Льды и скалы

Убедившись, что я крепко сплю, девочка заложила руки за спину и принялась расхаживать по комнате с видом настоящей хозяйки. Она поворошила горку угля у печки носком своего мохнатого сапожка, подошла к лежащему на невысоком топчане Олегу, долго разглядывала его лицо, потом вскарабкалась на табуретку у стола, перебралась на стол, поболтала пальцем в кружке с микстурой, облизала палец, поморщилась, села на край и принялась болтать ногами, тихо мурлыча, какую-то песенку.

Я резко поднялась и села.

— Изыди бес, прочь, прочь отсюда! — мне пришлось постараться, чтобы голос звучал, как можно более испугано.

Ева-Лотта, пискнула, спрыгнула со стола и кинулась к верёвке, но я встала у неё на пути.

— Прочь, демон, убирайся, иначе я тебя испепелю!

— Не надо меня пепелить! — взвыла перепуганная девочка. Она отбежала к двери и попыталась её открыть, но отодвинуть тугой засов не хватило силенок. — Тётенька Марта, это же я!

— Ты меня не обманешь, гнусное отродье! Думаешь, если принял обличие невинного ребёнка, то я тебя пощажу? Говори быстро, что ты сотворил с Евой-Лоттой?

— Да это я и есть, Ева-Лотта! Тетенька Марта, пожалуйста, не надо меня заколдовывать!

Мне хотелось ещё немного попугать несносную шкоду, но она смотрела на меня, такими испуганными глазами, что я не выдержала и рассмеялась.

— Испугалась малявка? То-то, не будешь лазить, куда не надо!

Девочка быстро смекнула, что расправа не состоится, и к ней мгновенно вернулась прежняя самоуверенность.

— И вовсе я не боюсь. Ты мне ничего не сделаешь! — нагло заявила она.

— А если сделаю?

— Тогда, я папе пожалуюсь, и он тебе покажет!

— Знаешь, милочка, если я сейчас превращу тебя в крысу, ты не сможешь ничего никому рассказать.

Я взмахнула рукой, и лежащее у печки полено, превратилось в омерзительную крысу, с длинным, облезлым хвостом. Ева-Лотта взвизгнула и запрыгнула на табуретку. Крыса поднялась на задние лапки, повела большим, мокрым носом и громко лязгнула зубами. Девочка перепрыгнула на стол.

— Убери её, пожалуйста, — дрожащим голосом попросила она.

— Больше не будешь задаваться?

— Нет, честное слово.

— Смотри у меня.

Я, одним движением рассеяла иллюзию, и села за стол. Моя ночная гостья, опасливо опустилась на коленки.

— И давно ты так ползаешь?

— Давно.

— И не стыдно?

— А чего такого? Я же ничего не ворую, просто смотрю.

— Ага, а твоя мама, каждый день тратит по три часа, чтобы отскрести тебя от грязи.

Ева-Лотта, беспечно махнула рукой.

— Мне очень нравиться ползать и искать разные штуки, — доверчиво сообщила она. — Здесь, так много интересных мест, где кроме меня никто не был, ты даже не представляешь!

— Куда уж мне. — Я достала кувшин с медовой водой и поставила его перед девочкой. — Хочешь?

— Ага, конечно. А у тебя есть, что-нибудь покушать?

— Увы, нет, хотя… Дьявол, со всеми этими проблемами, я совсем забыла, что Белла, передала для тебя подарок!

— Правда? — девочка вскочила на ноги.

— Правда. — Я залезла в дорожную сумку, и вынула из неё, тяжёлый, неприятно пахнущий свёрток. — Что такое не знаю, воняет словно скунс сдох, но Белла говорит, ты это любишь.

Ева-Лотта, вцепилась в свёрток всеми десятью пальцами и принялась его разворачивать.

— Боже ну и вонь, — вздохнула я, когда её труды увенчались успехом. — Ну и что это такое?

— Вяленая волчья печёнка… мммм, объедение! — девочка засунула в рот мерзкого вида ломтик и, закатив от удовольствия глаза, принялась жевать. — Хочешь попробовать, бери, не стесняйся.

Внутренне содрогнувшись я взяла маленький кусочек, попробовала… нет, кушать конечно можно, особенно после недельного поста, но вот так, смаковать, словно шоколадную конфету… Конечно в детстве я сама очень любила похлёбку из лягушек и ящериц, особенно если добавить сладких корней камыша, но в то, голодное время ничего другого просто не было, а тут…

— Тебе, действительно нравиться?

— Конечно, это же так вкусно.

