Страница 19 из 112
Девушка поежилась от стылого ветра, обхватила плечи руками. Где-то поблизости сильно громыхнуло, скала дрогнула — это со склона горы сошла лавина. Ная увидела только белое облако, сползшее вниз пушистым покрывалом. Оказаться в этот момент на его пути — незавидная участь. Сама длань Незыблемой протянулась там, забирая души забредших в запретное место. «Стань чистой мыслями, как первый снег, свободной от прошлого, как птица в небе».
— И столь же смертоносной, как лавина, — добавила Ная, отходя от края пещеры.
Она станет. Другого пути у нее просто нет.
По обычаю, перед посвящением ученики проводили ночь в доме Памяти — своеобразных, выбитых в скале, кельях-пещерах, где одна стена отсутствовала, пол обрывался пропастью, а непогода свободно и беззастенчиво проникала в каждый уголок. Там, отказавшись от навыков колдовства до утра, ученики проводили время в раздумьях, терпя неудобство и холод. Последняя дань прошлому и проверка — так ли ты уверен в своем решении. Выйти из пещер удавалось не каждому. Дверь запечатывалась колдовскими заклинаниями. И открывалась, только если ученик оставался верен выбранному пути. Сомнения служили приговором. Результат тех сомнений девушка обнаружила на каменной лавке, когда перешагнула порог пещеры — чьи-то пожелтевшие от времени кости. Их она сбросила в пропасть. Жалости неизвестный не вызывал. Он мог парить над миром, а предпочел гнить на дне ущелья. Ная лишь исполнила его последнюю волю.
Сотворенный в воздухе знак потушил огонь в очаге. Дыхание непроизвольно замерло в груди, когда рука толкнула каменную дверь. Та натужно заскрипела и отворилась. Девушка с облегчением ступила на узкую лестницу, спускающуюся вдоль стены к подземельям, где били горячие ключи.
Каменные ступени холодили ступни. Рубаха из грубой холстины липла ледяным панцирем к телу. Чтобы разогнать кровь и чуть согреться хватило бы простого заклинания, но тратить даже каплю силы не хотелось: пригодится при испытании, да и до горячих ванн недалеко, потерпит. В первый раз, что ли, по камням босиком бегать. Ная преодолела несколько лестничных пролетов и, поднырнув под арку, очутилась в купальне. Здесь было значительно теплее, чем наверху. Горячий пар поднимался из округлых каменных чаш, наполняя воздух влагой и оседая каплями на стенах и ступеньках.
Ная прошлепала по мокрым плитам к лавке, на которой уже лежала чья-то одежда, всмотрелась в пелену пара. Похоже, она пришла последней. После ночи в холоде ученикам позволялось отогреться в горячих целебных источниках, набраться сил перед испытанием. И восемь будущих Привратников Смерти уже с наслаждением отпаривали свои тела. Четыре девочки и четыре мальчика от четырнадцати до восемнадцати лет. Она была девятой. Единственной ученицей в своем клане, на территории которого в этот раз проводили испытание. Прочие ученики прибыли из других селений Матери Смерти. Ная успела с ними познакомиться, но сближаться ни с кем не стала. Одной проще.
Без стеснения скинув рубаху, забралась в свободную ванну. От стыдливости ее отучили еще в первый год. И стесняться своего тела тоже не имелось причины. За эти годы угловатая девочка-ящерка, как звал ее Ильгар, расцвела, формы округлились, и она к своему удивлению однажды поняла, что превратилась в очень симпатичную девушку. Не красавица, как светловолосая Алишта, греющаяся в соседней ванне. Или темнокожая Кайтур, шушукающаяся с подружкой-блондинкой. Но и не серая мышка, навроде Саи, погрузившаяся в воду по подбородок по правую от Наи руку. В Карей, что блаженствовала в ванне напротив, было больше надменности, чем привлекательности. Даже выразительные зеленые глаза, густые каштановые волосы и высокая стройная фигура с красивой грудью не прибавляли обаяния.
