать гнаться за полицейскими, припарковался у бензоколонки на выезде из Клитица и стал внимательно слушать радиоэфир, ожидая новостей от постовых.
Фердинанд, постоянно глядя назад, в этот момент несся по направлению север-запад, по дороге, огибавшей лес на левой стороне магистрали. Преодолев километра три и убедившись, что полицейские потеряли его след, арт-дилер сбавил скорость, съехал с асфальтовой дороги, ориентируясь по заросшим развалинам средневековой крепости, и углубился в темень леса, петляя по кривой тропе, вьющейся между деревьями.
Золик остановился между деревьями, так как дальше можно было двигаться только пешком, заглушил двигатель и выключил фары. Выйдя из своего мерседеса, он накидал на него несколько попавшихся под руку больших веток, пытаясь замаскировать его, и с небольшим ранцем за спиной отправился к самодельному тайнику посреди леса, метрах в трехстах пятидесяти по прямой от указателя, обозначающего выезд из Клитица.
Очутившись на маленькой поляне, арт-дилер присел на корточки у большого поваленного дерева, прислушался и, убедившись, что вокруг никого нет, вынул из ранца компас. Определив южное направление, он отсчитал десять шагов и осветил фонариком гнилой пень, прикрытый кустарником.