Нежить

— Крепость переполнена, — произнес Хомен, — но у всех отрядов есть место для сна. — Эксцентричный малый с вечно угрюмым и скептическим выражением лица, он владел как магией, так и оружием. На одном его бедре висел палаш — оружие, достойное тарчиона Сюртэя, а на другом — ножны с жезлом. — Целители заботятся о раненых, и голод нам пока не грозит. У Нулара Зурна было достаточно запасов пищи, пригодной для живых, а гули могут воспользоваться телами, лежащими на поле боя.

— Хорошо, — произнес Сзасс Тэм.

Хомен сделал вдох.

— Повелитель, могу ли я спросить, что же произошло? Мы одерживали победу, и тогда… — Он взмахнул рукой, словно не находя слов для того, чтобы описать обрушившееся на них несчастье.

Сзасс Тэм не был уверен, что ему это тоже удастся. Ему претило признавать, что магия, включая его собственную, стала ненадежна. Но Азир и Хомен были одними из его самых способных генералов. Они должны узнать правду, чтобы дать ему какой–нибудь дельный совет и помочь найти выход из сложившейся ситуации.

Но он предпочел умолчать о том, что мог бы догадаться, что произойдет — если бы у него хватило мозгов верно истолковать пророчество Ярпилл, в котором говорилось об этом событии. Зачем упоминать об этом — ничего хорошего из этого не выйдет, а их вера в него может пошатнуться. Белая Королева была Мистрой, черная — Шар, богиней ночи, а убийцей — Сирик, бог убийства. Падение города, обвал пещеры и агония дерева означали, что упорядоченная структура магии будет охвачена хаосом.

Теперь, когда в его распоряжении оказалось достаточно времени для того, чтобы все обдумать, он догадался, почему первоначальное предсказание Ярпилл не сбылось. Он бы победил, если бы мир, к которому оно относилось, остался прежним. Но гибель Мистры уничтожила его, она породила новую реальность, правила в которой полностью изменились.

Прикоснувшись к этому ужасному завтра, Ярпилл схватила немного голубого пламени — достаточно для того, чтобы разрушить путы Трона Такорсила и избавиться от влияния Сферы Мертвой Луны. Сзассу Тэму ещё повезло, что оно не позволило ей сделать что–либо помимо этого.

Когда он завершил своё урезанное объяснение, Азир и Хомен продолжали бестолково на него таращиться. Лич почувствовал укол разочарования. Он понимал, что, учитывая их смертную натуру и то, что они не являлись архимагами, не стоило рассчитывать найти в них единомышленников, но ему все равно было досадно видеть двоих своих главных помощников столь озадаченными и встревоженными.

Даже лучшие из людей столь ограниченны и несовершенны.

— Как это отразится на нас? — спросил Хомен.

— Ну, — произнес Сзасс Тэм, — очевидно, что, вопреки нашим ожиданиям, нам не удалось одержать разгромную победу, вдобавок сейчас мы столкнулись с некоторыми непредвиденными проблемами. Но Крепость Сожалений теперь наша. Это уже что–то.

— Если очередной оползень не утащит её в Приадор, — произнесла Азир.

— Да, от скал продолжают откалываться обломки, — согласился Сзасс Тэм, — но я осмотрел гранит, на котором выстроен замок. Он достаточно крепок.

— Хорошая новость, — Хомен осушил свою серебряную чашку. — Но, когда я задал свой вопрос, то имел в виду… весь мир, полагаю. Он погибнет?

Сзасс Тэм фыркнул.

— Конечно же, нет. Думаешь, боги необходимы для существования вселенной? Это не так. Они, конечно, куда более могущественны, чем те импы, которых вызывают и заставляют себе служить заклинатели, но они просто духи, не больше и не меньше. Ранее боги уже умирали, умирали богини магии, но мир все же не рухнул. Не рухнет и сейчас. Что касается нас, мы просто должны подождать окончания всех этих несчастий.

— И что же нам делать? — спросила Азир.

— Вот что я думаю, — произнес Сзасс Тэм. — Мы должны разместить гарнизон в Крепости Сожалений. Она слишком важна, чтобы её оставить, и может сыграть ключевую роль, когда мы решим вновь перейти в атаку.

