Нежить

— Превратись в женщину, — велел Тсагот, — и я их отпущу.

Ей было необязательно это делать. Она могла пережить потерю нескольких крылатых существ, из которых состояло её тело. Но тогда она станет слабее, а ей бы не хотелось допускать такого поворота событий, потому что она прекрасно знала — куда бы она ни направилась, Тсагот сможет её нагнать.

Уверенность её объяснялась тем, что их возможности были схожи. Он являлся кровавым извергом, демоном–нежитью, который питался кровью живых танар’ри так же, как вампиры — смертными.

Таммит сменила одну форму на другую, и он освободил пойманных летучих мышей, чтобы те смогли слиться с остальными. Она слегка сменила положение ног — ей бы не хотелось дать ему понять, что она готова к бою. Но, видимо, он в любом случае заметил это, потому что его злобные глаза расширились.

— Тебе стоило бы сбежать раньше, — произнес он, — когда голубой огонь только появился и ты осознала, что сковывающее твою волю заклинание исчезло.

— Возможно, — несколько меньших призраков и гулей, тварей, порою не обладавших разумом и ведомых лишь первобытными инстинктами, сразу же сбежали. Но воинская дисциплина, которую уже много лет назад крепко–накрепко вбили ей в голову, в первое время удерживала её так же прочно, как и магия. Только потом ей пришло на ум, что и у неё была возможность скрыться.

— А теперь ты упустила свой шанс, — продолжил Тсагот. — До некромантов дошло, что даже те умертвия, которые последовали за ними в крепость, могли выйти из–под их полного контроля, и поэтому они велели мне позаботиться о тех, кто попытается сбежать.

— Хороший песик, — произнесла Таммит.

Тсагот оскалил клыки.

— Ты действительно думаешь, что с твоей стороны мудро меня оскорблять? Твоя сила — всего лишь слабое подобие моей. Да я тебя на месте в порошок сотру, стоит мне только захотеть. Но сперва я бы предпочел просто поговорить.

Таммит пожала плечами.

— Что ж, говори. — По крайней мере, это даст ей время определиться с планом действий.

— Ты ненавидишь наших хозяев, — произнес он. — И я тебя понимаю. Я тоже. Но разве тебе плохо у них на службе? Ты — прославленная воительница, и после победы Сзасс Тэм обещает сделать тебя богатой аристократкой.

— Мне не нужно золото или положение в обществе. Я хочу свободу.

— Свободу — для чего? Что ты тогда сделаешь, куда подашься? Где, за исключением окружения Сзасса Тэма, может найтись место для существа вроде тебя? Даже если сбежишь от меня, лич пошлет за тобой других охотников — где ты сможешь чувствовать себя в безопасности?

— Пока не знаю. Время покажет.

— Ты понимаешь, что голубое пламя все ещё продолжает буйствовать по миру, разрушая все на своем пути? Землетрясения все ещё превращают города в руины. Сейчас не лучший момент, чтобы отвернуться от своих союзников и отправиться странствовать в одиночку.

— Или наоборот. Некроманты могут решить, что у них есть дела поважнее, чем гоняться за мной.

— По крайней мере, вернись в замок на какое–то время. Подожди. Обдумай все ещё раз. Зачем действовать очертя голову?

— У меня нет этого «времени», — Таммит улыбнулась. — Ты ведь и сам не очень–то горишь желанием драться со мной, верно? Ты же мне симпатизируешь. Как и я, ты бы тоже хотел иметь возможность сбежать.

Тсагот ожег её гневным взглядом, словно она только что нанесла ему куда более серьезное оскорбление, чем в предыдущий раз.

— Я не симпатизирую никому, и уж точно не такой жалкой твари, как ты! Но, разумеется, я пытался разрушить свои оковы. Что за жестокая насмешка судьбы — голубое пламя освободило обычных гулей и призраков и оставило кровавого изверга томиться в рабстве.

— Попробуй ещё раз, — произнесла Таммит. — Не нужно сражаться со мной. Обернись летучей мышью и присоединяйся ко мне.

— Не могу, — внезапно он набросился на неё.

К счастью, она была к этому готова. Уклонившись в сторону, она вытащила меч и, когда Тсагот пронесся мимо, нанесла ему удар.

