Нежить

Поэтому Зеркало продолжал идти дальше, с каждым следующим шагом все больше и больше растворяясь в небытии.

Взмахивая своими многочисленными крыльями, Таммит вглядывалась во тьму. Она, Барерис и ещё полудюжина наездников на грифонах разведывали местность перед объединенными войсками Элтаббара, Туратароса и Пиарадоса, выискивая следы врагов, голубого пламени или любой опасности, которая могла остаться после него.

А здесь оно точно побывало, судя по отсутствию растительности и вздымавшимся на земле аркам и шпилям. На поле виднелось то, что осталось от уничтоженного стада быков. Бедных животных практически размазало по земле. Единственный жалкий выживший бык тащился куда–то, низко пригнувшись.

Даже вампиру было неприятно лицезреть подобное надругательство над природой. Оскалив свои многочисленные клыки, Таммит попыталась избавиться от этих чувств.

Послышался визг грифона.

— Что это? — воскликнул наездник.

«Это просто Солзепар, идиот, — мысленно ответила ему Таммит. — А что ещё ты ожидал там увидеть?» Внизу, где дорога из Золюма соединялась с большим торговым путем, называемым Восточным, она могла различить темные очертания города.

На первый взгляд казалось, что волна голубого пламени прошла мимо него, ведь Солзепар все ещё стоял. Но тут из самого центра скопления торговых лавок и домов послышался громкий треск и грохот. Было похоже на начало очередного землетрясения, но толчки затронули лишь несколько зданий и деревьев.

Внезапно в воздух, словно пробка, выскочившая из бутылки, взмыла глыба земли. Деревянный дом, оказавшийся на границе разлома, разделился надвое. Та его часть, что находилась на летающем острове, обвалилась, и на оставшуюся внизу обрушился поток из досок и мебели.

Поднявшись на достаточно большую высоту, глыба остановилась, и Таммит увидела, что в воздухе парил целый архипелаг из подобных летающих островов, ранее бывших частью городского ландшафта. На некоторых из них стояли уцелевшие здания.

Вампирша осознала, что зря обозвала наездника идиотом. Его восклицание было вызвано не видом самого Солзепара, а этим чудовищным зрелищем.

Барерис поднялся повыше, чтобы осмотреть острова сверху. Таммит и остальные разведчики последовали за ним. Окна домов были темны — как и в той части города, которая все ещё стояла на земле, обратила внимание Таммит — и она не заметила признаков какого–либо движения.

— Вернемся назад и спустимся, — приказал Барерис. Казалось, что он говорил, не повышая тона, но бардовская магия позволила его голосу разнестись по всему небу.

Разведчики опустились на поле, находившееся на расстоянии нескольких сотен шагов от границы города. Свежая весенняя трава здесь превратилась в кристаллы, поблескивавшие в лунном свете. Не желая стоять на столь необычной поверхности, один из грифонов принялся вырывать куски дерна и отбрасывать их в сторону.

Летучие мыши закружились друг вокруг друга, возвращая Таммит в человеческую форму. Когда это произошло, при виде Барериса она почему–то почувствовала боль. Он выглядел измученным, ожесточенным и в то же время печальным. Она напомнила себе, что её это не трогало. Существа вроде неё не могли испытывать подобные чувства.

— Итак, — произнес Барерис. — Мы их увидели. Вопрос в том, что нам следует предпринять? Капитан Ильтазиарра, перед своим побегом из Крепости Сожалений ты слышала что–нибудь о летающих островах?

— Нет, — произнесла она.

— Плохо дело. В докладах людей Маларка тоже не упоминалось о подобных явлениях.

— Мы знаем, что голубое пламя двигалось в эту сторону, — сказал другой солдат, снимая с седла флягу с водой. — Возможно, оно прошло через Солзепар, земля, на которой стоит город, как–то изменилась, и теперь мы имеем дело с… этим.

— Разумное предположение, — произнес Барерис. — Это пламя, кажется, способно сотворить все, что угодно. Но до сих пор, насколько нам известно, производимые им изменения и разрушения проявлялись сразу же. Мы не должны упускать из виду возможность того, что эти летающие острова могут оказаться творением некромантов.

