Страница 27 из 44
Быт оказался поставлен перед необходимостью превратиться в полноценное средство восприятия надбытовых смыслов: в конечном счете, в орган метафизической чувственности.
(Он, собственно, всегда таким и был, просто это не всегда замечалось.)
«ДИЗАЙН – ясная работа чувств, сознания, языка, рук всего существа, направленная к ясной цели…» (Словарь дизайнера для работы в XXI веке)
Свою среду человек формировал, разумеется, всегда, но только в эпоху дизайна это занятие было поставлено на коммерческую и на массовую основу. А значит, оно было обречено вписываться в рамки всеохватывающих проектов. Очень возможно, что в прежние эпохи быт основного числа людей был бесстилен. Быт был низок, не замечался, разве что «боковым зрением». В эпоху же дизайна – когда нарушились иерархии и исчезло Высокое – исчезло и Низкое (ведь Высокое и Низкое – условия существования друг друга). Конечно, для этого потребовались далеко идущие «демократизирующие», уравнивающие процессы в культуре и обществе, что XX век немедленно и предоставил.
Быт низким быть перестал. Стиль хлынул в быт, разлился по нему. Более того: именно быт и повседневность стали основной областью приложения стиля. Ведь в эпоху, когда Высокое потерялось из вида – повседневность вообще вышла на первый план и стала основным предметом озабоченного внимания. Именно в ней, в эпоху дефицита ценностей крупных и глобальных, стали искать ценности.
Дизайн, подготовленный эпохой глобальных проектов и больших идей, оказался кстати именно тогда, когда их стало недоставать.
Ключевое слово к дизайну – вовсе не «красота», как можно подумать. Людям разных (и сменяющих теперь друг друга все быстрее и быстрее) культурных состояний «красивым» или, допустим, «стильным», а уж тем более «модным» кажется настолько разное, что это наводит на мысль: нет, не «красота» – главное задание дизайна. Она в нем – орудие, следствие процессов и механизмов более глубоких. Ключевое слово к дизайну – проектирование.
То есть он – не просто создание среды своего обитания, чем занимаются испокон веков едва ли не все живые существа. Он – возведение такого создания в принцип, то есть создание сознательное, планомерное, «умышленное», на основе правил и приемов, из которых хотя бы часть четко осознается и контролируется создателем. Это – профессиональное проектирование предметной среды в самостоятельности и самоценности этого занятия.
Конечно, дизайн – законное дитя новоевропейского рационализма. А поэтому – и законный его наследник в той ситуации, когда «родитель», рационализм новоевропейского типа, ушел на покой или (как предполагается) не справляется с происходящим.
Дизайн, может быть, самая важная форма космизации хаоса повседневности. Ведь в эпоху крушения Больших Иерархий и старых ценностных систем, которые некогда переживались как естественные и безусловные, хаосом обернулась сама культура. Значит, оказалось необходимо искать способ в ней ориентироваться, изобретать такие способы. Современное сознание стало проделывать с культурой то же, что некогда, в архаические времена, оно проделывало с природой: упорядочивать ее, создавать схемы, «матрицы», на которые можно было бы опираться. Культурный космос превратился в новый, неизведанный хаос без иерархий. Постмодернизм упорядочивает его, прибегая к цитированию, создавая конструкции из фрагментов разнородного культурного материала: как некогда первобытное сознание создавало себя из «сырого» природного материала, так нынешнее строит себя из материала культурного. «Вареное» стало вновь «сырым». Культура предстала как Чужое и заново подлежала освоению. Между прочим: «стилизация», излюбленный прием постмодерна – типичнейший способ освоения, приручения, обжмвания чужого, овладения им. Луж не дизайн ли – область стилизаций по преимуществу, область экспериментов со стилизациями, проживания их, стилизаций, всем телом?.. Не дизайн ли – область создания из заготовленного культурой материала – новых форм и новых миров?..
Время дизайна настало именно тогда, когда «стиль» – под которым понимались Большие Стили – крупные, всеохватывающие, устойчивые стилистические системы – стал чувствоваться как «паралич языка формы» (как сказано в том же «Словаре дизайнера»). То есть в последние три – три с половиной десятилетия ушедшего века, которые еше называют эпохой «постмодерна». Поэтому подвижным, эфемерным, принципиально нечетко очерченным стилистическим системам – которые, может быть, и не заявляют себя как собственно системы – пришлось принять на себя нагрузку, которую прежде выполняли Большие Стили: оформления хаоса и стихийности жизни, придания единства повседневному опыту в его случайностях, введения порядка в разнообразие и разнообразия – в порядок. Дизайн стал нужен, как никогда: как посредник, защитная преграда между человеком и хаосом. Он – конструкция этой преграды.
Но этим его роль не исчерпывается.
«Для дизайнера все что есть, является устаревшим». (Дж. Нельсон)
«Дизайн – продукт молодого художественного духа…» (Словарь дизайнера для работы в XXI веке)
«Молодость – это стояние с содранной кожей на открытом ветру». (Из частного разговора)
Дизайн неспроста ассоциируется с молодостью и именно молодых притягивает как престижная профессия. У него с молодостью есть глубокое родство.
Вещи, традиционные источники устойчивости человека, сами стали делаться все более эфемерными. Все меньше делается вещей, которые служили бы нескольким поколениям. Все больше временных (в пределе – одноразовых) вещей изготавливается временными средствами для временных нужд. Это, разумеется, делает вещи более чувствительными к преходящему, короткому времени, в котором они обречены существовать, прежде чем исчезнут. Из часовых стрелок эпохи веши превращаются в ее секундные стрелки. Эпоха делает и возможными, и необходимыми быстрые перемещения на дальние расстояния. И это меняет чувство среды.
Тут важнейший источник самого дизайна: благодаря стремительному устареванию вещей он все время должен проектировать новые. Чтобы оправдать свое существование, вещи должны все время обновляться, одновременно и удивлять – и удовлетворять, и соответствовать ожиданиям – и быть неожиданными. Что тут поможет, кроме дизайна?
Так что современный дизайн не только противостоит превращению среды в хаос, он же этому и способствует. Принципиальная его установка – порождать всё новые формы и стили непрерывно обновляющейся, пластичной, текучей среды, что лишает человека чувства устойчивости. Дизайн разрушает, размывает то, что сам же и порождает. Он – искусство эфемерного. Все время разрушая среду, он тем самым постоянно возобновляет необходимость и собственного существования – а кто же иначе будет космизировать новый хаос?..
Дизайн уже в пору своего возникновения был символом и воплощением новизны, обновления, ухода от традиций, которые – именно на уровне массового чувства – отождествлялись со стереотипами, несвободой, рутиной. Начавшись как проектирование, по сути дела, шаблонов, он стал одним из символов – и форм проживания – освобождения, свободы.
Мир, оформляемый дизайном, вынужден все время быть – или казаться себе – молодым. За это он обречен расплачиваться тем, что от века сопутствует молодости: незащищенностью. Поэтому он и порождает все время новые защищающие человека формы – уравновешивающие, подтверждающие его.