Гамбит смерти

  Бронзовая ручка двери под пальцами несколько секунд оставалась неподвижной, а затем повернулась. Кто-то пытался открыть дверь. Не выйдет.

  Через пятнадцать минут замерзли ноги. Я вернулся к постели, ощупью нашел вязаные носки.

  Тихо. Даже сердце замолчало. Я пошарил по столику. Подсвечник удобно лег в руку. Граммов семьсот, чугунный. Каслинское литье.

  Кто? Олег, Аркаша, Стачанский?

  На часах - два пятнадцать. Я вернулся к двери. Стою дурак дураком, жду, когда придут убивать.

  Отодвинув запор, я рывком распахнул дверь. Никого, только потрескивает в камине толстая коряга. Но ручка двери не сама же поворачивалась!

  Пойду, возьму секач. С ним надежнее.

  Дверь в галерею приотворена. Самое простое объяснение - кто-то проголодался. Хотел разбудить меня, но не решился и сам тайком вторгся на кухню. Но ключи - у меня. Дубликат? Возможно. На поиски - вперед!

  Ободряя себя подобной ерундой, я пробирался галереей, невидимый во тьме, неслышимый в носках.

  Дверь на кухню тоже открыта - настежь. Внутри - полная неподвижность. Я ждал, пытаясь уловить хоть что-нибудь.

  Ничего.

  Пришел, пожрал и ушел, не потрудившись закрыть двери.

  Я направился к плите - за спичками.

  Попью чайку и пойду спать. Крепко- крепко.

  Спичка зашипела, вспыхнула, я потянулся за свечой - и понял, почему стало тепло ногам. Я стоял посреди лужи крови.

  У плиты лежал Олег, и, как маленькая скала, у края лужи черная ладья.

  Спичка обожгла пальцы. Пришлось зажечь вторую. Оставляя за собой следы, я подошел к лампе. В ее свете привиделся легкий дымок над кровью.

  Шея Олега была почти перерублена. Тем самым секачом из космической стали.

  Сейчас секач лежал на краю плиты.

  Убийство произошло совсем недавно. Минут пятнадцать назад. Удар нанесен сзади и сверху. Убийца зашел за спину сидевшего Олега и рубанул - сильно, точно, хладнокровно. Если он был в перчатках - на секаче только мои отпечатки пальцев.

  Интересно.

  Полотенцем я обтер рукоять. Снял носки, налил в таз воды и вымыл ноги. Можно звать остальных. Один из них - убийца.

  Или оба.

  Со свечой я пошел по коридору. Вдруг еще где кровь? Но сквозняк дунул, и я опять оказался во тьме. Ничего, дойти до камина, там огоньком разживусь.

  Ноги заледенели, горло першит. Ангина грядет...

  Сильные цепкие руки обхватили меня. Я рухнул на пол и покатился, пытаясь освободиться. До воли оставалась самая малость, когда в ногу вцепились зубы - больно и глубоко. Вурдалак проклятый. Я ударил наугад, подсвечником, удачно, челюсти разжались, но на этом мое везение и кончилось. Шея оказалась в захвате. Я немного побарахтался для приличия, пока тьма ночи не слилась со тьмой моего сознания.

  7. Пятница, 2 часа 43 минуты

  - На, получай! - Аркаша бил неумело, непрофессионально, но старательно.

  - Прекратите, Аркадий Иосифович. Возьмите себя в руки, голос Александра Борисовича раздавался из прекрасного далека.

  Я открыл глаза. Перспектива поразительная - толстые резные ножки стола и крепкие мускулистые ноги в импортных кроссовках. Рибок, спонсор олимпийской сборной.

  - Очухался, гадюка! - в своем негодовании Аркаша, на мой взгляд, переусердствовал.

  Я попробовал подняться. Не вышло. Руки связаны за спиной, так же по-дилетантски, зато туго.

  - Помогите ему сесть.

  Не скажу, чтобы помощь была оказана вежливо, но - своевременно.

  Аркаша, пылая ненавистью, отошел и расположился рядом с Александром Борисовичем. Мы сидели по разные стороны, разделенные столом - и пятью трупами.

  Не так представлял я себе финал. Где свечи? хрустящие накрахмаленные салфетки? серебряные (а хоть и мельхиоровые) приборы, мейсенский фарфор? где, наконец, омары и шампанское от вдовы Клико? Один Александр Борисович не подкачал. Среди ночи - в пиджаке, под которым белоснежная рубашка, и безукоризненно завязанный галстук. Как всегда.

