Мхи и травы

Первыми, опасность почуяли полковые визарды. Согнувшись от нестерпимой боли, армейские волшебники, все как один, рухнули на землю, не в силах вымолвить ни слова. Потом, твердь, под ногами содрогнувшись, забилась в конвульсиях. Рушились величественные здания, ломались как спички деревья многочисленных парков, разлетались на куски статуи и памятники. Уцелели только дворец и прилегающие здания. Всё остальное: почва, камни, растения, человеческая плоть, перемешавшись между собой, превратилось в пыль. Казалось, что могучее божество, воткнув в землю гигантский циркуль, очертило вокруг дворца, круг диаметром тридцать километров, и всё, что попало внутрь этого круга, стало прахом. Когда землетрясение прекратилось, хлынул ливень, быстро превративший пыль в липкую грязь. Так появилась Топь — смертельная ловушка, пересечь которую оказалось практически невозможно. Любое живое существо, попавшее в неё, тонуло, увязая в трясине.

Из людей, уцелели только те удачливые ребята, кто в момент катаклизма находились на площади или в самом дворце. Впрочем, язык не поворачивается назвать их счастливчиками. Окружённые со всех сторон, непроходимой грязью, лишённые воды и пищи, несчастные, быстро начали убивать друг друга за кусок хлеба или глоток воды. Лишь единицам, удалось пересечь Топь живыми. Рассказы спасшихся, легли затем в основу трубадурских баллад и страшных сказок.

Первые лет сто, Топь была абсолютно непроходима. Отголоски могущественного заклятия, давали о себе знать, но постепенно, год за годом, жуткое место, стало превращаться в обычное болото. Появились растения и всякая мелкая живность, грязь уже не бурлила, словно зелье в ведьмином котле, а призраки умерших, похожие на клочки синеватого тумана, перестали нагонять ужас на редких, любопытных прохожих.

Ещё через сотню лет, первая группа, безумных авантюристов, рискнула добраться до дворца и, посетив сокровищницу, сняла сливки. Говорят, что заплечные мешки этих археологов-любителей, по возвращению назад, были битком набиты драгоценными камнями. Правда, то или нет, но начало оказалось положено — в течение нескольких лет, дворец подвергся тотальному разграблению. Когда кончилось золото с серебром, в ход пошла бронзовая утварь, дверные ручки, даже медная посуда с кухни. Со стен срывались уцелевшие гобелены и резные деревянные панели, с пола снимались шашечки палисандрового паркета. Одно время Гринсдейл, оказался центром по перепродаже дворцовых ценностей, там обосновались многочисленные оценщики и оптовики, а так же королевские сборщики налогов, исправно взимающие десятину с каждой сделки.

Всё закончилось внезапно. В одну из грозовых ночей, когда по рассказам немногочисленных очевидцев: "Небо просто раскололось", в южной части Топи, появилось чёрное облако, из которого полезла всякая невиданная нечисть. Причиной тому явился Разрыв — редчайшее природное явление, изредка случающееся на месте сильнейших магических катаклизмов, когда между разными Мирами возникает стабильный проход. Как правило, он держится очень недолго, но иногда, в особых случаях, остаётся открытым месяцы или даже годы.

Обитатели сопредельного Мира, оказались очень агрессивными тварями. Они быстро, прикончили большую часть местной фауны, и медленно начали распространяться по окрестным лесам. Экспедиции во дворец, сразу прекратились. Уцелевшие счастливчики, с ужасом рассказывали о "мохнатых демонах", плотоядных червях, зелёных упырях и прочей нечисти. Жители покидали деревни, Гринсдейл оказался заполнен беженцами. Несколько военных походов, затеянных местными феодалами, не принесли результата. Да, дружинники всласть намахались мечами, но сквозь Разрыв, продолжали лезть всё новые монстры. Это безобразие, продолжалось примерно лет шесть, пока, наконец, проход, не соизволил закрыться и все, более-менее пришло в норму. Львиная доля чужих животных постепенно вымерла, не имея возможности приспособившись, создать устойчивую популяцию. Исключение составили лишь тофы, гоблины, плюйники, различные змеи, а так же несколько видов птиц и насекомых. Растения, оказались более живучими, что сделало Топь очень привлекательным местом для всякого рода знахарей. Наверное, именно в то время здесь и поселилось семейство Стагиты. Но многолетняя, плодотворная работа инквизиции по искоренению ереси, в конце концов, принесла свои плоды. Репрессии по отношению к последователям Природной магии, привели к резкому сокращению количества желающих прособирать болотные цветочки. Маги Стихий, затеявшие этот процесс, торжествовали победу, не понимая ещё, что вкусившие крови инквизиторы, рано или поздно, возьмутся за них самих.

