Страница 125 из 129
Это они примешиваются к народным фронтам, пользуясь их нестрогим, открытым членством, проникают во всякие людские скопления, на предвыборные и иные собрания, на митинги и манифестации, порожденные радостными для всех нас вольностями перестройки, но воспринимая их по-своему: в руках — звонкие, разноречивые, порой и правильные лозунги, а за пазухой — четвертинки с зажигательной смесью. Это они вконец дискредитировали «Память», вирусно поразив ее рыхлый организм и отравив первоначальные патриотические помыслы ядовитой инъекцией шовинизма. Это они же при первой уличной сумятице норовят ворваться в магазины, чтобы разжиться халтурными спиртным и куревом, а заодно побить витражи, прилавки и кассовые аппараты. Чем больше тарараму, тем веселее.
Из опыта демократических движений других народов мы уже знаем, что если кто-то захочет пошатнуть демократию, то прежде всего прибегает к насилию, к автоматным очередям из мчащегося автомобиля, к закладыванию взрывчатки в самых людных местах.
Делается это для того, чтобы запугать завоеванную свободу, разобщить народные силы, посеять вражду и рознь, превратить людей в бессловесную, безропотную толпу. А далее, как очень точно сказал поэт:
Толпа не имеет лица. В этом я убеждаюсь, вглядываясь на телевизионном экране в бушующие людские массы, которые все шире разливаются не только по другим союзным республикам страны, но и по городам и весям России, докатываясь и до моего родного Курска. Тут уже, как правило, не национальные и межнациональные страсти правят бал. Тут еще очевидней борьба за власть. Нет, далеко не всегда прямо декларируемая в столице и иных городах, чаще закамуфлированная, непонятная тысячам доверчивых людей, идущих на митинги и шествия под правильными вроде бы призывами в поддержку перестройки. Но стоит всмотреться и вдуматься повнимательнее, и мы поймем: здесь, как там, где уже полыхнул огонь, где пролилась кровь, здесь тоже есть свои стратеги и оперативники. Порой они выходят на трибуну — с подстрекательскими, провокационными речами. С далеко идущими и вовсе не благородными целями. А огню вспыхнуть и крови пролиться бывает недолго. И вдруг запахнет уже по всей стране той самой тяжкой гарью беды? Как говорится, избави и сохрани…
Будем же бдительны!
Будем дорожить выстраданной и обретенной свободой, в желанный облик которой многие вглядывались сквозь колючую проволоку сталинских лагерей или задраенные рамы брежневских психушек.
Не дадим превратить себя в толпу, направляемую кем-то с потайного пульта. Будем помнить, что толпа — это уже не народ, ибо народ всегда с человеческим лицом, толпа же — безлика и слепа, и агрессивна и немилосердна.
1990
Общие комментарии к отдельным произведениям
(Т. А. Соколова, Е. Д. Спасская, В. В. Васильев)
ТРАВОЙ НЕ ПОРАСТЕТ…
Повесть, рассказы
Практически все критики сходятся на том, что большинство произведений Б. И. Носова так или иначе тяготеет к войне. Или идет описание непосредственных событий войны («Синее перо Ватолина»), или передается восприятие селянами страшной вести о военном лихолетье («Усвятские шлемоносцы»), или рассказывается о том, как бойцы в госпитале узнают о Победе («Красное вино победы»), или же война показывается ретроспективно, ее страшные картины даются в воспоминаниях героев («Костер на ветру», «Яблочный Спас», «Памятная медаль» и др.). Главное во всех этих произведениях — святая правда о войне… Ни одним словом не погрешил автор против истины и предостерег от этого других: «Потише, робяты, с историей! Мы, ветераны, еще не ушли и помним, что к чему…» Ну а теперь, после его ухода, пусть будут эти слова заветом всем пишущим и говорящим о войне, о России!
Усвятские шлемоносцы, с. 7—159
Впервые опубл.: Наш современник. 1977. № 4—5. С. 104—112. Отдельной книгой повесть впервые вышла в изд-ве «Молодая гвардия» (М., 1980) с гравюрами художника Александра Зайцева.
Отвечая на анкету «Литературной России» «Кто над чем работает» (1974. 5 апр.), Е. Носов говорил: «Пишу повесть о войне. Уточнять трудно. Скажу только, что о войне написано много, и мне бы хотелось углубить эту тему, исследовать солдатскую психологию». В 1976 г., передавая «Литературной России» отрывок из повести, писатель отмечал, что произведение задумано как «литературная симфония, с обобщениями и философскими раздумьями» (Носов Е. Летели бомбовозы. Лит. Россия. 1976. 7 мая).
Наиболее обстоятельно об идейно-художественном содержании повести, ее жизненной основе, а также о первоначальном замысле «Усвятских шлемоносцев» Е. Носов рассказал в беседе с В. Помазневой (Касьян — и пахарь, и солдат // Лит. газета. 1977. 6 апр.):
«Повесть… даже не о войне как таковой, не о боях, не о баталиях, а лишь о том, как весть о ней пришла в глубинное русское село и как люди привыкали к мысли, что нужно оставить свои пашни, сенокос, поле, своих близких и идти на защиту родной земли.
