Страница 16 из 61
Но события развернулись вовсе не так, как виделось чиновнику, и теперь он уныло топал за Даринтом по коридору, постепенно начиная понимать, что влип во что-то особо скверное.
Его уверенность только окрепла, когда в одной из ниш широкого коридора секретарь рассмотрел группу рыдающих женщин, судя по одежде — служанок и рабынь. А встретив через несколько шагов несколько заплаканных девушек, несших в руках тазики, заполненные окровавленными полотнами, секретарь был уже окончательно уверен, так крупно он не влипал никогда в жизни. Похоже, происшествие с рабыней закончилось далеко не так, как описал судье еще зеленоватый после ночного кутежа Тьершиг.
— Вот сюда, — повинуясь кивку начальника стражи, один из его воинов широко распахнул дверь.
— Я считаю, следует попытаться напоить её смесью бессмертника и драконьей крови, — задумчиво произнес худощавый старик в мантии лекаря, с вышитыми на плече знаками имперской гильдии целителей, и возмущенно оглянулся на звук шагов, — в чем дело, господа?! У нас консилиум.
Фибирту от этих слов стало совсем нехорошо. Осторожный чиновник мгновенно произвел в уме нехитрые подсчеты и признал собственное поражение. Вот и встретился ему в жизни такой случай, где любое его решение будет ошибочным.
Рассказать господину судье все, что он видит и чувствует тут — значит заработать одно из тех едких и высокомерных замечаний, после которых Фибирт чувствует себя мелкой букашкой, ползущей по ноге слона.
А не сказать — значит начинать понемногу готовиться к переезду в кабинет нижнего этажа, на место одного из тех проныр, что так важно топают сейчас следом.
— Это судейский секретарь, господин Фибирт, — отрезая все пути к отступлению, официально объявил Даринт, — он прибыл предупредить о поданной господином Тьершигом жалобе. Тьершиг заявил, что его оскорбила рабыня одного из гостей лекаря Авроноса, некоего Конса.
— Вы что-нибудь уже постановили? — взволнованный юношеский голос был столь полон горестного нетерпения и надежды, что господин Фибирт просто не мог не оглянуться.
Возле двери стоял самый необычный из всех молодых мужчин, которых довелось видеть секретарю за жизнь.
Черный, странного покроя, костюм подчеркивал его высокий рост и худобу, серые, как стылая, осенняя вода, глаза смотрели сквозь прорези черной маски с болью и укором.
— Нет еще, очень тяжелый случай, господин Дэконс, — сочувственно вздохнул целитель и Фибирт только теперь вспомнил о нелепых корзинах, которые так и держал в руках.
— Дэконс? Вот это вам… дамы у ворот просили передать их корзины и благодарности.
— Спасибо… поставьте где-нибудь. Извините… но мне сейчас не до подарков… мою рабыню избил ночью какой-то изувер… взгляните сами, на девочке живого места не осталось!
Странный парень подтолкнул ошарашенного своими подозрениями секретаря и тому поневоле пришлось взглянуть на распростертое на кушетке смуглое тело худенькой девчонки. Даже видавшего виды секретаря проняло от одного только взгляда на перемежающиеся зловещей черно-фиолетовой опухолью, рваные, сочащиеся кровью полосы, изуродовавшие ее плечи и голову.
Помощников Фибирта тоже, словно из почтительности, подтолкнули к ложу пострадавшей и дали проникнуться жуткой картиной.
— Но Тьершиг говорил о каком-то Консе! — еще отчаянно пытался найти спасительную лазейку секретарь.
— Я вчера утром заключил договор на обучение иномирянина Конса ремеслу целителя и присвоил ему имя Дэконс, — откуда- то из-за спин лекарей вынырнул Авронос, личный лекарь Югнелиуса, и сунул под нос секретарю подписанный и заверенный печатями свиток.
Глава 4
Стан
Это утро было просто замечательным.
Проснувшись, Костя сладко потянулся, прислушался к своим ощущениям… офигенно. В теле непривычная легкость и истома, на душе птички поют.
Черт, как жаль, что раньше ему были недоступны такие развлечения. Нет, неправильное какое-то слово, не развлечения, а удовольствие, вновь и вновь сжигающее дотла сумасшедшее наслаждение.