— Вы же не хотите продолжать наступление сейчас? — спросил Хомен.

— Нет. Нужно, чтобы большая часть наших войск отступила на север. Мы должны восстановить силы, определиться со стратегией и решить, какими будут наши следующие шаги. Но вы двое — солдаты. Если вы желаете предложить действовать более решительно, я готов выслушать ваши аргументы.

Азир и Хомен обменялись взглядами.

— Нет, повелитель, — произнес мужчина. — Ваш план кажется самым благоразумным.

— Хорошо. Тогда давайте обсудим детали.

Барерис спел исцеляющее заклинание, аккомпанируя себе на яртинге. Зеркало, напоминавший размытую копию барда, в молчании завис позади него.

Аота проводили в затененную палатку, завязав ему глаза. Время от времени он поднимал веки, чтобы хоть на миг увидеть окружающий мир, хотя ни один человек с нормальным зрением не смог бы ничего разглядеть в такой темноте, не говоря уже о повязках. Но от открывающейся ему картины его голова взрывалась болью, и у него не оставалось иного выбора, кроме как отступиться от своих попыток.

Он почувствовал прохладное, успокаивающее покалывание на коже лица — признак исцеляющего действия песни. Сообщалось, что у бардов тоже возникали сложности с созданием заклинаний, хотя и не такие сильные, как у волшебников.

И все же Аот сомневался, что Барерису удастся добиться большего успеха, чем тем священникам, что уже пытались помочь ему своими молитвами, и по окончании песни его предположения подтвердились. Ещё один быстрый взгляд повлек за собой очередной спазм боли, и он с шипением стиснул зубы.

— Мне жаль, — произнес Барерис. — Не знаю, чем я ещё могу тебе помочь.

— Все в порядке, — ответил Аот, хотя это было совсем не так. Он почувствовал нарастающую злость, но постарался подавить это чувство, чтобы не выплеснуть свое разочарование на друга. Несправедливо было бы винить Барериса в том, что у него не получилось добиться успеха там, где потерпели неудачу и более умелые целители.

— По крайней мере, — произнес Барерис, — ты сможешь видеть глазами Яркокрылой.

— Да, это, конечно, решит все мои проблемы. Мне всего–то придется провести остаток жизни на улице.

— Необязательно. Просто тебе нужно будет привыкнуть к тому, что внутри помещения тебе придется ориентироваться вслепую, по крайней мере до тех пор, пока твоим друзьям не удастся найти способ тебя исцелить. Зато снаружи ты сможешь жить полной жизнью. Летать, творить магию и сражаться — всё, как и раньше.

— Нет. Этого не будет. Ты и представить не можешь, как неудобно видеть не своими глазами. Из–за этого твое тело и руки не могут действовать согласованно.

— Со временем ты научишься…

— Хватит! Пожалуйста, хватит. Как там люди и грифоны?

— В армии все ещё царит неразбериха, а при бегстве мы оставили позади множество обозов с припасами. Но я проследил за тем, чтобы наш отряд получил свою долю еды и необходимую целительскую помощь.

— Хорошо. Грифоний Легион, или то, что от него осталось, теперь твой. Уверен, что Нимия утвердит тебя на должность капитана.

— Если она сделает это, я соглашусь — но только до тех пор, пока ты не сможешь сам выполнять свои обязанности.

— Приятно слышать это от тебя, — Аот приоткрыл глаза. Временами желание увидеть мир становилось просто нестерпимым, несмотря на последствия. Секундой спустя он окоченел.

Потому что увидел двух Барерисов, чьи силуэты накладывались друг на друга. Один — очевидно, тот, который и был настоящим — сидел на походном стуле, держа яртинг на коленях. А второй с ухмылкой на лице размахивал марионеткой, дергая за нитки, чтобы заставить её танцевать. Кукла, широкоплечая и одетая в доспехи наездника на грифоне, сжимала в руке копье.

Приступ боли заставил Аота зажмуриться снова, но на этот раз он оказался не столь сокрушительным, как раньше. Боевой маг был до такой степени шокирован и потрясен, что физические ощущения отошли на второй план.

Аот сделал глубокий вдох.

— Я же сказал тебе, эта слепота не похожа на обычную.