Зачарованное лезвие глубоко вошло в спину кровавого изверга, заставив его пошатнуться. Вытащив клинок, Таммит атаковала его ещё раз.

Повернувшись, Тсагот оказался с ней лицом к лицу и вскинул левую руку, чтобы блокировать удар. Таммит не удалось проделать ещё одну дыру в его теле — оружие вонзилось в его запястье, нанеся неглубокую рану.

И тут же он попытался сгрести её своими верхними руками. Она отступила, и его когти, прорвав крепкий кожаный доспех, оцарапали её. Если бы она вовремя не отшатнулась, ему удалось бы вырвать бы изрядный кусок из её тела.

Она отошла ещё дальше, одновременно выставив перед собой клинок, чтобы успеть среагировать, если он вдруг решит броситься на неё снова. Он этого не сделал, и они принялись кружить друг вокруг друга.

Он уставился ей в глаза, чтобы пронзить её разум своей психической мощью, словно кинжалом. Таммит почувствовала легкий удар, но этого было недостаточно, чтобы заморозить её на месте или сокрушить её волю. Она испробовала ту же тактику на нем — с тем же результатом.

Её раны зачесались, исцеляясь. Порез на запястье Тсагота уже исчез, и, вне сомнения, более тяжелая рана на его спине тоже затягивалась. Теоретически они могли сражаться весь остаток ночи, нанося друг другу тяжелые и болезненные ранения, но так и не добившись перевеса. До тех пор, пока не взойдет солнце, когда она сгорит, а он — нет.

Но едва ли до этого дойдет. Как он и хвастался, преимущество в силе было на его стороне, и, если ей не удастся одержать над ним победу достаточно быстро, он сможет одолеть её задолго до наступления рассвета.

Тсагот пробормотал слово, и в воздухе появилась ослепительная силовая вспышка разных цветов, которые мгновенно вырвались из одной точки, словно распустившийся яркий цветок. Таммит стояла достаточно близко, чтобы её задело краем взрыва.

Почувствовав жжение, словно от кислотного ожога, она пошатнулась, но тут же осознала, что, несмотря на это ранение, ей подвернулась удобная возможность обмануть кровавого изверга. Принимая участие в войне волшебников, она прекрасно уяснила, какой эффект обычно производят подобные заклинания. Возможно, ей удастся убедить Тсагота, что сейчас эта магия подействовала на неё в полной мере. Если, конечно, на это хватит её актерских способностей.

Таммит шлепнулась на землю, словно её разум и тело стали реагировать слишком медленно, и она не смогла удержать равновесие. Её челюсть отвисла — она надеялась, что выражение тревоги и удивления, появившееся на её лице, оказалось достаточно правдоподобным. С той же преувеличенной медлительностью она начала подниматься на ноги.

Выставив все свои четыре руки вперед, Тсагот бросился на неё, стремясь схватить её и разодрать на клочки. Выждав до последнего момента, она перестала притворяться оглушенной и вонзила острие меча в его грудь.

Когда кровавый изверг не успел отреагировать вовремя, она поняла, что он повелся на её уловку. Лезвие пронзило его сердце.

Он все же попытался схватить её, но на миг от болевого шока его движения стали неуклюжими, и Таммит повезло отделаться лишь царапиной на щеке. Вытащив клинок, она вспорола ему живот. Кишки вывалились наружу.

Но после этого Тсагот вонзил когти в её плечо и практически оторвал ей руку — к счастью, не ту, в которой она держала меч, но, возможно, следующим ударом ему удастся исправить эту оплошность или сделать что–нибудь похуже — раны больше не мешали ему двигаться столь же стремительно, как и раньше.

Нужно было заканчивать эту схватку как можно быстрее. Одним–единственным мечом нельзя парировать удары двух пар когтистых рук слишком долго. Уклонившись в сторону, она высоко взмахнула клинком, целясь по его светящимся алым глазам, и тут же обернулась стаей летучих мышей, проследив за тем, чтобы все повреждения её раздробленного плеча достались лишь одной из них — искалеченному созданию, которым она вполне могла пожертвовать.

Стая направилась в сторону Крепости Сожалений, хотя та раненая летучая мышь и не успевала за своими товарками. Она убедилась, что хлопанье их крыльев было отчетливо слышно.