  - Сколько вам заплатили? - Стачанский с сожалением смотрел на меня.

  - Пока ничего. Обещали триста долларов и неясные, но манящие перспективы.

  - Триста долларов? - Александр Борисович, похоже, обиделся. - Кто обещал?

  - Вы и обещали. Вернее, Юра Крутов от вашего имени. За месяц поварской работы - очень недурно.

  Стачанский досадливо поморщился.

  - Думал, вы не станете отпираться. Причем здесь Крутов?

  Я имел в виду, сколько вам заплатили за убийство?

  - Дайте, я ему еще врежу, - порывисто поднялся Аркаша.

  Стачанский успокаивающе взял его за руку.

  - Убийство? Вы хотите сказать, что всех убил я?

  - Именно.

  - Такие обвинения доказываются.

  - Резонно, Петр Иванович, вполне резонно, - Стачанский незлобиво улыбнулся. - Имеются доказательства. Хотите, я расскажу по- порядку, как все было?

  - С интересом послушаю.

  - Смерть Комова, допускаю, действительно была несчастным случаем.

  Ага. Все-таки одним убийством меньше. Осталось четыре.

  - С Анатолием Яковлевичем вы порой проводили время в астрономических забавах. И той ночью вам не составило труда совершить то, что вы совершили. Затем вы поработали с мостом и вернулись к себе. Отдельный ход через кухню гарантировал незаметность. Кто станет третьей жертвой, вам было безразлично, но требовалось подтверждение, что это дело рук одного и того же человека, например, меня. Поэтому вы расставляли опознавательные знаки - шахматные фигурки. Они остались от комплекта, которым тут играли многие годы. Задним числом Комову. Саблецову. А Крутову - в момент, когда отстранили Олега и принялись проводить искусственное дыхание. Валерий Васильевич пытался осуществить ментальный зондаж погибших. Верили вы в это и испугались разоблачения, или просто по плану пришла пора очередной смерти - но вы подсыпали отраву в средство Нимисова, благо оно готовилось у вас на кухне. Спустившись к умершему, вы опять пометили труп фигур- кой, а несколько других накануне подкинули Нимисову, чтобы навлечь на того подозрение.

  Должен сказать, что я действительно считал, что Валерий Васильевич покончил с собой. Но вам не повезло - Олег заподозрил вас. Он видел, как вы заходили в комнату Нимисова накануне и рассказал нам об этом, - Стачанский говорил спокойно, выполняя свой долг, а я пытался ослабить узлы веревки. Не получается. Руки начали неметь - нарушилась циркуляция крови.

  - Прямого нападения я не боялся, - Александр Борисович вытащил из внутреннего кармана пиджака тупорылый револьвер. А я гадаю, жабу он греет, что ли, - Еще в Москве, по совету Крутова, я обзавелся оружием. С некоторых пор приходится беспокоиться о личной безопасности. Но вот отравить нас вы могли.

  - Это не доказательства, а рассуждения, - болела прокушенная голень, саднила растревоженная ладонь.

  - Будут и доказательства. Этой ночью я не спал, и слышал, как внизу открылись двери, и кто-то вышел из своей комнаты. Я разбудил Аркадия Иосифовича. Ни вас, ни Олега на месте не оказалось. Возможно, вы предложили ему объясниться, а он недооценил вас, понадеявшись на свои кулаки. Мы заглянули на кухню и увидели вас, вытирающего рукоять ножа. Иных доказательств и не требуется.

  - Что с ним разговаривать, - Аркаша подошел и пнул меня. Молодость, пылкая, увлекающаяся молодость.

  - Спокойнее, Аркадий Иосифович.

  За моей спиной часы пробили три раза. Стачанский потянулся в другой карман. Опять револьвер? Нет, он достал флакон и рюмочку- яичко. Режим суров, но он режим.

  - Мы сдадим вас властям. А до тех пор придется вам терпеть некоторые неудобства.

  Он собрал рюмку, отмерил дозу из флакона. Я напряженно следил за ним. Неужели...

  - Не отравлено, Петр Иванович, - он проглотил снадобье. - Живой, как видите.

  - У вашей версии один дефект. Ее можно приложить к каждому.

  - Никто из присутствующих, кроме вас, не мог подложить фигурку Юрию Крутову, - холодно ответил Стачанский. - И мы не убивали Олега.