Страница 33 из 47
Пришел Ярцев в себя на третьи сутки. Медленно открыв глаза, увидел, будто в тумане, капельницу и медицинскую сестру: они то раздваивались, то соединялись в единое целое. Тяжело вздохнув, он закашлялся и почувствовал резкую боль в правой стороне груди. Постепенно капельница и медсестра обрели более четкие очертания, а боль в груди после того, как перестал кашлять, несколько утихла.
Медсестра наклонилась над ним и приложила палец к губам, что означало — молчите и берегите силы. Вскоре Михаил Яковлевич уснул и проспал без малого двое суток. Все это время его организм поддерживали уколами с глюкозой.
Когда он проснулся, то первым его вопросом был:
— Где я?
— В областной больнице, — ответила медсестра. — Все самое худшее позади, товарищ полковник. Вам сделали две операции, и обе прошли успешно.
— Какие операции?
— На легком и на бедре. Извлекли обе пули. Хирург сохранил их вам на память. Беспокоиться не о чем, товарищ полковник. Врач сказал, что у вас очень крепкий организм и вы через месяц сможете плясать.
— Спасибо сестричка! — тихо поблагодарил Ярцев.
В дверь палаты заглянули двое мужчин в белых халатах. Заметив, что медсестра разговаривает с больным, они быстро вошли и закрыли за собой дверь.
— Вы куда? — заспешила к ним медсестра. — Свидания с больным еще не разрешены.
Это были два майора — Пряхин и Родионов, оба обладали не только напористыми характерами сотрудников полиции, но и тонкими навыками дипломатов. Пряхин подал медсестре букетик цветов и так дружески улыбнулся, что наступательный пыл медсестры несколько ослаб. Родионов тут же воспользовался минутным замешательством медсестры.
— Девушка, мы только передадим фрукты и тут же исчезнем. — Не дожидаясь разрешения, он быстро прошел к тумбочке в изголовье Ярцева и водрузил на нее два объемных пакета. — Витамины, — добавил он и, заметив слабую улыбку на лице больного, сам широко улыбнулся. — Здравия желаем, товарищ полковник! Ну, как ваши дела?
— Нормально, Лев Семенович. Доктор сказал, что через месяц буду как огурчик.
Медсестра не устояла перед дружным напором двух майоров и, отходя в сторонку, разрешила:
— Ладно, но только на минутку. Рискую головой. Если Петр Петрович застукает…
Не успела она закончить фразу, как в палату вошел лечащий врач — худощавый лысеющий шатен лет пятидесяти. Поправив на переносье очки и быстро оценив обстановку в палате, он строго спросил медсестру:
— Вероника Ивановна, что здесь за собрание? Кто позволил?
— Простите, Петр Петрович, — растерялась Вероника, — товарищи зашли только фрукты передать…
— Да, это так, — быстро нашелся Пряхин, — медсестра не виновата. Мы — только передать…
— Мы чистосердечно раскаиваемся, что нарушили покой больного, — добавил Родионов, глядя на лечащего врача глазами Деточкина из известного кинофильма.
Петр Петрович не смог сдержать улыбки и махнул рукой.
— Ладно, на какие только нарушения не пойдешь ради родной полиции. Но не злоупотребляйте моей добротой. Всего пару минут. — И он быстро покинул палату.
— Что с Резаным? — поспешил спросить Ярцев. — Его задержали? Он жив?
— Живой, бандюга, что с ним сделается, — ответил Родионов. — Ты его в бок подстрелил. Мы услышали выстрелы и вскоре обнаружили тоннель, который вел в его логово. Тебя застали без сознания, а он корчился от боли. Сейчас в больнице СИЗО под строгим надзором. Оттуда не сбежит.
В палату вошел Петр Петрович и, приблизившись к кровати больного, тоном, не вызывающим возражений, негромко сказал:
— Товарищи полицейские, полагаю, вам пора.
— Что ж, с медициной не поспоришь, — кивнул Пряхин, и оба майора, попрощавшись, вышли из палаты.
Проводив их взглядом, Петр Петрович склонился над Ярцевым.
— Ну, как мы себя чувствуем, товарищ полковник?
— Вполне нормально, доктор, спасибо вам за все! Сколько мне предстоит давить больничную койку?
