Льды и скалы

Сначала, я его не узнала — он зарос густой щетиной и похудел, но потом, когда взглянула в полные ярости глаза, озарение снизошло на меня.

— Вот так встреча! Господин ленсмен, если не ошибаюсь!

Он замычал, пытаясь вытолкнуть кляп изо рта. Я поспешила освободить ему руки, и через секунду, громкий рёв, разорвал тишину леса.

— Дьявол вам всем в печёнку, какого чёрта здесь происходит!

— Добрый день, мистер Свенсон. Вы меня не узнаёте?

— Не узнаю? Да ты ведьма ещё и издеваешься! Ну, погоди, задам тебе трёпку!

— Не советую, дяденька, я умею кусаться.

— Да мне плевать, что ты там умеешь! Ты первая, кто смогла ускользнуть из моих рук, но не думай, что так будет продолжаться всё время!

Я фыркнула и повернулась к Расмусу.

— Мы с тобой ошиблись, это всего-навсего, господин ленсмен. Интересно, что он сотворил такого, что его понадобилось хватать как бандита?

— А ты не догадываешься, зараза? Ну, напряги мозги.

— Похоже, вы впали в немилость, после того, как не смогли меня арестовать, верно?

— "Впал в немилость"! Мягко сказано! Этот недоносок Лобо закатил истерику, словно бешенная баба, и заявил, что я специально дал тебе сбежать. Я не сдержался, ответил… в результате, у него оказалось разбито лицо…

Мы с Расмусом, расхохотались. Ленсмен сплюнул.

— Не вижу ничего смешного, — мрачно буркнул он. — Я служил маркграфам Северной Марки тридцать лет, верой и правдой, словно цепной пёс. Мзды не брал, законы чтил, готов был умереть за сюзерена, и вот такая благодарность.

— Прости, но мне тебя совсем не жаль.

— Вот ещё, чтобы какая-то сопля меня жалела. Обойдешься.

— Я тоже так думаю. И что было потом?

— Ничего. Налетела стража… Эти говнюки вшестером не смогли со мной справится, послали за подмогой, пришлось бежать. Хотел уйти на Китовый берег, ждал погоды на постоялом дворе, там и взяли. Специально дождались, когда засну, ублюдки!

Расмус тронул меня за рукав. Оглушённые стражники начали приходить в себя, следовало торопиться.

— Боюсь, Андерс, у тебя нет выбора, и ты поедешь с нами.

— Чтобы, Блюмгост вздёрнул меня на ближайшем суку?

— Это уж как карты лягут. В любом случае, отпускать я тебя не собираюсь, ты слишком опасный противник.

— Один раз ты это уже сделала.

— Тогда я не входила в шайку Карла, и думала только о себе. Теперь я должна думать и о других. Хватит болтать, поехали.

Ленсмен набычился и замолчал. Мы, покинув дорогу, вернулись к лошадям, и продолжили путь. Пленник, ноги которого оставались связаны пропущенной под брюхом лошади верёвкой, всю дорогу угрюмо дулся. Уже смеркалось, когда наш маленький караван, достиг Вольного города.

Посмотреть на именитого пленника, собралось всё население. Впрочем, люди отнеслись к ленсмену без особой злобы, скорее с интересом и даже некоторым сочувствием. От произвола маркграфа и его сынка пострадало большинство присутствующих, потому, история Андерса оказалась встречена с пониманием. Бывшего ленсмена накормили и заперли в одной из келий, служившей тюрьмой, после чего, атаман вызвал меня к себе.

В апартаментах Блюмгоста, я была впервые. Они почти не отличались от жилищ других горожан, хозяин Вольного города и его жена, оказались очень скромны в быту. Мы вошли в комнату, служившую гостиной. Астрид сидела в большом кресле, и кормила грудью Рауля. При виде меня, она хмуро кивнула и вновь, опустила голову, старательно делая вид, что ей все равно.

— Ну, — неестественно бодрым голосом спросил Карл, — расскажи, как тебе удалось захватить ленсмена? Я сам много раз пытался провернуть эту штуку, но безрезультатно. У него, правда, тоже ничего не получилось.

— На самом деле, всё было очень просто. Но ведь вы позвали меня сюда для другого?

Блюмгост, тяжело вздохнул и посмотрел на жену. Та по-прежнему всем своим видом, давала понять, как ей на всё наплевать.

— У нас ещё четверо заболевших… — наконец угрюмо сказал он. — Боюсь, скоро начнётся паника. Ты говорила с Беллой? Что она сказала?

