Страница 40 из 42
Уезжая, заморский гость подарил ему свою визитную карточку.
— Это в знак нашей дружбы. Я надеюсь, что мы еще договоримся. Только, пожалуйста, будьте осторожны. На обратной стороне есть надпись. Она сделана симпатическими чернилами. Текст такой: «Господин Марантиди — мой хороший друг. Если он будет меня искать, прошу оказать ему в этом помощь. Подпись». Это вам пропуск в посольство любой западной страны…
Осенью 1919 года к Марантиди явился еще один человек во френче иностранного офицера, владевший русским так же хорошо, как и его предшественник. Это был капитан, числившийся в штабе Добровольческой армии офицером связи. Сказав, что он пришел к Марантиди по рекомендации, капитан заговорил тоном человека, уверенного в абсолютной неопровержимости своих аргументов.
— Очевидно, у вас были веские основания отказаться от предложения моего друга. Оставим это в прошлом. Сейчас лучше подумать о будущем. Мы хорошо знаем состояние ваших дел. Золото, которое вы держали в банке, досталось эсерам. Но это не самая большая беда. Война проиграна, господин Марантиди. Правительства союзников ничего не могут поделать — приходится считаться с ростом общественного недовольства. Рано или поздно начнется паническое бегство. Вы сможете увезти с собой лишь благородное негодование. К сожалению, этот капитал не приносит дохода. Сейчас мы еще можем вам помочь. Срочно реализуйте все, что можете, в золотых и валютных ценностях. Мы переведем их в международный банк в Швейцарии. Официально заверенную расписку вместе с паспортом турецкого подданного вы получите немедленно. Далее на ваш счет будет поступать по две тысячи рублей ежемесячно в любой твердой валюте, которую вы назовете.
— Что будет входить в мои обязанности? — спросил Марантиди осевшим голосом.
— Вы останетесь здесь нашим неофициальным представителем. Фирма будет выполнять поручения экономического и политического характера. Главной задачей мы считаем расчленение большевистской России…
Слушая капитана, Марантиди понял основную идею: создать резидентуру — южный центр, через который пройдут связи зарубежных разведок и белоэмигрантских организаций с подпольными группами, действовавшими на Дону, Кубани, Тереке, в Чечне и Дагестане.
После того как они обсудили «техническую сторону дела», капитан сообщил Марантиди номер, под которым он заносится в список агентов, — номер 39 и пароль.
«ФИРМА» ПЕРЕХОДИТ В ДРУГИЕ РУКИ
— Крупными валютными и контрабандными операциями я в последнее время уже не занимаюсь — категорически запрещено, из-за боязни провала, — сказал Марантиди, когда в условленное время пришел на дом к Невзорову. — Если чекисты что-то пронюхали, они ищут прошлогодний снег. Но, между нами говоря, Григорий Петрович, жизнь есть жизнь, иногда волей-неволей приходится тряхнуть стариной в интересах легального дела. Так даже естественнее. Кто же всерьез поверит в ангельскую непорочность старого ростовского коммерсанта греческого происхождения? — с усмешкой сказал Марантиди. — Кстати, прибыль от оборота ресторана — ваша личная прибыль, не считая двух тысяч ежемесячно и других ассигнований на непредвиденные расходы… Два-три года, Григорий Петрович, и вы снова — обеспеченный человек.
— Вашими бы устами… — Невзоров невесело рассмеялся. — Но надо еще продержаться эти два-три года. Положение в России стабилизируется. Условия борьбы будут непрерывно усложняться. Возможно, потребуются новые организационные формы. Не подумайте, что я набиваю себе цену. Это объективный фактор, который должны учитывать и на Западе.
— Вы правы, Григорий Петрович. Это очень важная мысль, и я постараюсь аргументировать ее в своем отчете… — Марантиди мысленно отметил, что он не ошибся в своем выборе — в Невзорове по-прежнему чувствовались острый аналитический ум и ценная практическая хватка. Правда, у него были серьезные неудачи, но, очевидно, это пошло ему лишь на пользу — стал осторожнее и злее. «За битого двух небитых дают», — вспомнил Марантиди другую русскую пословицу.
