Время решать

— Алло, госпожа Ларм! — завопил господин из министерства. — Не волнуйтесь, пожалуйста! Ваш муж жив! Он только серьёзно ранен и в ближайшие несколько дней не сможет выйти на связь с вами!

Мадлен постаралась успокоиться. Жерар жив — значит, всё хорошо. Остальное получится. Сейчас нельзя волноваться, терять контроль над собой, а то как бы хуже не наделать.

— Где он сейчас?

— На Лютеции, в госпитале А-18.

— Спасибо, — как можно спокойнее произнесла молодая женщина. — Мы с сыном сейчас же едем туда.

— Алло, госпожа Ларм! Не спешите, пожалуйста! Ваш муж будет выписан в течение одной-двух недель, а в районе Лютеции сейчас небезопасно!

— Благодарю вас, что поставили меня в известность, — холодно ответила Мадлен. Она уже почти успокоилась или убедила себя в этом. — Мы будем очень осторожны. До свиданья.

Она разъединила и присела на корточки перед Пьером:

— Миленький, сейчас мы покушаем, а потом поедем к папе! Хорошо?

— Да, мамочка! — радостно улыбнулся малыш.

Мадлен прижала к себе и поцеловала сына, затем поднялась и снова взялась за видеотелефон:

— Алло, справочная? Дайте, пожалуйста, номер военного госпиталя А-18 на Лютеции!

Эвар чувствовал себя не в своей тарелке. Галлийцы действительно приняли его за своего соотечественника Жерара, который несколькими мгновениями раньше погиб в пасти змеи-холма, столь знакомой Эвару по тренажёру Охранения, да ещё и сочли тяжело раненным.

Система ложного восприятия, о которой рассказывали в Амазонии, несомненно работала. Однако здоровому парню было неловко симулировать боль от несуществующих ран, терпеть, чтобы его тащили куда-то, затем перевозили в звездолёте, а потом лечили. Когда положили на стол в операционной, Эвар даже испугался, что горе-лекари его зарежут. Однако всё обошлось: хирурги махали скальпелями и какими-то другими своими штуковинами — в амазонском курсе медицины Эвар их не проходил — в сантиметре от его тела, зажимали воображаемое кровотечение, и только повязки потом наложили настоящие, так что теперь 'раненый' еле мог сгибать руки и ноги. Впрочем, пока это не требовалось: его отнесли в реанимационную палату и бережно положили на постель, подключили к капельнице, надели на лицо маску с кислородным шлангом и оставили в покое. Подождав немного, Эвар снял противную маску и задумался, как теперь быть.

Перед кроватью стоял голографический телевизор, слева — тумбочка, а справа — шкаф с зеркальной дверцей. Изловчившись, молодой человек заглянул туда. Ого! На него смотрели сразу два лица: его собственное и незнакомое — загорелое, волевое, мужественное. Видимо, это и было лицо покойного Жерара. Эвар грустно подумал, что такое лицо ему понравилось бы гораздо больше собственного. Судя по тому, что окружающие говорили про Жерара, он был герой, в последние минуты своей жизни спас весь отряд. В душе принялась зло шипеть и царапать сердитая кошечка — совесть, недовольная тем, что её хозяин украл облик смелого и заслуженного человека, на который не имел никакого права. Эвар тут же принялся уверять кошечку-совесть, что пошёл на обман ради того, чтобы очистить сознание этих людей и убедить их правильно увидеть Землю и признать Мир Спасения. Совесть притихла, но свои коготки до конца не убрала.

В коридоре послышались шаги, и в палату вошла полная краснолицая медсестра в белом халате:

— Больной, вы уже сняли маску? Вам лучше?

Эвар задумался, как реагировать. Полученные в Амазонии знания говорили ему, что ранения и операция, которую ему только что якобы сделали, превратили Жерара в лежачего больного минимум на три дня. Однако залёживаться и выслушивать претензии совести не хотелось. Рассудив, что местные эскулапы не всё знают, а потому не сумеют уличить его в симуляции, Эвар решил сократить продолжительность своей болезни до одного дня, а в ближайшие сутки продумать план действий. Приняв такое решение, он страдальчески застонал и произнёс голосом умирающего:

— Спасибо, мне уже лучше.

— Лежите, лежите! — поспешно произнесла медсестра. — Выпейте воды!

Эвар покорно взял предложенный стакан и сделал несколько глотков. Прохладная влага успокаивала.