Плещущиеся за спиной Наи мальчишки интереса не вызывали. Мальчишки как мальчишки. Одному семнадцать, двум по восемнадцать. Четвертому, как и ей, шестнадцать. У всех волосы русые, только у одного вьются кудряшками, у двух других прямые и длинные, до лопаток, а у последнего короткие ежиком. Звали их Лидо, Арки, Тэзир и Витог. За пару дней, что они находились в ее селении, у Наи сложилось о каждом свое мнение: надо же знать, что представляют собой другие ученики, каковы их способности. Лидо хорошо сложен, и мордаха симпатичная, но самомнение бьет через край. Щуплый, серьезный не в меру, Арки обожает просиживать ночи за свитками. Тэзир — балагур и пустомеля. А обстоятельный, презирающий ложь в любом виде Витог — увалень и добряк. Будь она прежней девочкой, возможно, с кем-нибудь из этой компании и подружилась бы, а ей нынешней — они глубоко безразличны.
Ночь на каменном лежаке все-таки давала о себе знать. Спина ныла, голова была тяжелой. Сейчас вздремнуть бы немного. Ная оперлась затылком на край ванны, прикрыла глаза. Поднимающиеся к потолку струйки пара напоминали рваную пелену утреннего тумана, шум бурлящей воды — звук реки на перекатах. Пустая болтовня учеников перешла в приглушенный гул.
Так иногда гудели от ветра деревья предков. По словам Карагача это разговаривали через дубы ушедшие. В день нападения жнецов на деревню мархов деревья предков тоже вели себя неспокойно. Они пытались сказать, предупредить…. Но привыкшие к спокойной жизни забывают порой о враге у порога.
… Она не помнила, как долго несли ее бурные воды реки, в каком месте выбросили с презрением на отмель. Сознание то меркло, то возвращалось. Пылающее огнем плечо заслонило мысли о брате и родном племени. Придя в очередной раз в чувство, Ная смогла приподнять голову и выблевать из себя воду. Рвало ее долго и мучительно. После чего не осталось уже никаких сил и желания шевелиться и куда-то идти. Но она заставила себя подняться, сделать несколько шагов по стылой воде к берегу. Мужества хватило только чтобы вломиться в заросли осоки, где вновь рухнула на живот, изранив ладони и лицо. Ее била дрожь, вода вокруг покраснела от крови. Попытки ползти так и остались попытками, не продвинувшими тело ни на дюйм вперед. Девочка перевернулась на бок, отрешенно уставилась в небо. Ранние сумерки слегка подсвечивались первыми звездами и серебрящимся полумесяцем. Или это мерещилось в полузабытье? Неужели с нападения жнецов прошло всего лишь несколько часов? Казалось, минула целая вечность, и крик брата звучал из прошлой жизни, к Нае не имеющей никакого отношения.
Спящие, как же больно!
— Перестань скулить, — донеся откуда-то издалека хриплый голос. — Лежи тихо и, может, тебе посчастливится прожить еще денек.
Рядом с ней стоял косматый бородатый старик, облаченный в грязную одежду из волчих шкур. От него пахло кислым, руки вымазаны чем-то черным.
Старик босой ногой задвинул Наю подальше в заросли, забросал илом и пошел вверх по руслу. Девочка хотела позвать его, попросить забрать с собой, но горло перехватило, и она не издала ни звука… к счастью.
Послышался стук копыт, плеск и злобные крики. По мелководью двигалось двадцать вооруженных мужчин с факелами. Девочка сразу узнала жнецов — на доспехах красовались нашивки с плугом. Некоторые мечи и топоры испачканы кровью, два воина — перевязаны. Следом за ними, подняв подолы белоснежных ряс, шли четыре жреца. Они явились за ней. Они разыскали ее. Ная еще сильнее вжалась в прибрежную жижу, закрыла ладонями рот. Но отряд прошествовал мимо и скрылся за холмом.
Вскоре послышались крики. Зазвенело железо, загудели тетивы. Ветер принес запах дыма и смолы… Ная вновь ухнула в бездну беспамятства.
Привел ее в чувства грохот. Земля ходила ходуном, воздух дрожал от неведомого рева. Над рекой пронеслась стайка испуганных птиц, стрелой промчались по берегу серые зайцы. Девочка заметила, что вода имела бледно-розовый оттенок. Послышалось тяжелое дыхание…
По руслу в обратную сторону бежали трое жнецов. Один из них, безоружный, причитал, двое других прижимали к себе топоры и постоянно оглядывались. Налетевшая волна сбила мужчин с ног. Что-то вспенило воду, кинулось смазанной тенью на беглецов. Ная сквозь пелену приближающейся смерти видела лишь костлявые лапы, огромные когти и свалявшуюся шерсть. Сильно пахло гнилым мясом и кровью.