От момента, когда человек должен был оставить плуг, до момента, когда необходимость заставила его взяться за винтовку,— большая дистанция. Дистанция тут психологического характера, связанная с мучительной ломкой устоявшихся представлений, привычек, вживанием в навалившуюся беду, перевоплощением пахаря в солдата. Вот о сложном состоянии перевоплощения, о десяти днях начала войны и написана повесть. Предчувствую, что название ее — „Усвятские шлемоносцы“ — у читателей поначалу может вызвать определенный внутренний протест. Но выбрано оно не случайно. Вдумайтесь: ведь и слово „война“ сразу как-то не воспринимается, потому что чуждо человеку. Его тоже надо осознать, к нему тоже надо привыкать, как к ношению шлема, каски.
‹…› Повесть весьма проста по сюжету. И никаких особых событий в ней не происходит — просто уходят из села новобранцы. Очень объективная хроника, очень медленное развитие событий.
Сначала замышлялась она как раз с баталиями, с подвигами. Собственно, все начало, которое сейчас существует, именно потому торопливое, беглое, что я мыслил побыстрее пройти сцены прощания, проводов, а потом уже широко, объемно представить картины фронтовой жизни. Но материал, по которому писались первые сцены, увлек меня. К тому же оказалось, что в нашей литературе он еще недостаточно разработан. Будучи сам по себе не военным материалом — здесь только сборы на фронт,— он, мне кажется, тем не менее очень емко выражал героическую суть нашего народа.
‹…› Главный герой повести — народ. А олицетворяют его в данном случае жители села Усвяты. Имеется в повести и главное действующее лицо — крестьянин Касьян Тимофеевич… Я взял человека средних лет, чтобы показать, ч т о он теряет в связи с войной…
‹…› Главное в ней не сам герой… а идея защиты Родины. Этой идее подчинено все.
‹…› У моего героя фамилии вообще нет, потому что она была не нужна. Но имя я ему дал не случайное: Касьян означает „носящий шлем“.
‹…› В облике „Усвят“ проглядывает… в общих чертах моя деревня. И хоть писал я не свою хату, не своего дядьку, не своего деда, не соседа, но всегда имел в виду мое село, его людей.
‹…› Самой своей повестью я хочу сказать: посмотрите, какой мирный наш народ! Он никому не может угрожать. Конечно, если его побеспокоят, он постоит за себя».
Повесть была воспринята как новое слово в осмыслении темы патриотизма и подвига (Комсомольская правда. 1977. 8 июня). Отмечалась глубокая народность произведения, его связь с предыдущим творчеством писателя, с традициями былинного эпоса и русской воинской повести (Подзорова Н. И остаются сыновья // Лит. газета. 1977. 8 июня).
Повесть не раз инсценировалась. Спектакль Вологодского областного драматического театра удостоен Государственной премии СССР. Труппа Куйбышевского (ныне Самарского) академического театра драмы им. Максима Горького с успехом показала спектакль «Усвятские шлемоносцы» в столице. В конце этого спектакля зрители провожали шлемоносцев, уходящих со сцены, стоя… Шел спектакль и в Центральном академическом театре Советской Армии, в Москве. Одну из лучших постановок «Усвятских шлемоносцев» осуществил Курский драматический театр им. А. С. Пушкина (режиссер В. Гришко). Режиссер А. Сиренко поставил по повести кинофильм «Родник» (Мосфильм, 1982), в 1982 г. на 3-м фестивале молодых кинематографистов Москвы он получил награду за лучшую режиссерскую работу и лучший сценарий, а год спустя — премию Ленинского комсомола.
Повесть переведена на немецкий, болгарский, эстонский и украинский языки. Писатель Виктор Политов сказал о ней: «Для России-матушки это действительно священная книга, которую надо издать в переплете с золотыми застежками. Это наши святцы…»
Фагот, с. 159—187
Впервые опубл.: Москва. 2002. № 5.
Этот последний свой рассказ Евгений Иванович писал по просьбе редакции журнала «Москва» ко Дню Победы, 9 мая, о котором он когда-то так проникновенно поведал в «Красном вине победы». Вышел из печати рассказ уже после смерти автора.
Тысяча верст, с. 188—195
Впервые опубл.: Молодая гвардия (Курск). 1961. 9 дек.
Фронтовые кашевары, с. 195—199
Впервые опубл.: Курская правда. 1975. 1 мая. 9 мая 1985 г. под названием «Дымила кухня на колесах…» опубл. в курской газете «Молодая гвардия».
Тяжко приходилось нашим солдатам на фронте — по многу дней без отдыха, под огнем врага. И как же помогали нашим бойцам незаметные на первый взгляд повара, которые изощрялись как могли, чтобы накормить измученных военной работой людей посытнее, получше. Тепло, сердечно, с юморком рассказывает автор о своем герое — поваре Усове.
Синее перо Ватолина, с. 199—221
Впервые опубл.: Москва. 1995. № 5.