— Спасибо, — он вернул стакан. Медсестра кивнула и вышла из палаты. Эвар грустно вздохнул и приготовился было опять выслушивать претензии совести, но тут слева, с тумбочки, послышался звонок На мгновение симулянт растерялся, но Жерар в его сознании тут же пояснил, что это мобильный видеотелефон. После недолгих колебаний Эвар взял в руку аппарат и тут же увидел на экране расстроенное лицо очень красивой молодой женщины с золотистыми волосами. 'Это моя жена, Мадлен!' — напомнил Жерар. Забыв про все сомнения, Эвар включил связь:

— Алло, Мадлен!

— Здравствуй, любимый мой! — голос женщины прерывался, она несомненно плакала. — Я всё знаю, не рассказывай, не утомляйся! Мы с Пьером приедем к тебе сегодня вечером!

— Выздоравливай, папочка! — послышался тоненький голосок Пьера.

— Я хорошо себя чувствую! — промямлил было Эвар, но голос Жерара отнюдь не отдавал здоровьем. Эвар услышал, как Мадлен рыдает:

— Милый, не отвечай мне! Достаточно, что ты жив и я вижу тебя, слышу твой голос, такое счастье! Я очень люблю тебя, мой хороший! Береги себя, пожалуйста! Выздоравливай поскорее!

— Я люблю тебя, Мадлен! — только и решился произнести в ответ Эвар — просто чтобы успокоить женщину, — и связь разъединилась. Стоило положить видеотелефон обратно на тумбочку, как совесть завопила изо всей мочи. Это уже не просто кража чужого образа и обман множества людей. Это игра с чувствами женщины и ребёнка, утративших самого близкого, любимого человека. Что будет, когда они приедут сюда? Малыш скажет: 'Папа, я люблю тебя!', а Мадлен склонится над кроватью, обнимет и поцелует самозванца…

К своему ужасу, Эвар чувствовал, что в душе жаждет этого. 'Неужели было бы лучше объяснить этой женщине, что на самом деле её муж погиб, а сын осиротел?' — стал он робко возражать совести. И услышал в ответ: 'Ты оправдываешься, потому что Мадлен тебе понравилась. Очень сильно понравилась. Ты хочешь ощутить её поцелуи, познать её тело, занять место погибшего героя Жерара. Чего же стоили твои чувства к Жюли? Она была права, когда говорила, что ты быстро найдёшь другую. Так ради чего ты бросил Университет, ушёл из Мира Спасения и теперь играешь чувствами множества людей, которым дорог Жерар? Ты не ценил те блага, которые получил в Амазонии, они слишком легко тебе достались. Ты капризен и неблагодарен, Эвар. То, что случилось с тобой в девятнадцатом веке, ничему тебя не научило'. Симулянт тяжко вздохнул, взял с тумбочки пульт управления телевизором и включил новости.

2.

— Два билета на Лютецию! Ближайший рейс, пожалуйста! — обратилась Мадлен к кассирше космопорта и протянула деньги. — Один взрослый и один детский!

— Сколько лет мальчику? — поинтересовалась кассирша в очках.

— Три года.

— Тогда ему не нужен билет, мадам. А вот ваш, на рейс ВН-303. Счастливого вам пути!

Мадлен взяла Пьера за руку и посмотрела на часы: отлёт через двадцать минут. Они направились к стойке, на которой виднелось табло с бегающей надписью: 'Посадка на рейс ВН-303'.

— Ваш билет, мадам!

Они прошли в звездолёт и сели на места.

— Уважаемые пассажиры! Пристегнитесь, пожалуйста!

Мадлен впервые летела звездолётом, и он ассоциировался у неё с обычным самолётом. Даже внешне похож, только передняя часть более округлая. Вот заработали двигатели ближнего полёта… Машина двинулась по взлётно-посадочной полосе… Шум двигателей всё сильнее… Толчок прижимает к спинке сиденья — как там Пьер? Улыбается, ему интересно: он и в самолёте ещё ни разу не летал. Вот мы и в небе. Внизу стремительно уменьшается пейзаж, видно слабое сияние, всё вокруг темнеет…

— Мама, как здорово!

Да, хорошо, скоро будем у Жерара. Как он там? Позвонить бы ему, но нельзя во время полёта. Вот уже далеко внизу наша родная Марселия. Кругом чернота, в которой едва заметно мерцание звёзд…