Страница 11 из 26
— Не надо меня дразнить.
— На завтрак черный желудевый кофе.
— На обед, полагаю, дают бифштекс из вырезки, — пошутил Фавер.
— На обед и на ужин полагается похлебка с брюквой.
— Не люблю брюкву, — жалобно произнес Вернье.
— Похоже, нам предстоит посидеть на диете, — сказал Фавер. — Не волнуйтесь, не успеете оглянуться, как мы отсюда выйдем. — Он улыбнулся им притворно веселой улыбкой.
Рашель шла по запорошенному снегом городу. День был морозный и ясный. Перед «Приютом путешественника» она увидела два белых автобуса с красными крестами и крытый грузовик с опознавательными знаками германской армии. Она подошла поближе. Немецкие солдаты выводили из автобусов каких-то мужчин в больничных халатах, некоторых выносили на руках, а потом клали на носилки и заносили в гостиницу.
— Что здесь происходит? — спросила Рашель у одной из стоявших неподалеку женщин.
— Они реквизируют гостиницу. Теперь тут будут долечиваться их раненые.
У Рашели подкосились колени. Немцы могли арестовать ее и депортировать как еврейку. А если они явятся в дом к пастору, то обнаружат, что она виновна в куда более серьезном преступлении. Тогда ее расстреляют. И Дейви, наверное, тоже.
Она побежала домой и сообщила американцу, что в Ле-Линьоне разместился госпиталь оккупационных войск. Услышав эту новость, он сразу посерьезнел:
— Мне надо уходить. Я подвергаю тебя большой опасности. И весь ваш городок тоже.
— Но ты еще не можешь ходить.
— Все равно. Еще пару дней, и я отсюда уйду.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — сказала Рашель.
Глава шестая
Майору Тофту все-таки удалось пробиться в таинственный Норджби-Хаус на лондонской Бейкер-стрит. Снаружи это здание легко было принять за небольшой музей или богатый особняк. По короткому коридору Тофта провели в какую-то комнату и закрыли за ним дверь.
Минут через десять в комнату вошла женщина с желтым блокнотом в руках.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросила она Тофта.
— Я точно не знаю, с кем мне нужно говорить. — На вид ей было лет тридцать пять, намного больше, чем ему. — Я даже не знаю, по адресу ли я обратился. Вы Вера Томпкинс?
— Да.
В учреждении, в которое проник Тофт, имели дело со множеством секретов. И это было британское учреждение, а не американское.
— Насколько я понимаю, мы находимся в штаб-квартире Управления специальных операций?
— Меня ждет работа, майор.
— Но я не видел никакой вывески при входе.
Мисс Томпкинс была в темном шерстяном платье с модными высокими плечами. Лучше бы на ней была форма — по нарукавным нашивкам он понял бы, в каком она звании.
— Мне сказали, вы руководите операциями по поддержке сил Сопротивления на оккупированной территории Франции.
— Что конкретно вас интересует?
— Вы сбрасываете им оружие, засылаете туда своих агентов и вывозите их назад.
— Кто вам это сказал?
— Друзья из американской разведки. Они должны были предупредить вас о моем приходе.
— Может, вам следовало обратиться к людям из «Сражающейся Франции»?
— Мне советовали поговорить с вами. Лично с вами.
Как объяснили Тофту, Вера Томпкинс была третьим человеком во французском отделе разведывательной организации, насчитывавшей тысячу четыреста сотрудников. Но стоящие над ней генерал и полковник выполняли в основном декоративные функции. Эта женщина имела во Франции больше агентов, радиопередатчиков и радистов, чем кто-либо еще.
— Так что же вам от нас нужно, майор?
— Одного из моих летчиков недавно сбили, и его самолет упал во Франции. Мне нужно знать, жив он или погиб.
Женщина нахмурилась:
— Вы должны меня понять. Я не имею права говорить вам, что входит в сферу нашей деятельности, а что нет.
— Вы можете ответить на мой вопрос?
— Нет.
— Но у вас есть возможность это узнать!
— Почему вы так решили?
— У вас имеются радисты по всей Франции.
— Это утверждение я оставлю без комментариев.
— Если к вам или к кому-то другому поступает подобная информация, вы сообщаете на базу сбитого летчика?
