Страница 21 из 44
Николай Воронцов, 1972 год
Николай и Елена Воронцовы в 1973 году в верховье Зеравшана на реке Матча. Большая удача – найдены петроглифы!
Например, Мейен говорит о МОЗАИЧНОЙ и КАНАЛИЗОВАННОЙ эволюции. Это значит, что родственные виды в ходе эволюции являют нам сходный набор типичных «уродств» и модификаций своего фенотипа. То у всех моллюсков закручивается раковина; то у всех копытных вырастают рога; то у всех растений одного семейства одинаково изменяется форма листьев… Но генетики утверждают, что даже у далеких видов высших животных или растений геном имеет много обших блоков. Эволюция давно их создала и не уничтожила, а заморозила так, что они не выражаются в фенотипе своих владельцев. Быть может, один внешний толчок (или разные толчки, нарушающие экологию удаленных видов) пробуждают одни и те же блоки в «спящей» части генома дальних родичей. Не довольно ли для такой побудки включить или отключить всего ОДИН ген-репрессор – вроде тех, что обнаружили у бактерий французы Жакоб и Моно?
Далее Мейен говорит о постепенном повышении таксономического РАНГА многих различий в ходе эволюции организмов. Например, где-то в эоцене многие ВИДЫ млекопитающих или цветковых растений напоминали разнообразием нынешних собак: от сенбернара до гончей, от бульдога до таксы. Позднее такой уровень различий стал обычен для разных РОДОВ, а в наши дни он обычен для разных СЕМЕЙСТВ биосферы. Если бы некий биолог не знал долгой истории симбиоза людей и собак, он наверняка соединил бы всех собак в одно семейство, назвав таксу и бульдога разными родами – наравне с единым родом медведей…
А ведь сходная история замечена физиками-теоретиками в семействе элементарных частиц! Сейчас они способны (либо НЕ способны) к ЧЕТЫРЕМ разным типам взаимодействий: слабому, электромагнитному, сильному и гравитации. Но на ранних этапах Большого Взрыва (когда не было ни атомов, ни их ядер) разных взаимодействий было ТРИ, а еще раньше – два или даже одно! Тогда не было разницы между кварками и лептонами, между фотоном и его собратьями – тяжелыми векторными бозонами. Физики Вайнберг и Салам, Глэшоу и Хуфт точно рассчитали, какие фазовые переходы в заполняющем Вселенную газе скалярных бозонов Хиггса нужны для объединения слабого взаимодействия частиц с электромагнитным – и так далее. Жаль, что биологи-теоретики не способны проделать такие же расчеты в классе плацентарных млекопитающих или в типе покрытосеменных растений! Очень хочется узнать: из какого семейства голосеменных растений произошли каким-то чудом все цветковые растения?
Больше всего хотелось это узнать Сергею Мейену. У него и проект был готов: как примитивные покрытосеменные МОГЛИ БЫ произойти из вымершего семейства Беннетитовых. Тут нужно всего одно волшебное слово: гамогетеротопия! Оно означает ПЕРЕНОС многих признаков МУЖСКИХ органов растения на его ЖЕНСКИЕ органы – или наоборот. Древние эллины, шутя, допускали такую возможность даже у людей: Андрогина и Гермафродита. Вправе ли честный ученый поверить в такую возможность хотя бы у растений?
Генетика не запрещает это: ведь геном мужских и женских организмов одного вида одинаков; различны лишь его «прочтения» в ходе индивидуального эмбриогенеза! Какой механизм регулирует это чтение? Почему сей процесс у многих видов запускается простейшими факторами внешней среды, вроде повышения температуры, которое превращает самцов в самок?
Тут в спор вмешался еще один математик, прошедший сверхплановую аспирантуру у Л.Н. Гумилева. Он произнес другое волшебное слово: Пассионарность – и заявил, что пассионарный скачок МОЖЕТ вызвать гамогетеротопию у растений!
Как это понять? Не возвращаемся ли мы к Ламарку и «волевой» модели эволюции упражняемых либо неупражняемых органов у животных – или даже у растений? Можно ли корректно определить «пассионарное растение»?
