Страница 86 из 87
— Они позволяют тебе уйти, — объяснил Грант.
— Уходите сейчас, — предложил Кувигнака, — позже, в главном лагере, другие, возможно, не будут настолько снисходительны.
— Беги, — сказал торговец. — У тебя будет прекрасная фора перед другими, из главного лагеря, что в нескольких днях пути отсюда. Они могут захотеть преследовать тебя. Беги сейчас, и у тебя будет хороший шанс на спасение. Это — несомненно, и было их намерением.
— Почему они позволили мне подобное? — не понимал я.
— Я не знаю, — пожал плечами мой товарищ.
— Мне приказали следовать за ними, и я пообещал, что сделаю это.
— Было необходимо, чтобы такая команда была дана, — сказал он. — Ни один из них не ожидает, что Ты будешь её выполнять.
— Но я сказал, что буду.
— Они не ожидают, что белый сдержит свое слово, — пояснил Грант.
— А твоё слово уважают в Прериях, или нет? — поинтересовался я.
— Думаю, что да, — ответил он.
— Отныне также, будет и с моим словом, — сказал я.
— Беги, не будь дураком, — закричал Грант.
— Что Ты собираешься делать? — спросил я своего друга.
— Я пойду в основное стойбище Кайила. Я приехал сюда, чтобы торговать.
— Значит, у тебя есть дела в этих местах?
— Да.
— Вот и у меня тоже, есть дело в этом месте.
— Ты безумец, — развёл руками Грант.
— Возможно. Но я пришёл в Прерии, не для того чтобы отступить теперь.
— Вставай, — приказал он, ребром своей стопы слегка пиная Прыщи в бок. -
Пора работать.
— Да, Господин, — проговорила она, вскакивая, и расправляя ладонями подол своей крошечной рабской туники. Она была единственной из девушек, одежда которых не была сорвана дикарями. Рыжеволосая, Лоис, Коринн, Инес, Присцилла и другие, все были немедленно раздеты. Кэнка разрешил ей оставить одежду, так как есть, чтобы обозначить различие между той, кто мог говорить на языке Кайила, и другими, теми, кто не мог.
Безусловно, существуют некоторые споры относительно того, унизительно ли для женщины находиться перед Господином в одежде или просто абсолютно голой, за исключением, разве что ошейника. Конечно, рабские туники оставляют немного простора для воображения. Среди рабынь, конечно, мало практических разногласий, хотя есть некоторые теории. Девушки, крайне дорожат даже самой крошечной тряпкой, которая могла бы предоставить им некоторую, хотя бы призрачную защиту, от властного и пристального взгляда Господина. Также, с точки зрения рабовладельца, немного одежды на рабыне можно было бы оставить, поскольку они находят, что это заинтриговывает, возбуждает и призывает их сорвать её с женщины. Кроме того, если позволить рабыне носить, пусть скудную, но одежду, то появляется ещё один способ держать её в узде. Например, ей могут приказать снять одежду, или он будет просто сорван с неё, и не маловажно, к это будет сделано, наедине или публично. Нужно помнить, что рабыня, не имея никаких прав, не имеет права и на одежду, которая, как и она сама является собственностью рабовладельца. То, что девушка носит, даже тряпка обычно — символ того, что хозяин ей доволен, и довольно значительный символ.
Зачастую одежда рабыне достаётся ой как нелегко. Наедине со своим Господином, конечно, ей часто не предоставляют даже тряпки, чтобы прикрыть наготу. Рабыня — собственность Господина, и внутри его жилища, она выглядит полностью в соответствии с его предпочтениями.
— Позаботься о вещах, которые были моими, — попросил я. — Если Ты конечно не против.
— Я сделаю это, — пообещал Грант.
У рабов нет собственности. Это именно они являются собственностью.
— Я думаю, что пора последовать за Кэнкой, — сказал я Кувигнаке.
— Скачи отсюда. Спасайся, — в последний раз попросил Грант.
— Забирайся в седло, — скомандовал я Кувигнаке, который всё ещё стоял, покачиваясь, опираясь на копье, как на посох.
— Я пойду сам, — упрямо отказался краснокожий юноша.
— Ты слишком слаб, — напомнил я.
— Я — Кайила. Я пойду сам.