— Что могла сказать эта перепачканная навозом торпарка! — злобно выкрикнула Астрид. Ребёнок на её руках запищал.

— Жена, цыц! — прикрикнул Карл. — Достала уже!

Та упрямо сжала губы, и принялась качать Рауля с такой яростью, что малыш, наверное, решил, что попал в десятибалльный шторм.

— Белла, говорит, это не болезнь, а проклятие, — сказала я, в упор, глядя на Астрид. Ведьма скрипнула зубами, но промолчала. — Она утверждает, что монахи, прогневали Ледяных драконов и те их наказали. Потом, монахи умерли, а проклятие осталось здесь, в монастыре, дожидаться следующих жертв.

— Да послушай, ты, наконец! — не выдержала хозяйка. Она энергично вскочила на ноги, положила ребёнка в колыбель и встала передо мной, воинственно уперев руки в бока. — Я жрица Длани, и знаю про проклятия всё. Понимаешь, ВСЁ. Никто лучше нас не разбирался в этом. Здесь проклятием даже не пахнет. Белла, что греха таить, отличная знахарка, так же как и ты, но вы обе несёте чушь. Как можно, не зная основ, делать такие выводы. Вы ведёте себя, словно неграмотные крестьяне, которые все проблемы списывают на происки нечистых сил. Ячмень полёг — конечно, демоны постарались, корова сдохла — наверное, Сатана в гости заходил, детишки болеют — так это их ведьма сглазила!

— Астрид, успокойся, тебе нельзя волноваться, — громко сказал Блюмгост, вставая. Он обнял жену за плечи и принялся осторожно гладить по голове, словно обиженного ребёнка. Я вздохнула.

— Мне очень жаль. Возможно, я действительно ничего не понимаю, но корень наших проблем надо искать не здесь. Я, конечно, могу сварить сильное зелье, но оно не поможет. Простите…

Карл покачал головой. — Ладно, иди. Постарайся сделать что сможешь.

Когда я выходила, то поймала взгляд Астрид. В нём не было раздражения или злобы, только безнадёжная тоска…

Глава 7

Домовёнок, книги и мумия

(Мир Ириан, Вольный город. Олег — 25 лет, Марта — 17 лет)

Я лежала в кровати, тщетно пытаясь уснуть. Мне казалось что сон придет сразу как голова коснётся подушки, денёк выдался сложный, а поди ж ты. В голову лезли дурные мысли, и чувство надвигающейся катастрофы не давало расслабиться.

Покинув жилище Блюмгостов, я прямиком направилась в лазарет, устроенный в одной из больших комнат. Там возилась Хильда и Лисса. Больных насчитывалось уже десять человек, считая Яри и Гуниллу. Все попытки привести их в чувство, ни к чему, не привели, приготовленное мной зелье не действовало, эликсиры матушки Беллы тоже оказались бесполезны. Мы без толку провозились три часа, после чего разошлись по домам, договорившись продолжить утром. Но я абсолютно не питала иллюзий насчёт завтрашнего дня, понимая, что дальше будет только хуже.

Мои невесёлые мысли, прервал тихий шорох, откуда-то сверху. Он явно шёл из большого вентиляционного отверстия в потолке. Хильда говорила, что раньше, в него выходила печная труба, потом печку поставили в более удобном месте, трубу без затей вывели на улицу, но потолочную дыру заделывать не стали. Прежняя хозяйка комнаты утверждала, что за этим отверстием скрывается целый лабиринт узких ходов непонятно, как и для чего сделанных. Возможно, монахи специально пробили их, чтобы печной дым, выходя наружу, грел стены келий. В любом случае, нынешние обитатели монастыря, предпочли не заморачиваться со сложной системой отопления и переделали печи, оставив старые проходы для вентиляции.

Шорох под потолком повторился. Я лежала на кровати совершенно неподвижно, тщательно притворяясь спящей. Внезапно из отверстия выпала верёвка, потом, следом выполз маленький человечек, который стал быстро спускаться вниз. Вот он коснулся башмачками пола, вот опасливо повернулся в мою сторону, дабы убедиться, что я действительно сплю. Мне стало смешно, секрет таинственного домового, оказался раскрыт. Странное существо, неизвестно как проникающее в комнату и оставляющее отпечатки подошв и маленьких ладошек на чистых поверхностях, оказалось проказницей Евой-Лоттой. Теперь понятно, почему она всё время бегает чумазая как трубочист. Ползать по старым печным трубам и при этом не испачкаться просто невозможно.