Время решать

Вернулся к себе, чтобы отдохнуть после первого дня занятий — и ни о чём не могу думать, кроме Жюли. Закрываю глаза — и вот она, только руку протянуть… Дотронуться, обнять, покрыть поцелуями… Жюли, как ты прекрасна! Ты лучше всех! Я люблю тебя! Нет, открою глаза, не то сойду с ума. Что со мной? Ведь я всегда гордился тем, что владею своими чувствами. Или напрасно гордился? Ведь дрался на дуэли из-за женщины, которую сам же называл пустой кокеткой. Из-за Жюли я бы пошёл драться на дуэли? Даже не знаю. Наверное, да, хотя ей бы это, конечно, не понравилось. А Стефани нравилось. Так что, я готов наброситься на любую красивую женщину, которую только увижу? Нет, всё же не так. Ведь и Мари хороша собой, мне приятно говорить с ней, меня радует её спасение, а вот расстались мы с ней после уроков — и никакой тоски не чувствую. И вообще, здесь много красивых женщин, пожалуй, все красивы, а для меня существуешь только ты, Жюли. Почему так? Только оттого, что именно тебя я увидел, когда пришёл в себя после операции?

Что мне делать? Сказать ей о своих чувствах, попробовать добиться взаимности? Да кто я такой, чтобы претендовать на неё? Всего лишь один из множества спасённых, которых она курирует. Что ей предложу? Я ведь ничего не знаю и не умею из того, что здесь требуется. Значит, сначала нужно добиться успеха, показать себе и ей, что я чего-то стою по их меркам, и вот тогда — однажды признаться, рассказать ей обо всём, и будь что будет. А до тех пор — держать себя в руках, учиться как следует и работать.

Жюли… я люблю тебя… Не могу без тебя…

6.

Жюли

Как мне быть с Эваром? Во время наших встреч он так смотрит… И ведь я ему бросила вскользь, сколько мне лет, а он всё равно… Сказать ему про Яна прямо сейчас или позже? Хорошо, если дело подождёт до конца ностальгической ломки, а вдруг нет? Как мне быть тогда? Не хочется травмировать парнишку отповедью, но и морочить ему голову нехорошо. Как же мне поступить? Делать пока вид, что я не замечаю его взгляды? Ничего лучше в голову не приходит.

— Добрый день, Жюли! К тебе можно?

А, вот и он. Спокойствие, Жюли: Эвар пришёл к тебе за консультацией и помощью — ты обязана ответить на его вопросы. Вот и всё. Рамок приличия он не переходит, и ты веди себя соответственно.

— Добрый день, Эвар. Как твои дела?

Он входит в комнату и садится передо мной. Как послушный ученик, кладёт руки на колени, но его взгляд… Сделаю вид, что ничего не замечаю.

— Спасибо, Жюли, всё хорошо. Раны совсем уже не чувствую.

— Как твоя учёба?

Он смущённо улыбается:

— Заканчиваем изучение истории древнего мира, сейчас проходим Израиль и Иудею. По географии вчера был северо-восток Азии…

Вот, отлично, пусть он говорит об истории и географии, других науках, о чём угодно, что с ним происходит.

— Хорошо, Эвар. У вас проводятся экскурсии?

— Ты имеешь в виду — экскурсии в прошлое? Да, после того, как мы проходим историю той или иной страны, у нас экскурсия туда. Вчера мы побывали в Афинах и Спарте периода Пелопонесской войны.

— И как тебе?

Эвар пожимает плечами:

— Затрудняюсь ответить. Конечно, всё интересно, но как-то похоже одно на другое. Словно люди разных времён и народов жили по единому шаблону, думали одинаково, даже воевали за одно и то же. И при этом были убеждены, что они-то исключительные, самые-самые.

— А как твой сон? Ничто не беспокоит?

Зачем я говорю про сон? Вдруг он поймёт это неправильно…

— Спасибо, Жюли, всё хорошо. Ты имеешь в виду те самые наваждения? Нет, пока ничего такого.

— Очень хорошо, Эвар, — киваю в ответ. — Очень хорошо.

— Жюли, у меня такой вопрос. Возможно, нам позже об этом расскажут, но мне бы хотелось разобраться сейчас. Почему государства покинули Землю? Здесь же так хорошо!

