Время решать

— Так что же, вместо меня рисковать будут другие люди, а я отсижусь в Университете? Ты считаешь, это нормально?

Тон Эвара показывал, что парень на грани истерики. Жюли тихонько вздохнула, стараясь не показать, как ей неприятно его настроение:

— Эвар, каждый из нас делает то, что может. Я тоже не хожу в Охранение…

— Но ты девушка! А я мужчина!

— Что из этого? Эвар, ты понимаешь, что благодаря твоей теории Охранение станет теперь гораздо безопаснее? Скорее всего, нам вообще не придётся больше привлекать туда людей, обойдёмся роботами. И это твоя заслуга!

Жюли тщетно надеялась, что в какой-то момент после её очередной реплики собеседник улыбнётся, наконец, и скажет нечто вроде: 'Да, ты права, это я просто расклеился'. Вместо этого Эвар ответил мрачно:

— Жюли, я понимаю, что ты стараешься меня успокоить. Только зачем это? Я больше не нужен колонии. Модель нагуалей я сделал, больше ничего у меня не получится. Буду только попусту деньги в Университете получать.

Девушка начала раздражаться. Складывалось впечатление, что Эвар попросту наслаждается своим самобичеванием. Можно, конечно, ответить резко, иногда это помогает, но небезопасно для него.

— Прошу тебя, Эвар, не говори такие вещи! Ты нужен, необходим нам всем, живущим в Мире Спасения! Ты великий учёный и замечательный человек!

Эвар как-то странно посмотрел на неё и вдруг произнёс:

— Жюли, я люблю тебя! Пожалуйста, будь моей женой!

Девушка вздрогнула, словно от удара током. Если бы те же слова прозвучали раньше, хотя бы вчера, они бы не были так неожиданны. Получается, всё самобичевание Эвара имело единственной целью выпросить её похвалу, заставить её саму высказаться о его достоинствах? Господи, как это трудно совместить — обязанности куратора-психолога с необходимостью дать сейчас деликатный отказ…

— Прости, Эвар, не могу ответить тебе взаимностью. Дело не только в том, что я значительно старше тебя. У меня жених, Ян, ты с ним знаком, и я люблю его. Не сомневаюсь, что ты скоро найдёшь другую девушку, не менее достойную, чем я.

Эвар печально кивнул:

— Я знал, что ты ответишь мне именно так. Выходит, мне нет места в вашем Мире Спасения.

— Что?! — Жюли даже подскочила на месте от возмущения. — Эвар, что такое ты говоришь? Как это — тебе нет места? Тебя ожидает блестящая карьера, всеобщее признание — и как учёного, и как избавителя наших колоний от ужаса нагуалей! Ты спасёшь множество людей!

— Нет, Жюли. Ты говоришь это лишь для моего успокоения. Если бы ты считала меня таким замечательным, ответила бы совсем иначе на моё признание.

Жюли растерялась. Что это — шантаж? Каприз восходящей звезды? Эвар хочет убедить её, что если она не ответит на его чувство, то он погубит себя, а заодно тех людей, которых спас бы его труд? Девушка опомнилась: Эвар влюблён, по-настоящему влюблён, а потому хватается за соломинку, рискуя вызвать неудовольствие. Но как же быть? Сделать вид, что у него есть шанс? Нет, это слишком жестоко. Пожалуй, следовало ещё раньше дать ему понять, на какое отношение он может рассчитывать.

— Прости, Эвар! Ты замечательный учёный, но я люблю не тебя, а другого человека! На днях мы с ним поженимся! Сожалею, но не могу сказать тебе ничего больше! Пожалуйста, иди к себе и постарайся успокоиться! Включи электросон и отдохни! Уверяю тебя, когда проснёшься, увидишь всё в ином свете! Твоя настоящая любовь ещё впереди!

Эвар печально вздохнул, молча кивнул, глядя в пол, и вышел, пошатываясь, из кабинета. Жюли схватилась за голову и начала мучительно размышлять, что же делать, если теперь парень решится на какую-нибудь отчаянную глупость.

Вот и всё. Пришло время решать, и другого пути у меня нет. Я должен уйти отсюда. Я понял, что никто не станет насмехаться надо мной, припоминать позор в Охранении, но от этого ещё больнее. А главное — не могу без тебя, Жюли… И не могу видеть, как ты станешь женой другого…

— Не плачь, Эвар! Всё будет хорошо, поверь мне!