Это один из немногих рассказов писателя непосредственно о войне. Это своеобразный реквием, это плач о нашей многострадальной земле, о наших матерях, о наших детях, которые в пять лет становились стариками, о той вынужденной жестокости, которая рождалась из общей беды. Но даже на этих горестных страницах мы чувствуем тепло писательского сердца, его участие в судьбе своей земли, за которую сражался и он.
Переправа, с. 222—226
Впервые опубл.: Молодая гвардия (Курск). 1975. 9 мая.
Красное вино победы, с. 227—250
Впервые опубл.: Наш современник. 1969. № 11.
Военная история рассказчика вбирает факты биографии самого писателя: после прорыва восточнопрусских укреплений на подступах к Кёнигсбергу (ныне Калининград) в феврале 1945 г. Е. Носов был тяжело ранен. Его подобрали в Мазурских болотах, «промозглых от сырых ветров и едких туманов близкой Балтики», и отправили в госпиталь в подмосковный Серпухов.
В беседе с корреспондентом «Литературной России» Е. Носов сказал: «Мне хочется вызвать внимание к своим героям. У них зачастую что-то не сойдется — как у Копешкина… и без медали с войны вернулся, и умирает…» (Ломунова М. Всем — большим и честным: В гостях у Евгения Носова. Лит. Россия. 1976).
Рассказ многократно переиздавался, переведен на многие иностранные языки, дал название нескольким сборникам писателя, по нему снимались телефильмы, делались инсценировки на радио, в том числе и к 60-летию Победы (2005 г.), вошел в антологию «Шедевры русской литературы XX века» (М., 2002).
Шопен, соната номер два, с. 250—314
Впервые опубл.: Наш современник. 1973. № 3.
«В рассказе „Шопен, соната номер два“,— писала «Литературная Россия»,— вновь по крупицам, по односложным репликам матери, потерявшей почти всех детей-солдат, восстанавливается эпическая, щемящая душу, заставляющая о многом задуматься история целой семьи, выбитой войной под корень» (Чалмаев В. Насущные заботы прозы. Лит. Россия. 1974. 5 апр.). В. Астафьев отмечал в произведениях Е. Носова о войне «осторожность, трепет и уважение к памяти погибших» (Астафьев В. О моем друге // Носов Е. Усвятские шлемоносцы: Повести и рассказы. Воронеж: Центр.-Чернозем. книжное изд-во, 1977).
Костер на ветру, с. 290—314
Впервые опубл.: Курская правда. 1993. 6—7 мая; опубл.: Журавлиный клин. М.: Воскресенье, 2000 под названием «Хутор Белоглин», так же называется сборник рассказов Е. Носова в «Роман-газете» (2000. № 17).
У героя рассказа Алексея — ни семьи, ни настоящего дома, ни здоровья. Но не озлобился человек, не растратил душу свою, добрую и щедрую, рад тому, что ему отпущено: «солнышко, небушко, землица…». Нет у Алексея никаких наград, за этим — горькая правда о забвении истинных героев, не претендующих на ордена и медали. Ребячьи ромашки им всего дороже…
Яблочный Спас, с. 314—331
Впервые опубл.: Москва. 1996. № 5. Переведен на итальянский язык.
…Была у бабы Пули (так дразнят старую женщину, бывшую снайпером на войне) большая любовь, но «…охранщика мово взяло да и убило бомбой, прямым попаданием. Только сапог от него нашла. Выковырнула оторванную ногу, схоронила в утайке, а сапог отмыла и себе взяла на память. И доси берегу…». Вот так, бесхитростно и горько… В кажущейся этой простоте — высокая нравственная сила женской души, которую война перекорежила, растоптала, но победить не смогла…
За этот рассказ Е. Носову присуждена международная премия «Москва — Пенне».
Памятная медаль, с. 332—366
Впервые опубл.: Курская правда. 2000. 14 янв.
Это один из последних рассказов писателя. С удивительной теплотой и одновременно — с большой горечью и болью говорит он об уходящих ветеранах Великой Отечественной, своих побратимах… Как привыкли мы к словам «высокая награда родины»! Получая таковую, люди чаще всего испытывают радость и гордость. Трудно представить себе человека, который считает, что награды не достоин, попросту не заслужил ее. Герой рассказа Петрован не видит ничего героического в том, что произошло с ним на войне, и уверен, что медаль Жукова никак не должна украшать его грудь, раз он «под Жуковым» не служил. Но именно такие вот Петрованы и спасли Россию.
ЗАЩИЩАЯ ЖИЗНЬ…
Статьи, очерки, интервью о войне
Слово о сержанте Борисове, с. 369—375
Впервые опубл.: Молодая гвардия (Курск). 1966. 5 мая (под названием «Парторг»).
С сединою на висках… , с. 375—383
Впервые опубл.: Лит. газета. 1985. 9 янв.
Фанфары и колокола, с. 383—393
Впервые опубл.: Лит. газета. 1990. 9 мая. № 17.
Мемуары и мемориалы, с. 393—405
Впервые опубл.: Юность. 1998. № 5. С. 2—7.
Война всегда не ко времени… , с. 405—411
Впервые опубл.: Труд. 2001. 19—25 апр.
У толпы нет лица, с. 411—417
Впервые опубл.: Правда. 1990. 22 февр.