Впрочем, лично мне, было абсолютно всё равно, чем закончиться борьба церковников с магами. Как только проклятая "Чёрная Книга Крови", спрятанная во дворце Первовластителя, окажется в моём рюкзаке, я без сожаления, распрощаюсь с этим отсталым Миром. И так, пришлось потратить на поиски почти два года.

Путь через Топь оказался тяжёлым. К счастью, Марта являлась прекрасной проводницей. Не знаю, что ей помогало: магические способности или Болотная Баба, которой она столь истово молилась. Скажу только, что двигались мы, практически не отклоняясь от маршрута, на удивление быстро, несмотря на мои облепленные грязью ботфорты и неподъемный рюкзак. Впрочем, снять сапоги я так и не решился, из-за многочисленных змей, скользивших в чахлой болотной траве. Удивительно, но девочка, каким то образом избегала их укусов. Я собственными глазами видел, как она умудрилась наступить босой ногой на огромную гадюку, которая в ответ даже не зашипела.

Наконец, мы выбрались на небольшой островок, слегка поднимающийся над зеленым одеялом болотных растений. Его размеры не превышали ста метров в диаметре, и проводница сказала, что здесь можно спокойно отдохнуть.

— Этот остров, прозывается "Макушкой монаха", — пояснила она.

Я огляделся и хмыкнул. Место, действительно напоминало монашескую тонзуру. По краям — густые заросли кустов, а в середине — лысая поляна, куполом поднимающаяся к центру. Опустившись на мягкую, нагретую солнцем, моховую перину, я с удовольствием вытянул ноги, потом откупорил флягу, сделал несколько глотков несладкого чая, и расслабился. Марта, посидев немного, пошла, искать птичьи гнёзда, и вскоре вернулась, неся в пригоршне десятка полтора крошечных, пятнистых яиц.

— Хочешь? — спросила она, усаживаясь рядом на корточки.

— Нет, спасибо. Я не голоден.

Она, кивнула, высыпала яйца на подол рубахи, затем, аккуратно прокалывая скорлупу длинным, прочным шипом, принялась высасывать их содержимое. После того, как с добычей было покончено, девочка, стряхнув пустые скорлупки, стала заискивающе заглядывать мне в глаза. Сразу поняв, что ей собственно нужно, я покорно полез в рюкзак за сухарями. Мне самому, есть, совершенно не хотелось. Удушливая болотная вонь, не очень способствует хорошему аппетиту, кроме того, в сложных переходах, я предпочитаю двигаться налегке, не забивая желудок.

Всё складывалось как нельзя лучше. Проклятое солнце, достававшее нас утром, наконец, ушло за облака, медленно наползающие с востока. Ветер почти стих, громко кричала какая-то птица, трещали кузнечики, Марта аппетитно хрустела пшеничным сухарём. Идиллия. Внезапно, хруст прекратился, девочка вскочила на ноги и уставилась на что-то скрытое густыми зарослями ивняка.

— Что случилось? — тихо спросил я, поднимаясь на правое колено.

Она, отмахнувшись, продолжала смотреть в переплетение веток и листьев, потом, внезапно улыбнулась и издала несколько странных звуков, одновременно напоминавших крик болотной птицы и кваканье лягушки. Несколько секунд, ничего особенного не происходило, затем ветки чуть шевельнулись, и мы услышали в ответ странные звуки, произнесённые, высоким, звонким голосом.

Сияющая словно золотой цехин, ведьмочка повернулась ко мне.

— Это Уурун! — провозгласила она, торжественным тоном.

— Прости, кто?

— Уурун. Водяник.

— Водяник?

— Ну да! — Марта посмотрела на меня как на слабоумного. — Настоящий водяник. Только маленький. То есть, не взрослый, а ребёнок.