— Потому что им известно, что маршрут нашей армии лежит через этот город, — добавила Таммит.

— Да. И, пока мы будем проходить под этой воздушной цитаделью, на наши головы может обрушиться разрушительный ливень.

Солдат, высказавшийся раньше, вытер рот и заткнул флягу пробкой.

— Если проблема именно в этом, мы можем просто обойти это место стороной.

— Можем, — согласился Барерис. — Но для этого нам придется сойти с дороги, что замедлит наше продвижение. Тарчионы пойдут на такое, только если у них не останется иного выбора. И наша задача — выяснить, так ли это.

— Значит, нам придется осмотреть поверхность островов? — спросил другой солдат.

— Да, — ответил Барерис. — Но, возможно, не всех. На одном из самых больших островов стоит каменное здание, окруженное стенами. Оно больше по размерам и лучше защищено, чем все остальные уцелевшие строения. Если бы я хотел закрепиться здесь, то в качестве базы выбрал бы именно его. Там мы и начнем наши поиски. В воздух! — Он пнул своего питомца в бока, и тот расправил крылья и взмыл в воздух.

Они поднялись над островом, а затем стали снижаться, описывая круги. Приземлившись во внутреннем дворике, они увидели символы, выгравированные на двери — стилизованные изображения молнии, снежинки и эмблемы остальных стихийных сил, которыми, казалось, манипулировала парящая над ними рука. Это здание некогда принадлежало ордену Воплощения.

— Похоже, — сказал Барерис, — это место идеально подходит для целей некромантов, — он спрыгнул с грифона, и его товарищи тоже спешились. Таммит приняла человеческую форму.

Поднявшись по ступенькам к двери, выполненной в виде остроконечной арки, Барерис подергал за ручку.

— Заперто, — констатировал он.

— Возможно, даже заклинанием, — добавила Таммит.

— Если нам повезет, это не будет иметь значение, — Барерис запел, и в воздухе появилась блестящая пыль. Таммит вспомнила, как он удивился, когда впервые, спев мелодию, вызвал зеленое сияние и сосновый запах — миг, когда он обнаружил, что является настоящим бардом. Когда они поняли, что это значит, она почувствовала столь же сильное воодушевление, как и он.

Хотелось бы ей умереть тогда или в один из последующих счастливых дней. В любой момент до того, как ему взбрело в голову отправиться за моря в поисках удачи.

Барерис повернул ручку, и дверь со скрипом отворилась. За ней была темнота. Вытащив клинок, бард пропел заклинание. Сталь окутало белое свечение, более яркое и ровное, чем пламя любого факела.

— В путь, — произнес он.

— Позволь мне идти впереди, — попросила Таммит. — Мои чувства острее, и я смогу выжить там, где погибнет любой смертный.

Он нахмурился, словно это предложение пришлось ему не по душе, но вслух сказал:

— Хорошо. Только постарайся отходить не слишком далеко. Вместе мы сильнее.

За дверью находился обширный, богато обставленный приемный покой, убранство которого отражало ту роскошь, которой по праву могли пользоваться красные Волшебники. Потолок состоял из стеклянных витражей, а на стенах высотой в три этажа находилось две огороженных поручнями галереи, которые соединялись несколькими лестницами.

Ничего не двигалось — ничего, за исключением нарушителей и отбрасываемых ими длинных черных теней, скользивших по стенам. Дом был погружен в тишину. Однако Таммит чувствовала запах слез, соплей, пота и кисловатую вонь страха. Так обычно пахли её жертвы, когда понимали, что станут её следующей трапезой.

— Здесь кто–то есть, — произнесла она. По двум лестничным пролетам они поднялись на самую верхнюю галерею, и Таммит распахнула дверь, ведущую в маленькую, скудно обставленную комнатку с узкой кроватью — жилье слуги, или, возможно, ученика. Учащенный стук сердца привел её к деревянному ящику, стоявшему у стены.

Он был не слишком–то большим. Долговязому мальчишке–мулан в изодранной алой мантии, должно быть, пришлось приложить немало усилий, чтобы втиснуться внутрь. Когда Таммит откинула крышку, он вскрикнул и испуганно уставился на неё.