Страница 23 из 93
Следует, однако, признать, что таким китайский фольклор рисует волка не слишком часто для того, чтобы мы могли сделать вывод о том, что на Дальнем Востоке животное это воспринимали как искусного diable aquatre. Нам оказалась доступной только одна история, в которой волк выступает именно в таком качестве. «При династии Тан у губернатора Цзичжоу был сын, фамилию и имя которого я позабыл. Отец отправил его в столицу с ходатайством о назначении на другой пост. Но не успел сын пересечь границу города, как увидел дом знатного человека, переполненный посетителями и слугами. Среди них была девушка с такой изумительной фигуркой и такая красивая, что наш герой сразу же влюбился в нее и тут же попросил ее выйти за него замуж. В доме поднялся страшный переполох. "Да кто ты такой, чтобы тревожить нас подобной чепухой? — гневно воскликнула старая служанка. — Она дочь господина Лу из Ючжоу; наш господин скоро вернется в столицу. Ты же, наверное, всего лишь мелкий чиновник где-нибудь в области или уезде. Да и вообще, как мы можем терпеть твое фиглярство?" Но юноша ответил, что его отец занимает пост в Цзичжоу и что он попросит его дать свое согласие. Ответ юноши весьма всех удивил, и вскоре семья согласилась. Несколько дней юноша и девушка жили вместе как муж и жена, а потом молодую пару встретила на дороге семья жениха, и они отправились домой.
Губернатор и его супруга слишком любили своего сына, чтобы приставать к нему с расспросами; кроме того, он отвечал настолько разумно, что едва ли могли возникнуть какие-то подозрения. Вдобавок невесту сопровождали столько людей и лошадей, что в доме все ликовали. Однако по прошествии тридцати дней лошади, данные в приданое невесте, начали убегать. Несколько раз посылали слуг узнать, в чем дело, но невеста захлопывала перед ними двери, а когда на рассвете люди губернатора вошли в покои его сына, то не обнаружили ни слуг, ни служанок невесты, а в конюшне не было ни одной лошади. Заподозрив неладное, они доложили обо всем губернатору. Вельможа вместе с женой отправился к дому сына и позвал его, но в ответ не раздавалось ни звука. Тогда он приказал сломать ставни — через открытое окно выскочил огромный старый волк и умчался прочь. Тело их несчастного сына было съедено почти полностью» («Гуан и цзи»).
3. Оборотни-собаки
Китайцы не наделяли собак, в силу самой их природы, чертами жаждущих крови демонов. Еще в «Истории Ранней Хань» описан эпизод, когда человеческая душа использовала демона в обличий собаки для отмщения — жертвой мести во втором столетии до новой эры пала императрица. Очень редко собаки выступают наравне с лисицами в качестве предвестников демона, носителей зла, искусных обманщиков и соблазнителей женщин. Мы располагаем лишь несколькими подобными свидетельствами.
«В правление династии Сун Ван Чжун-вэнь служил судебным исполнителем в Хэнани; жил он на северной окраине главного города уезда Гучжоу. Как-то вечером, уже после ухода со службы, он отправился на прогулку к озерам и увидел белую собаку, бежавшую за его коляской. Собака понравилась ему, и он хотел было поймать ее, как вдруг собака превратилась в человека, очень похожего на одного уездного чиновника. Глаза его сверкали красным огнем, а изо рта, в котором виднелись острые клыки, вываливался язык. Зрелище, поистине, было страшное. Ван Чжун-вэнь и его слуга перепугались, но все-таки напали на демона. Однако совладать с ним они не смогли и бежали. Не добравшись до дома, они упали на землю и умерли» («Coy шэнь хоу цзи», гл. 7).
Другой пример насылающего болезни и приносящего зло оборотня — домашний пес чиновника Цай Чао, который являлся хозяину в виде призрака. «Усевшись в главном зале, он стучал в доски и распевал жалобным голосом песни. А однажды утром хозяин не смог найти своего платка — пес нацепил его на себя и сидел в таком наряде на печи. В том же самом месяце Чао внезапно умер» («Чжи гуай лу»).