Прожевав ещё несколько кусочков, Ева-Лотта, со вздохом, запихнула гостинец за пазуху и демонстративно погладила живот. Это выглядело настолько комично, что я не удержавшись засмеялась. Девочка снисходительно улыбнулась, потом, прошлась туда-сюда по столу и снова села. Её внимание, привлекла книга, лежавшая на самом краю.

— Какая толстая. А в ней есть картинки?

— Нет.

— А как она называется?

— "Гербологический трактат, о травах, цветах, злаках, равно как и прочих растениях, их полезных соках кои добываются посредством отжима и кипячения для укрепления здоровья божьим людям, за авторством декана Вольного Столичного Университета, Магнуса Пека". Понятно?

— Не-а. Жалко, что нету картинок.

— Можно подумать, ты видела много книг.

— Видела, и побольше чем ты. Целую кучу толстых книжек, все с картинками.

— Так уж все.

— Ну не все конечно, но многие. И они были гораздо красивее, чем твоя книжка.

— Ага, сейчас, так я тебе и поверила… Хотя погоди, где ты их видела?

— Не скажу, ты плохая.

— Тогда понятно. Эти книжки тебе, наверное, приснились.

Ева-Лотта, возмущённо вскочила.

— И совсем они мне не приснились, ты сама дура! Я нашла комнату, где их полно, но тебе не скажу.

— Ну, что ты мне сказки рассказываешь? Откуда здесь может взяться много книг? Напридумывала всякой ерунды…

От столь несправедливого обвинения, на глаза девочки навернулись слёзы. Она спрыгнула со стола и пошла к двери.

— Не хочу больше с тобой разговаривать, дура!

— Да, пожалуйста, уходи, очень надо. С самого начала знала, что ты вруша.

— Я не вруша!

— Вруша!

— Не вруша!

— Докажи. Давай вместе сходим, и ты покажешь мне эти книги.

— Вот ещё, какая хитренькая!

— Не хочешь, потому, что там ничего нет. Ты просто боишься признаться.

Девочка стиснула кулачки. Если бы можно было испепелять взглядом, от меня давно бы осталась горка пыли.

— Ладно, — медленно сказала она. — Пошли. Только быстро.

Меня не стоило просить дважды. Я быстро оделась, и мы выскользнули на улицу. Ева-Лотта шла уверенно, без проблем ориентируясь почти в полной темноте. Мы миновали несколько сараев, конюшню и, наконец, подошли к тому месту, где в гранитной стене оказалось прорублено несколько огромных окон. Раньше их закрывали массивные деревянные рамы с прозрачными стёклами. Сейчас стёкла были частично сняты, частично разбиты, а большинство рам, обрушившись, гнили на земле. Хрустя подошвами по осколкам, мы вошли, словно в дверь в один из проёмов и оказались в большом помещении, заваленном обломками мебели. Стало совсем темно, я попросила Еву-Лотту остановиться и произнесла заклинание. Секунду спустя, над нами повис небольшой шарик яркого, белого света. Воздушный элементаль, является превосходной заменой факелу или электрическому фонарику.

— Как здорово! — радостно воскликнула девочка и захлопала в ладоши. Я огляделась по сторонам. Помещение, в котором мы оказались, больше всего напоминало аудиторию учебного заведения: ряды перепачканных чернилами столов из потемневшего от времени дерева и высокие деревянные скамьи. Такой интерьер вполне естественен для университета или школы, но зачем всё это в монастыре? А для чего нужны огромные окна, уместные в более тёплом климате, и большие бронзовые масляные светильники по углам? Ну, конечно же, скрипторий, как я сразу не догадалась! Здесь, монахи занимались перепиской книг — делом весьма занудным, но очень прибыльным, если учесть, сколько стоит одна книга в мире не знающим типографского станка. Однажды мне довелось листать Кодекс Баллатара: сборник богословских статей восьми апостолов церкви Убитого бога, являющийся настоящим произведением искусства. Почти пять сотен страниц великолепного пергамента, восхитительные миниатюры, тщательно выписанные буквицы, золотые накладки на переплёте… Шедевр, что и говорить. Книга была куплена за шестьдесят цехинов, и хозяин радовался, что она досталась ему так дёшево. Для справки, могу сказать, что за эти деньги можно приобрести двухэтажный каменный дом с конюшней и небольшим садиком в чистом районе Столицы. Конечно, обычные книги стоили значительно дешевле, но всё равно, являлись в первую очередь, предметом роскоши, что давало монастырям возможность неплохо заработать.