— Полагаю, это происходит по официальным каналам.
— Допустим, чисто теоретически, наш летчик приземлился во Франции. За ним пошлют самолет?
— У вашего товарища был шанс выжить?
— Трудно сказать. Но он очень крепкий парень.
— Как его зовут?
Она записала в блокнот имя и фамилию.
— И все-таки, — настаивал Тофт, — если пилота сбили над Францией, за ним посылают самолет или нет?
Женщина покачала головой:
— Над Францией сбивают слишком много наших летчиков.
— Как же они оттуда выбираются?
— Наверное, пешком через Испанию. Те, кто может.
— Но ведь во Францию постоянно летают самолеты.
— Они летают не по расписанию. Это не железная дорога.
— Предположим, у вас есть самолет и человек, готовый кого-то оттуда вывезти…
— К чему вы клоните?
— Ни к чему. Для начала постарайтесь, пожалуйста, выяснить, жив он или нет. Я оставлю вам свой телефон.
Она записала номер телефона. Тофт встал.
— Должна извиниться, майор, — сказала мисс Томпкинс. — Мне известно ваше имя. И я знаю, сколько сбитых самолетов на вашем счету. Я часто думаю, как людям, подобным вам, удается выжить. Теперь, когда мы познакомились, позвольте мне выразить вам свое восхищение.
Она поднялась со стула, открыла дверь и вышла.
Рашель разбудил громкий стук. Она несколько мгновений стояла, оцепенев, возле кровати, потом отыскала свои сабо и пошла в гостиную. На полпути вспомнила про распахнутые двери обеих спален и про две незаправленные постели, в одной из которых лежал раненый американский летчик.
— Сиди тихо, — прошептала она Дейви и закрыла дверь в его комнату.
Ранней гостьей оказалась Жизель Анрио, жена помощника пастора. Похоже, ее удивило, что в такое время Рашель еще спала — часы на камине показывали без четверти девять.
— Здесь ужасно холодно, — сказала мадам Анрио, осматриваясь по сторонам.
Рашель тоже окинула взглядом гостиную, но, к счастью, не обнаружила ничего, что могло бы выдать присутствие в доме постороннего.
— Сейчас разведу огонь.
Она сунула в кучку тлевших головешек немного щепок и положила сверху несколько поленьев. Огонь быстро разгорелся.
— Я пришла сообщить, что на завтрашнюю службу присылают другого пастора, — сказала мадам Анрио. — Он должен прибыть сегодня с двенадцатичасовым поездом, а может, и позже, если, конечно, поезда еще ходят. В последнее время на железную дорогу нельзя особенно полагаться.
Кроме того, продолжала она, звонила мадам Фавер, передавала привет. Она сейчас в Виши, пытается выяснить, по чьему приказу арестовали двух священнослужителей и директора школы. Получив ответ, она сразу же вернется домой.
Мадам Анрио говорила без остановки, и Рашели, чтобы поддерживать разговор, достаточно было лишь изредка кивать. Пастора, который сегодня приедет, зовут Пеллетье. В воскресенье после обеда он, скорее всего, вернется домой. Но сегодня, естественно, рассчитывает на ночлег в доме Фавера. Если Рашели неудобно оставаться наедине с незнакомым мужчиной, она может переночевать у мадам Анрио.
— Спасибо, ничего страшного, — сказала Рашель и тут же с тревогой подумала про Дейви. — Мне надо поддерживать огонь, чтобы дом не вымерз до приезда мадам Фавер.
Когда мадам Анрио наконец ушла, Рашель бросилась к Дейви, который с нетерпением ее ждал. Она объяснила, что ему придется со всеми своими вещами перебраться на чердак.
— На чердак?
— Он не должен знать, что ты здесь.
— Почему ему нельзя знать, что я здесь?
— Потому что он может донести, вот почему.
— Но он же протестант.
— Многие протестанты вступили в нацистскую партию.
— В Германии — да. Но ведь этот пастор француз.
— Многие французы сотрудничают с немцами. Те, кто уверен, что немцы победят, — добавила она. — Некоторые даже считают: оккупация пойдет Франции на пользу, немцы наведут в стране порядок. Тебе нельзя рисковать.