С теми же самыми дьявольскими намерениями, что и волки, собаки вероломно принимают облик человека для того, чтобы удовлетворить свою сексуальную похоть со скромными служанками и женами. «В Бэйпине[44] некто Тянь Янь соблюдал траур в связи с кончиной матери и большую часть времени проводил в траурной хижине. Но однажды ночью он неожиданно вошел в комнату своей жены. Она встретила его с молчаливым удивлением. "Господин, — сказала наконец она, — разве вы можете посещать меня в этом месте воздержания?" Янь ничего не ответил, и они соединились. Спустя время уже настоящий Янь вошел на мгновение в комнату, но не сказал жене ни слова. Оскорбленная его молчанием, она укорила его за то, что он сделал в прошлый раз. Муж понял, что здесь, по-видимому, вмешался демон. Наступил вечер; Янь еще не спал, но его траурные одежды уже висели на стене. Вдруг он увидел, как к хижине крадется белый пес. Зажав в челюстях траурную одежду, пес превратился в человека, который оделся и вошел (в женские покои). Янь поспешил за ним и застал его в тот самый момент, когда он уже хотел улечься на ложе с женой. Он забил пса до смерти, а жена его умерла от стыда» («Coy шэнь цзи», гл. 18).
«В годы под девизом царствования Хунчжи (1488–1506) в уезде Юйтай, что в области Янь (пров. Шаньдун) жила простая семья. У них была белая собака, которая всегда следовала за хозяином, куда бы он ни выходил. Когда однажды он поехал по торговым делам в дальние места, собака тоже отправилась вместе с ним. Но через тринадцать дней она неожиданно вернулась в облике хозяина. Жена спросила его, почему он вернулся обратно, на что муж ответил, что по дороге на него напали разбойники и отняли все, что у него было, но самому ему, к счастью, удалось спастись. Женщина ничуть не усомнилась в правдивости его слов. Через год домой возвратился настоящий муж. Два человека походили один на другого как две капли воды, и пока они спорили, кто из них настоящий муж, а кто — ненастоящий, жена и соседи сообщили властям, и обоих посадили в тюрьму. Потом один из солдат сообщил о странном деле своей жене. "Первым домой явился дух собаки, и доказать это можно только в том случае, если на груди женщины есть следы когтей", — сказала жена. Солдат доложил об этом чиновнику, тот вызвал к себе женщину, и, когда она спросила, зачем ее позвали, он, ничего не сказав, сорвал с нее одежду. На груди ее действительно виднелись следы когтей. И тогда он отдал тайный приказ с помощью крови проверить (кто из них демон); ненастоящий муж превратился в собаку, которую забили до смерти» («Вэй юань»).
В китайской традиции зафиксировано немало историй о том, как домашние собаки с неслыханной дерзостью принимали облик усопших с тем, чтобы поглощать еду и питье, которые родственники ставили душам умерших. Так, в сочинении, написанном во втором столетии новой эры, говорится: «Тело министра общественных работ, уроженца Наньяна Ли Цзи-дэ лежало в доме, как вдруг покойник приподнялся и сел на погребальном столе. Внешность, одежда и голос были, несомненно, Ли Цзи-дэ. Он приказал внукам, сыновьям, жене и дочерям поочередно служить ему, а после обрушился с руганью и хлыстом на слуг и служанок. Когда же он насытился едой и напился, он вышел из дома и исчез. Семья пребывала в глубокой печали, а когда это повторилось три или четыре раза, то все просто не знали, куда деться от горя и отчаяния. Но однажды он сильно напился (жертвенного вина), его человеческая оболочка исчезла и — под ней оказалась всего лишь старая собака. Собаку забили до смерти, а позже выяснилось, что она жила в доме деревенского торговца вином» («Фэн су тун и», гл. 9).
Говоря о собаках-оборотнях, нельзя не вспомнить и о так называемой тянь гоу, «небесной собаке», таинственном демоне, частое упоминание которой в книгах подтверждает, что существо это оставалось объектом суеверий в течение многих столетий. Тянь гоу появляется в династийной истории, написанной еще в шестом столетии: «В тринадцатом году Тяньцзянь (514), в шестом месяце в столице (нынешний Нанкин) ходили слухи о том, что чэн-чэн (?) крадут печенку и кровь людей и кормят ими Небесную собаку. Люди пребывали в великом страхе в течение двадцати дней» («История южных династий», гл. 6, 1.27). «А в пятом году Датун (539) в столице распространяли слухи, что Сын Неба вынимает у людей печень и кормит ей Небесную собаку. Молодые и старые были так сильно напуганы, что после захода солнца запирали двери на засовы и вооружались дубинками. Паника прекратилась только через несколько месяцев» («История южных династий», гл. 7, 1.30).
44
Имеется в виду Пекин.