Математик уверенно ответил: можно! Так называемая Пассионарность знакома физикам со времен Эйлера – задолго до Ламарка. Физики называют ее Действием и выражают интегралом от разности двух энергий: кинетической и потенциальной. Это выражение может принимать любое экстремальное значение. Чаше всего это минимум – сиречь, «яма» на гладком графике функции Действия. Но столь же допустимы иные точки с горизонтальной касательной: «холмы» или «перевалы». Их можно заметить в повелении любой НЕРАВНОВЕСНОЙ системы: от радиогенератора до бактерии или человеческой личности.
Между прочим, всякое НАУЧНОЕ ОТКРЫТИЕ требует прохода (вернее, «проскока») биографии ученого человека сквозь точку – «холм». Поэтому решайтесь на очередной прыжок, уважаемый Сергей Викторович! Кто-то из любимых вами Беннетитов давным-давно рискнул экспрессией своего генома – и вот мы с вами лакомимся яблоками или помидорами. А вы, вдобавок, курите сушеные листья покрытосеменных растений! Подобает ли такое занятие праведному специалисту по голосеменным и прочим растениям давнего палеофита?
Как ни странно, этот разговор не выдуман: только он растянулся на годы вместо немногих минут. Увы, пассионарность и производительность труда ученых мужей ограничена конфликтностью или комфортностью их личного существования – да еше множеством ошибок, допускаемых при поиске истины. Мейен был по характеру реформатор, а не революционер: он быстро схватывал новые идеи, но обдумывал их долго и не торопился публиковать те выводы, которые сам не понял до конца. Он довольно быстро согласился, что его собственная биография проходит сквозь «седло» каждый раз, когда он осваивает оригинальную мысль другого ученого. А когда его голову осеняет свежая идея (вроде той же гамогетеротопии), тогда он, пожалуй, сам ненадолго становится «холмом» на графике Действия, который никто и никогда не видал полностью. Даже дерзкие топологи не хвалятся такой способностью, а они, кажется, стоят ближе всех к Творцу всяческих аксиом и понятий Научного царства…
Только в 1984 году Мейен опубликовал свои главные гипотезы о путях биологической эволюции. Его сразу назначили ученым (и генеральным!) секретарем очередного Геологического конгресса, но три года спустя Мейена не стало среди живых ученых…
Сейчас, полтора десятка лет спустя, роль Мейена в кругу классиков эволюционной биологии видится много яснее; прояснилось и значение контактов с инакомыслящими физматиками в ЕГО научном творчестве. А каков был ОБРАТНЫЙ эффект общения с корифеем эволюционизма для представителей физико-математического лобби? Первые ласточки такой весны появились среди учеников Мейена в 1971 году. Эго были: один выпускник прославленной московской физматшколы № 2 и один учитель той же школы – он же выпускник аспирантуры мехмата МГУ (он же – автор данной статьи).
Следующий барьер был незаметно взят физиками в 1973 году. Они ввели понятие СУПЕРСИММЕТРИИ элементарных частиц и предположили, что самые важные бозоны обладают двойниками – ферм ионам и, и обратно: фотону соответствует фотино, гравитону – гравитино и т.д. На ранних этапах Большого Взрыва роль всех двойников была одинаково велика: бозоны соединяли все прочие частицы в единую семью, а фермионы направляли ЭВОЛЮЦИЮ такой системы. Например, они порождали новые кварки небывалого прежде цвета или аромата. Можно ли сейчас обнаружить явные следы той героической эпохи?
Около двадцати лет прошло, прежде чем у физиков пропала надежда на такую милость Природы: в нашем мире наблюдать фотино или гравитино не легче, чем рогатого тигра или цветок папоротника… Но ведь раньше подобные чудеса встречались! В палеозое процветали «семенные папоротники» – Птеридоспермы; в начале кайнозоя водились звери с копытами, когтями и клыками сразу – Милодонты… Кстати, в недавние века встречались князья-капиталисты (Иван Калита); среди граждан республики Спарта числились цари, а среди римлян – даже боги. Например, роль Юпитера играл (в течение одного дня) всякий триумфатор: так что Юлий Цезарь побывал богом пять раз – прежде чем окончательно вознестись на небо в марте 44 года до н.э.