— Жюли… Ты пришла ко мне… Это сон, да?

— Ну — может, и сон. Так ли это важно, Эвар?

— Жюли! Когда я проснусь, то соберусь с духом и приду к тебе, чтобы сказать, наконец: я решил уйти из Мира Спасения. Ты говорила, что многие из ваших людей отправляются в государства, чтобы убедить их поверить в ваш мир, принять его, увидеть иными глазами Землю.

— Эвар! Ты уверен в том, что собираешься сделать? Может, переждёшь, пока твои чувства успокоятся?

— Нет, Жюли. Я люблю тебя, теряю разум и не хочу нечаянно причинить зло тебе или Яну. Знаешь, чего мне сейчас хочется? Похитить тебя. Увезти куда-нибудь на край света. Только я никогда так не поступлю. Моя любовь не должна причинять тебе страдание. Прости, что я наговорил лишнего у тебя в кабинете. Давай оставим это. Как мне попасть в Галлию?

— Что же… Раз ты уверен, что иного пути нет… Только, понимаешь, Эвар, просто так попасть туда ты не сможешь. Ведь для них ты не существуешь, как и наш мир. Тебе не поверят, сочтут врагом, примут за шпиона или проявление нагуалей.

— Как же мне быть? Как поступают ваши люди, когда направляются в государства?

— Тебе придётся изменить свой внешний облик. Стать похожим на одного из жителей Галлии, который считается погибшим. Но этого мало, тебе нужно принять его сознание, привычки, чувства. Это намного труднее, чем дежурить в Охранении. Так что подумай — твой ли это путь?

— Я уже достаточно подумал, Жюли. Я сделаю то, о чём говорю. Надеюсь, у меня получится.

— Что же, Эвар. Тогда напоследок прими один совет: не спеши уверять всех в Галлии направо и налево, что Мир Спасения существует. Если тебе не поверят, то объявят сумасшедшим. А поверят — сочтут нашим шпионом.

— Хорошо, Жюли. Я сделаю так, как ты говоришь. Буду очень осторожен.

— Береги себя, Эвар. А напоследок позволь мне сделать кое-что…

Что это? Жюли, ты подходишь ко мне? Обнимаешь меня? Нет сил удержаться — и я сжимаю тебя в объятиях… Твои поцелуи так горячи, и я ищу губами тебя… О, как желанно прикосновение твоих уст… Я приникаю к твоей груди, целую… О, какое блаженство… Ради этого мига стоило родиться и жить…

Глава 3. Галлия

1.

Солдаты звена Анри Клера в ужасе смотрели, как содрогается внезапно оживший холм. Несомненно, Жерар попал в ловушку, схвачен каким-то чудовищем и погиб. Остаётся только отомстить за него:

— Дави, жги коричневых! Вперёд!

Десантники с яростью бросились в атаку, поливая невидимым огнём зубастое коричневое море, а слева содрогался и ревел от боли чудовищный холм. Не прошло и пяти минут, как в поле зрения десантников не осталось ни одной коричневой твари.

— А теперь уходим, всё! — громко скомандовал Анри, приводя в чувство солдат. Разведка завершена, выяснено, что район смертельно опасен, обнаружены два вида наземных чудовищ, о которых в инструкциях ни слова — теперь надо только вернуться живыми. Увы, без Жерара: он спас других, но не себя.

— Смотрите! Жерар! — закричал кто-то из солдат.

Анри обернулся в изумлении. Действительно, чуть в стороне от того пути, которым пришло сюда звено, лежал десантник Ларм. Его комбинезон был сильно порван, тело обожжено и окровавлено, но сам Жерар жив. Он шевелился и стонал от боли.

— Чудовище отпустило его! Поднимайте Жерара! Быстрее уходим отсюда!

Звено бегом возвращалось к звездолёту. Солдаты попеременно несли героя, который спас весь отряд. А тем временем у звездолёта вовсю кипела работа: на глазах поднималась будущая галлийская военная база на Земле.

Мадлен и Пьер вернулись с прогулки, когда вдруг зазвонил видеотелефон. На экране молодая женщина увидела какого-то сурового господина в дорогом сером костюме. Она взяла трубку:

— Алло!

— Госпожа Ларм? Я из Министерства Обороны. Ваш муж Жерар…

Мадлен ахнула, бледнея на глазах у испуганного мальчика. Звонок из этого учреждения не обещал ничего хорошего.