И зачем ему еще куда-то плыть? — не в первый раз пришла в голову крамольная мысль.
Если можно остаться тут, в заваленной мягким мохом пещерке, рядом с потрясающе ласковыми и податливыми морянами?!
Это уже потом, заполночь выяснилось, что девушка вовсе не сказочная русалочка, а вполне материальная моряна, и она даже не одна. Но к тому времени Стан уже настолько освоился и с обстановкой и с приятными обязанностями, что даже не подумал обижаться на девушек за маленький обман. Ну, подумаешь, вышла за напитком одна, а вернулась другая… он же понимает, что ласки хочется всем.
— Тебе пора возвращаться, Витти подал сигнал, — моряна, печально произнесшая эти слова, держала в руках одежду Кости.
— Спасибо вам за всё! — Стан нежно привлек её к себе и поцеловал, — я бы с удовольствием вернулся… когда развяжусь с делами.
— Мы тоже тебя избрали… — как-то туманно сообщила моряна, — скажешь свое настоящее имя?
— Конечно, — парень вовсе не собирался ничего скрывать от своих первых любовниц, тем более, что из коротких фраз понял, с людьми они только живут рядом, старательно избегая деловых контактов, — я из другого мира, и там меня звали Константин Запольский. А тут зовут Станар…
— Тогда… — моряна быстро и как-то виновато переглянулась с подругами, — возьми вот это…
На ее перепончатой ладошке лежала маленькая продолговатая раковина, подвешенная на простенький шнурок.
— В каждом порту есть моряны, просто покажи, если понадобится помощь, или выйди на берег и подуй… ничего, что звука не будет, мы услышим. А перевезут вас рыбаки. Лодка подойдет прямо к вашему берегу…
— Спасибо… — Стан выбрался из грота и поочередно обнял всех троих, — вы замечательные…
Серо-зеленые щупальцы выметнулись из воды, обвили его цепкими путами, поставили на едва выступающий над поверхностью холмик, и берег рванул назад с невероятной скоростью.
— Прощай… долетело тройным эхом.
На мостках возле шалашей Костю поджидали обеспокоенные хумили. Все вместе.
И только увидев ожидающие взгляды, светившие ему навстречу с виноватых рожиц, парень устыдился собственных эгоистичных планов насчет морян. Ну, разве мог он, бросить на полдороге своих гномов? Ведь давно уже понял, что "Белоснежка" — имя нарицательное.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался Витти, когда морское чудище бережно высадило Стана на мостки и исчезло под водой, — как спалось?
— Всё в порядке, — успокаивающе ухмыльнулся Костя, оценив его деликатность, — за нами придут рыбацкие лодки. А где мой Чудик?
— Мангуры ушли на охоту, он с ними, — на личиках хумили цвела неприкрытая радость, — сказали, скоро вернутся.
— Хорошо, — успокоился Костя, — а как Таш?
— Просыпался, сходил умыться, поел, — обстоятельно доложил Витти, — теперь сидит и молчит.
— Ладно, пойду к нему, — сегодня Стан был необычайно добр и любил весь мир, — попробую поговорить.
Таш сидел возле разгорающегося костерка, над которым уже висел котелок, до половины налитый водой, и мрачно ломая руками ветки, подбрасывал в огонь. Судя по тому, как легко он расправлялся с довольно толстыми сучками, сила возвращалась к наемнику небывалыми темпами.
— Привет, — Костя сел в паре метров от агента, в случае чего успеет вывернуться, — как ты?
— Твоими стараниями… — мрачно процедил воин и смолк.
— Таш… — глянув в закипающий котелок, начал нелегкий разговор Костя, — давай поговорим? Я новичок в вашем мире… и могу не понимать каких-то ваших правил и законов… но я никогда не был подлецом. И зла тебе тоже не желал… даже думал одно время, что мы можем стать друзьями. Объясни, что произошло? Когда я поступил неправильно с вашей точки зрения… раз вы решили бросить меня на произвол судьбы?!
— Прости… — проскрежетал Таш, и кто-то другой, возможно обиделся на такую скупую благодарность за избавление от страшной болячки, но Стан вовремя догадался прикрыть глаза.