Страница 39 из 43
Эти перебежчики несут в варварский мир все плоды зрелой цивилизации. Одни учат хуннов земледелию: так в степи появляются посевы ячменя, который в Поднебесной уступил место рису. Другие (ремесленники) делают по заказу хуннской знати такие промтовары, которые хуннам прежде приходилось выменивать на скот. В варварском обществе возрастает культура потребления. Знатные перебежчики вроде Ли Гуан-ли дополняют ее искусством придворной интриги.
Сам Ли Гуан-ли погибнет, потерпев неудачу в попытке стать главным советником шаньюя. Но его умудренные коллеги посеют стойкую рознь в правящем сословии хуннов – и через полвека держава Хунну расколется в гражданской войне. Умело натравливая вождей друг на друга, преемники Хань У-ди обеспечат себе гегемонию над всеми окрестными народами. И когда Средиземноморская ойкумена превратится в Pax Romana. ее дальневосточная сестра превратится в очень похожий Pax Sinica. Цель политики Хань У-ди будет достигнута.
Таковы преходящие плоды мирских забот честолюбивого и воинственного владыки Поднебесной. А что здесь лелается для вечности? Следы боевых походов Ли Гуан-ли в Средней Азии сотрутся быстро. Но Шелковый путь, впервые пройденный Чжан Цянем, останется на века – ибо он нужен великом множеству разноплеменных купцов и ремесленников, живущих между Средиземным морем и Тихим океаном.
Вечное наследие творчества Хань У-ди и приближенных им конфуцианцев – уникальная система ежегодных экзаменов на гражданские должности в Поднебесной.
Именно благодаря ей Хань У-ди обеспечивает сравнительно удачную работу имперского аппарата власти под началом любого из своих преемников – даже мало образованного и нерешительного. Смена личности правителя маю что меняет в этой ритуальной работе; даже смена правящей династии изменяет немногое. Великие министры Шан Ян и Ли Сы унифицировали в Поднебесной иероглифы и законы; теперь «великий цензор» Хань У-ди унифицирует людей, обменивающихся этими символами и составляющих правящую верхушку Тянь Ся. Догадывается ли Сын Неба, что его система продлит существование его державы более чем на 20 столетий?
Об этом уже догадался Сыма Цянь – смышленый сын придворного историографа Сыма Тана. Проводя дни и ночи за чтением книг из дворцового архива, юноша научился мысленно беседовать со свирепым бюрократом Шан Яном и с мудрым экономистом Гуань Чжуном, с отважным воителем Фа У-ваном (основателем царства Чжоу) и деревенским князем Юем – первым ирригатором Поднебесной. Что с того, что эги герои или злодеи разделены многими веками древней истории? Памятьо них живет в скупых иероглифах летописей; их заочный диалог скрепляет отдельные века в цельную Историю Поднебесной! Их тени – светлые или мрачные, все равно – усыновили юного грамотея, сделали его ровней Сыну Неба в понимании событий, происходящих или метущих произойти в Поднебесной.
Такое откровение не должно пропасть без следа! Он. Сыма Цянь, обязан записать Историю Поднебесной так, чтобы ее читатели ощутили себя наследниками всего просвещенного человечества. Пусть каждый грамотей грядущих веков сможет сравнить дела своего владыки (и свои поступки – тоже) с деяниями Хань У-ди и Сыма Цяня, Шан Яна и Хань Фэя! Поднявшись на эту высоту, просвещенный муж обретает ответственность за грядущую судьбу Поднебесной. И какое бы решение ни принял этот человек: остаться ли тихой мыслящей тростинкой, или быстро сгореть, промелькнув на звездном горизонте Тянь Ся, это будет ЕГО вольное решение, а не слепая игра природных либо придворных сил. Пусть как можно большее число сыновей Поднебесной приобщится к этому знанию! Если Небо благословит труд Сыма Цяня – он встанет вровень с Конфуцием и Лао-цзы в просвещении детей Желтой Земли…
Эти мечты сбудутся через 30 лет. Великий труд Сыма Цяня – «Ши Цзи», десятикратно превосходящий по объему труд Геродота, станет основой исторической культуры Китая на 20 веков. Многое сообщит своим читателям первый историософ Китая, достойно пронесший сквозь невзгоды свой придворный титул Тай Ши Гун – «Князь Великой Истории». Формально этот титул на две ступени ниже императорского – но на деле смелый теоретик Сыма Цянь был выше заядлого экспериментатора Хань У-ди.