— С месяц как минимум, Михаил Яковлевич.
— Многовато.
— У вас и ранение не пустячное, задето легкое. Второе — в бедро, вскользь, не тяжелое. Кость не задета. — Сделав паузу, лечащий врач продолжил: — Вижу, что состояние ваше вполне удовлетворительное, в связи с этим позволю себе пойти еще на одно нарушение. Полагаю, что вашему здоровью оно будет только на пользу.
— На какое нарушение, доктор? — сосредоточился Ярцев.
Петр Петрович загадочно улыбнулся и заговорщически произнес:
— В приемной два скромных человека очень хотят вас навестить. Но так как они не обладают полицейским напором, то терпеливо ждут моего разрешения.
Михаил Яковлевич в волнении приподнял голову.
— Доктор, это…
— Да, это ваша супруга и сынишка. Не волнуйтесь. Сейчас они будут здесь.
— Большое вам спасибо, доктор!
Петр Петрович подал знак медсестре, молчаливо стоявшей в сторонке, и они вместе вышли из палаты.
А через две минуты в палату робко вошли в наброшенных на плечи белых халатах двое самых дорогих для Михаила Яковлевича человека.
Мария Петровна с припухшими глазами держала в опущенных руках объемистый пакет, в котором был отдельный, особый пакет. А у худенького черноволосого мальчишки в новеньком джинсовом костюмчике, прижимавшегося к боку Марии Петровны, в ручонках был букетик из красных гвоздик.
— Машенька, Вадик, сынок, — осипшим голосом прошептал полковник, и глаза его стала затягивать влажная пелена. — Как я рад…
В следующее мгновение три любящих друг друга человека затихли на некоторое время, обнявшись в едином порыве.
Мария Петровна сквозь радостные слезы приглушенно вымолвила:
— Мишенька, твой лечащий врач сказал, что все будет хорошо.
— Петр Петрович правду сказал. Я нормально себя чувствую, но месяц придется поваляться.
— Это ничего. Надо полностью вылечиться. Не вздумай сбежать. Я тебя знаю. Обещаешь?
— Обещаю.
— Мы тебе тут кроме витаминов твоих любимых пирожков с печенкой принесли. Еще тепленькие. Я их в несколько целлофановых пакетов завернула.
— Спасибо, дорогие мои!
— У тебя, сынок, как дела в школе? — спросил Михаил Яковлевич у Вадика, гладя его по головке. — Какие отметки?
— Он молодец, — ответила за Вадика Мария Петровна, вытирая платком повлажневшие глаза и улыбаясь.
Вадик еще некоторое время молчал, борясь с собой, не решаясь назвать Михаила Яковлевича папой. Но вот, решившись наконец, он несмело вымолвил:
— Отметки хорошие, папа. Я стараюсь.
— Молодчина, сынок, я в тебе не сомневаюсь.
Распахнув на полковника большие серые глаза, Вадик с беспокойством спросил:
— Папа, а ты не умрешь?
Михаил Яковлевич запустил слабую пятерню в ежик волос Вадика и как можно бодрее ответил:
— Зачем умирать, сынок? Я полицейский, и у меня еще много нужной обществу работы. Так что надо жить и работать, А сейчас я бы не отказался съесть пирожок с печенкой.
Лицо Вадика просветлело, и, улыбнувшись, он достал пирожок из пакета, поданного ему мамой, Марией Петровной.
Михаил Яковлевич с удовольствием взял из рук сына пирожок. Он был еще теплый. Для полковника это был самый счастливый момент в его жизни, у него теперь есть сын, полная семья, и они все вместе. Тут уж следует жить, да жить…
Олег Быстров
УКРАДИ МОЮ ЖИЗНЬ
Учеными разработана установка, позволяющая забирать из поля человека или вливать в него животворящую энергию. Жизнь стала объектом купли-продажи. Появились воры, способные «тянуть» энергию у других и продавать ее. Полицейские-ищейки, способны обнаруживать тягунов. Вик (тягун) сталкивается с Басом, другом детства, ставшим ищейкой, Бас, Софья и ее любовник Залеский, разработчик конденсаторов энергии, — участники операции, цель: поимка Вика и использование его способностей для сбора максимума энергии и ее продажи. Цель достигнута, но Залеский присваивает себе всю энергию…