О, да, отличный вопрос!

— Эвар, я отвечу тебе, но сначала спрошу сама. Тебе никогда не приходилось бывать в такой ситуации, когда вокруг всё вроде хорошо и благополучно, а тебе самому неприятно и тревожно?

— Да, конечно, — кивает он. — И не раз.

— И ты предпочитал покидать такие места, как бы там ни было хорошо другим?

— Да, верно, — он смотрит на меня с уважением.

— А теперь представь, что ты утратил способность ощущать хорошее, исходящее от того, что тебе неприятно. Разве оно не покажется тебе отвратительным?

Эвар вздыхает:

— Да, наверное, так. Ты хочешь сказать, что большинству людей Земля вдруг надоела, показалась отвратительной? И поэтому они отправились в трудный и опасный путь к далёким звёздам?

— Примерно так и было, Эвар.

Он делает резкий жест:

— Не понимаю! Почему? Неужели все сошли с ума?

— Ты считаешь, это невозможно?

— Не знаю. Не понимаю такого. Почему?

— Видишь ли, Эвар, некоторое время назад, когда люди уже научились летать среди звёзд, начали происходить странные вещи. Изменились некоторые законы нашего мира — этот феномен был назван 'нагуали'. Большинство людей не смогли это принять и покинули Землю.

— Зачем же они так поступили? Разве законы изменились только на Земле?

— Нет, конечно, везде. Но многим казалось, что это только здесь: ведь там, где всё незнакомо, и изменения незаметны, не с чем сравнить. А родная планета, на которой происходят неожиданные, непредсказуемые изменения, начинает казаться предательницей, и это отталкивает.

Он кивает:

— Да, наверное, это действительно так. Но ты сказала — они утратили способность ощущать хорошее, исходящее от Земли? Или я неправильно понял тебя?

— Нет, правильно, я имела в виду именно это. Одна из особенностей нагуалей состоит в том, что они чрезвычайно усиливают фактор воображения, субъективного восприятия. Более того: то негативное, что кажется человеку, приобретает объективный характер. Если человеку неприятна Земля, то он видит в ней пустыню, разруху, безжизненность. Отчасти это верно, ведь на нашей планете существуют безжизненные пустыни, и их не так мало, но заметь, Эвар: именно они становятся определяющими в восприятии многих людей!

— Погоди, Жюли. Если, к примеру, человеку мерещится чудовище…

— То оно действительно появится — сначала только для него. А если он сумеет убедить и других, что это чудовище существует, то оно появится на самом деле. Так действуют нагуали.

— Но почему вы, живущие в Мире Спасения, видите Землю другой? Разве на вас нагуали не действуют?

— Действуют, но мы привыкли к изменениям, они даже становятся необходимы нам. Вот ты отправляешься на экскурсию в Древнюю Спарту и спокойно относишься к тому, что там всё не так, как у нас. Если здесь произойдут какие-то изменения, ты и их воспримешь спокойно, хладнокровно. И, быть может, нагуали превратятся однажды из врага, ночного кошмара в средство совершенствования мира, который тебя окружает.

Эвар качает головой:

— Невероятно! Фантазия становится реальностью?!

— Что же тут невероятного? Оглянись на историю: так было всегда. Прежде чем сделать что-то, разумный человек продумывает, к чему приведут его поступки. После этого он собственным трудом воплощает свою фантазию, и мир изменяется! Только теперь это стало намного легче делать, но и ответственнее: ведь наша фантазия нередко порождает чудовищ, а нагуали придают им плоть и силу.

— А вы не пытались связаться с государствами, объяснить им всё это?

— Конечно, пытались, Эвар. Но разве легко переубедить человека? Эвар, ведь ты математик. Ты имел дело с умными, знающими людьми. Зачастую ты бывал прав, а они — нет. Скольких тебе удалось убедить?

— Что же вам отвечают государства?

— С нами вообще не разговаривают. Каждый год кто-нибудь из нас отправляется к звёздам, надеясь на сей раз всё изменить — и исчезает. Что происходит с этим человеком, мы не знаем. Жив ли он? Не объявлен ли умалишённым? Почему не может или не хочет связаться с нами?

Эвар шумно вздыхает:

— Как обидно! Столетия прошли — а люди не изменились…