Еще большая разница в чинах была на Западе между разрушителем Карфагена – Сципионом Эмилианом Африканским и его скромным спутником – греческим заложником Полибием, жизнь которого угасает в 532 году от основания Города (121 год до новой эры), или втретьем году 163 Олимпиады, как привык считать ученый грек. Не зря прожита трудная жизнь – хотя Судьба кидала своего избранника из конца в конец Средиземноморья. За счастливой юностью в Ахайе последовала долгая ссылка в Рим в роли заложника: ведь родичи Полибия не хотели примириться с римской оккупацией.
Сперва Рим показался просвещенному греку огненной пустыней – преддверием Аида. Потом Полибий вспомнил, что славный Платон ничуть не лучше относился к родным Афинам. Но он сумел выкроить в пустыне оазис мудрости. Академию. Удастся ли чужаку Полибию нечто подобное в Риме? Удалось в конце концов – когда Полибий подружился с самым интеллигентным из римлян, сыном победителя македонцев и приемным внуком победителя Ганнибала. Этот герой – Сципион Младший хотел не только творить историю, но и понимать, что он творит. Было ли неизбежно поражение Карфагена в борьбе с Римом? Следует ли теперь разрушать Карфаген – или он все равно восстанет из пепла, как восставали Афины и Рим? Нужно ли убеждать легионеров, что молодой Сципион – избранник богов, или боги накажут военачальника за такое кощунство?
Эти вопросы горячо обсуждались в доме Сципиона, всегда полном страстной и диковатой римской молодежи. Полибий помнит, как блестели во время этих дискуссий глаза юного Тиберия Гракха. Теперь и он, и его брат ушли к богам – вслед за Сципионом… Но их образы не исчезли: они показывают любимцу музы Клио и корни, и плоды римской непобедимости. Стремясь испытать на деле монархию и тиранию, демократию и охлократию, аристократию и олигархию, бестрепетные римские удальцы нечаянно соединили в своей Республике все те структуры, которые только чередовались в полисах Эллады. Консулы воплотили Монархию, сенаторы – Аристократию, трибуны – Демократию; а римские Законы стиснули их всех вместе, не позволяя обойтись друг без друга (или враг без врага – это тоже верно, и тоже полезно!) Пока этот симбиоз не обеднел хоть на одну компоненту, римляне будут побеждать всех своих соперников. Но после полной победы над внешними супостатами римляне обнаружат новых супостатов среди своих ближних – как случилось с эллинами, одолевшими Персидскую державу три века назад.
Все это Полибий понял, присутствуя при великом триумфе римлян – взятии и разрушении Карфагена, в 607 году от основания Рима Ромулом и в 668 году от основания Карфагена Дидоной. Тогда Полибий решил для себя: все главное в Римской республике уже совершилось и прошло. Теперь можно и нужно писать Историю Рима! И написал ее – по-гречески, в поучение римлянам и эллинам. Пусть юные Гракхи и подобные им честолюбцы движут свою историю дальше, под уклон – но пусть не забывают заглянуть в описания греческих усобиц трехвековой давности! Ведь греческое прошлое – это римское будущее…
Этот совет пошел впрок только опытному Сципиону: он сам ушел из жизни, не пожелав участвовать в разрушении той Республики, которую он только что вознес на вершину триумфа. Молодые Гракхи не имели такого опыта и не поняли уроков Полибия: они совершили свои ошибки и расплатились за них своей жизнью. Теперь пришел черед их наследников, но эти люди не интересны старому Полибию. Пусть молодой Посидоний напишет о нынешних и грядущих распрях в Римской державе! Полибий уже готовится к загробной встрече со своей музой – Клио. Быть может, она замолвит словечко за историка перед Аполлоном Губителем?
Так странно сплетались многочисленные разновидности оптимизма и пессимизма – политического, научного, религиозного – в умах самых просвещенных и страстных обитателей Земли 21 столетие назад, когда Античная цивилизация приблизилась к пику своей эволюции сразу во многих ойкуменах Земли. Казалось, что все уже испробовано: не тем, так другим героем или удачником, не здесь – так в другой державе, церкви или научной школе. Но сколько вариантов синтеза несовместимых, казалось бы, противоположностей оставалось еще не испробовано! А пока ресурс противоречий не исчерпан – человечество движется вперед, неуклонно наращивая разнообразие своего бытия и сознания. Некоторые историки называют это явление прогрессом – хотя каждый вкладывает свой смысл в это емкое слово.