Он, раскачиваясь из стороны в сторону, сделал два или три неверных шага, помогая себе копьём. Но, внезапно, его же ноги, признали его ошибку. Мгновение он ещё удерживал себя копьём, но не устоял, и завалился на бок. Уперев своё копьё в землю, и помогая руками, юноша вновь принял вертикальное положение. Он смог сделать ещё два или три шага вслед Кэнке и его отряду, раскачиваясь и держась за импровизированный костыль, но снова тяжело упал в траву. Я дёрнулся, чтобы прийти к нему на помощь, но рука Гранта легла на моё плечо, останавливая меня.
— Нет. Не унижай его. Он — Кайила!
Я заметил, что Прыщи даже не пошевелилась, чтобы помочь ему. Я кивнул.
Кувигнака с трудом принял сидячее положение, и теперь с сердитым видом сидел в траве со скрещенными ногами. Копьё осталось лежать около него.
— Я решил отдохнуть, — сказал он. — Я посижу здесь некоторое время. А потом встану, и пойду дальше.
— Замечательно, — сказал я.
— Возможно, он будет не в состоянии идти в течение нескольких дней, — заметил мой товарищ.
— День или два, как минимум, — прикинул я.
— Возможно, — не стал спорить Грант.
— Он — Кайила, — сказал я.
— Это верно, — улыбнувшись, согласился Грант, повернулся к Прыщам, и сказал:
— Девочка, Тебе, что, нечем заняться? Упакуй наши товары во вьюки. Нас ждёт дальняя дорога.
— Да, Господин, — отозвалась она.
Я оказал свою помощь Гранту и Прыщам, и за несколько ен, мы уложили товары, что были разбросаны вокруг на волокуши, и частично во вьюки наших грузовых кайил. Прыщи убрала ненужные теперь караванные цепи и наручники, привязав их к шкурам, погруженным на волокушах.
— Желаю тебе всего хорошего, — сказал я Гранту.
— И тебе всего хорошего, — с грустью ответил он мне.
Напоследок я обернулся и посмотрел на Гранта с Прыщами, и направился вдаль, сквозь высокие травы. Они махали мне вслед, и я махнул им в ответ. Через некоторое время, когда, я достаточно удалился от них, идя по следам Кэнки и его отряда, вдали я смог разглядеть дым вечерних костров. По-видимому, это был лагерь воинов Кайила.
Кэнка не связал руки Виньелы. Он позволил ей бежать, у бока его кайилы, не будучи привязанной верёвкой за шею. Это казалось необычайной льготой, распространённой на новую девушку. Я улыбнулся про себя. Я подозревал, что молодой воин уже позаботился о своей рыжеволосой рабыне. Что-то я сомневался, что он жаждет передать её Махпиясапе, своему вождю.
— О чем Вы думаете? — спросил меня Кувигнака.
— О разном.
— Если Вы не собираетесь бежать, — заметил Кувигнака, — то Вам стоит поторопиться вслед за Кэнка.
— Я буду ждать тебя, — сказал я ему.
— Я могу посидеть здесь некоторое время, — сказал он.
— Я буду ждать, — сказал я, и улыбнулся.
— Доля раба среди Кайила, да и среди всех наших народов вообще, не легка, — предупредил краснокожий.
— Я и не ожидал иного, — заверил я моего нового друга.
— По крайней мере, Вы не женщина, — улыбнулся Кувигнака. — Кайила, как и все остальные племена, не отличаются особой нежностью в отношении со своими бледнолицыми красотками.
Я кивнул, соглашаясь. Иного я и не предполагал.
Полная приятность, всегда и всеми способами, и полная покорность любому мельчайшему капризу хозяина, обычное требование ко всем гореанским рабыням, кстати, не только для тех, кто носит ошейники краснокожих. У меня не было никаких сомнений, что нашлось бы немало мужчин в городах, кто мог бы проинструктировать даже дикарей в вопросах, того как надо использовать, управлять и контролировать рабынь. Если я что и подозревал так это то, что участь рабыни в Прериях могла быть даже немного легче, чем доля её порабощённой сестры в гладких коридорах и прекрасных дворцах высоких городов. На каждой улице, на каждой площади в каждом городе, совершенно точно, Вы сможете найти место для привязи рабынь и кольца для наказаний.
— Кэнка даже не привязал Виньелу, — напомнил я.
— Пусть она только попробует вызывать у него недовольство, даже самое наименьшее, — усмехнулся Кувигнака, — и она быстро обнаружит, что она — рабыня, а он — её Господин.