Вашей главной заботой, Григорий Петрович, будет обеспечение связи заинтересованных разведок и патриотических организаций с их людьми на юге России. К нам, в Ростов, прибывают нарочные из зарубежных центров, чаще всего с помощью контрабандистов Сухума и Батума. Но в последнее время эта связь постепенно переключается на Москву, мы все более становимся периферией…
— Как вас извещают о прибытии нарочных? — спросил Невзоров.
— Обыкновенными письмами. Их содержание может быть любым, лишь бы оно не вызывало подозрений. Сейчас я вам покажу… — Марантиди достал из-под подкладки бумажника небольшой листок бумаги, протянул Невзорову. — Читайте — обычная деловая записка. Вряд ли кто-нибудь обратит на нее внимание. Теперь — сверху вниз, первое слово, вторая буква… — Он подождал, пока Невзоров прочтет записку. — Это уже оперативное сообщение. Как видите, тоже своего рода шифр — указаны только день, час, место встречи с агентом № 13. Остальные сведения зашифрованы в томике стихов Пушкина, который хранится у меня дома. Все это я еще объясню… Сообщение это вы должны знать: через десять дней из Софии приезжает есаул Ушаков-Сокольский. Его надо будет связать с новочеркасской группой. Такие же группы действуют в Новороссийске, Туапсе, Грозном, Екатеринодаре и других городах.
— Каковы их задачи?
— Сейчас сложилась новая ситуация и возникли разногласия. Штаб Врангеля в Софии настаивает на формировании крупных отрядов, организации открытых выступлений. Руководители групп, наоборот, разукрупняют свои отряды, переводят их в глубокое подполье. Мне кажется, они более реально смотрят на положение вещей. Практически открытые выступления на территории России сейчас невозможны. В этом все убедились после провала операции князя Ухтомского, а потом и полковника Хаскеля, когда тот организовал подвижной отряд Беленкова и он был разгромлен Чека.
— А как поставлено дело в кавказских группах?
— Там другие условия, все яснее и надежнее. Руководители групп считают, что единственным средством отторжения Кавказа от России может быть только широкая вооруженная борьба. Они делают ставку на национальные чувства и религиозный фанатизм горских народностей…
Марантиди начал рассказывать о белоэмигрантских организациях на мусульманском Востоке и подполье на Северном Кавказе. Он ни разу не назвал имен, которые должны были выплыть, словно топчась перед каким-то последним барьером, не решаясь переступить его. Невзоров почувствовал это, но решил повременить с вопросом, который напрашивался сам собой, — кто является руководителем «фирмы Марантиди».
— Вы ничего не сказали о ростовском подполье. Вы с ним связаны? — спросил он.
— Нет, это было бы опасно. Я уклоняюсь от любых контактов с местными меньшевиками, эсерами и анархистами. Особенно сейчас.
— Почему?
— Это связано с усилением активности чекистов. Вы знали адвоката Гуровского?
— Немного.
— Этот старый идиот, впавший в детство, решил заработать на валюте. Конечно, попался, при обыске у него нашли бриллиантовое колье, которое здешний раввин когда-то хранил в своем банковском сейфе. Чекисты давно ищут золото, похищенное в девятнадцатом году, им было важно напасть на след. Теперь они пропускают через свои фильтры всех, кого только можно взять под подозрение. Но к этому мы еще вернемся… — Марантиди вопросительно посмотрел на Невзорова. — Может быть, на сегодня хватит?
— Да, пожалуй. Вот-вот должен прийти Шнабель с племянником… Глоток вина? — Невзоров достал из буфета бутылку с длинным горлышком, поставил на стол две рюмки. — Кстати, какое впечатление на вас произвел Генрих Карлович?
— Очень неплохое, хотя мы познакомились при довольно странных обстоятельствах.
— Да, я знаю, он рассказывал. В нашей жизни, Аршак Григорьевич, происходит очень много странного… Я хорошо знал его отца, это был немец-колонист крепкой баварской закваски. Генрих Карлович унаследовал от него вместе с деловыми качествами неприязнь к России вообще, к большевистской России в особенности. Я думаю использовать его в своей работе. У него великолепная память, он смел, предприимчив и, несмотря на мирную профессию, отлично физически тренирован.