Неопознанная

– Парень что надо! – одними губами произнесла Элль, улыбаясь.

Через голову я натянула сухую футболку. И в одну секунду, прикрываясь ею, выдернула руки из рукавов мокрого джемпера, а джемпер вытащила через рукав футболки.

Джаред наблюдал, как я бросила джемпер назад.

– Никогда не мог понять, как девушки умудряются такое проделывать.

– Это прирожденная способность, они ею владеют с младенчества, так же как стрелять глазками, – пояснил Прист.

Я почувствовала себя невероятно усталой и опустила голову на плечо Джареда:

– А куда мы едем?

Лукас посмотрел на меня в зеркало заднего вида:

– Мне хочется немножко увеличить расстояние между нами и твоим интернатом. А потом остановимся где-нибудь и поедим.

Элль вытянула ноги между сиденьями и водрузила их на центральную консоль.

– Обещаешь?

– Пожалуй, нам лучше направиться на запад Виргинии, – предложил Прист, надевая наушники. – Поближе к той тюрьме.

Я застыла:

– Зачем туда возвращаться?

От мысли, что придется оказаться рядом с федеральной тюрьмой в Западной Виргинии, я похолодела.

Прист обернулся к Джареду:

– Ты ей не рассказал?

– Что? – Джаред прикусил губу. – Когда мы собрались вчетвером по ту сторону границы штата, то вернулись к тюрьме, чтобы найти Орудие. – Джаред надолго замолчал. – Но оно исчезло.

Глава 5

Номер шестнадцать

– А нам все еще нужно Орудие? – Я делала вид, что мне всего лишь любопытно, но меня уже захлестнули тяжелые воспоминания.

Лукас снова поймал мой взгляд в зеркале:

– Нет. Орудие служит своим целям. Но мы решили, что оно должно быть у нас.

– На всякий случай, – добавил Прист.

– На какой же? – Мои плечи напряглись, Джаред прижал меня к себе, и я удобно устроилась у него под мышкой. – Вы нашли в дневниках что-то новое?

– Прист, да что с тобой? – Лукас предупреждающе посмотрел на Приста. – Она же была заперта несколько недель!

– Виноват… – Прист нахмурился и затолкал волосы под оранжевый капюшон. – Даже если оно бесполезно, его, скорее всего, создал кто-то из Легиона. И мне даже подумать страшно, что его найдет в развалинах какой-нибудь ребенок много месяцев спустя.

– Да ему просто хочется разобрать эту штуковину и выяснить, как она работает, – сообщила Алара, устроившаяся позади, в третьем ряду.

– Но это же отпадная хреновина, чудо механической инженерии! – воскликнул Прист. – Конечно, мне охота ее разобрать.

Я с облегчением заворочалась под рукой Джареда. Прист оставался Пристом.

– А чем вы, ребята, занимались, после того как… – Мне не хотелось говорить о той ночи в тюрьме. – После того, как мы расстались?

Джаред сжал мое плечо:

– Искали тебя.

– А я понятия не имела, чем они занимаются, пока не начала им помогать, – взмахнула руками Элль. – Но последние четыре дня чего только мы не делали! Искали свидетельства о рождении, составляли списки всех городов, где взбесилась погода, в общем, искали следы демона.

– Составляли схему, – уточнил Лукас.

– Точно, – кивнула Элль и наклонилась ко мне. – А Алара врала священнику. Рассказала ему жалостную историю о том, что ей нужна святая вода для лечения больной собачки, так что он освятил для нас ведро водопроводной воды.

– Если мы наткнемся на мстительного духа, вы меня поблагодарите, – парировала Алара.

– О каком количестве мстительных духов мы говорим? – Я повернулась к Джареду, не сообразив, насколько близко могут оказаться друг к другу наши лица.

Его голубые глаза на миг остановились на моих губах.

– До того как мы взяли с собой Элль, нам встретилось всего несколько. И никого похожего на Андраса.

Вроде духа в зеркале моей спальни?

Я еще не рассказала о нем друзьям. Джареда и без того порезали куском стекла, потому что он думал обо мне больше, чем о себе самом. Если узнает о зеркале, станет еще рассеяннее.

– Я прослеживал преступления и всплески жестокости, которые могут быть связаны с Андрасом, – сообщил Лукас. – Все массовые убийства случились между…

– Западной Виргинией и Пенсильванией, – закончила я за него. И представила стены своей спальни, жалея о том, что друзья не могут их увидеть. – Я тоже изучала эти схемы. Если мы купим карту на заправке, я восстановлю некоторые из них.

Лукас на меня странно покосился:

– Хорошо.

Прист покачал головой:

– Сколько бы всего я смог сотворить, будь у меня память, как у тебя!

Лукас не обратил на него внимания и поймал в зеркале мой взгляд:

– И в этой же области исчезли девушки.

При упоминании о пропавших я отвернулась.

– Знаешь, они все похожи… – начал Прист.

– Знаю, – резко перебила я.

– Нам незачем говорить об этом сейчас. – Алара перегнулась через спинку сиденья и взглядом заставила Приста умолкнуть. – Перед следующим городом есть стоянка для грузовиков. – Она показала на дорожный знак.

– Слава богу! – откликнулась Элль, наматывая на пальцы рыжие локоны. – Я нуждаюсь в хорошей порции кофеина!

– А где сейчас Фэйт Уотерс? – спросила я, осторожно глотая черный кофе.

Я была не готова называть ее своей тетей.

Лукас запихнул в рот горсть луковых колец, запил их вторым стаканом клубничного молока. Стоянка грузовиков почти опустела, и официантка радовалась, когда Лукас заказывал что-нибудь еще.

– Мы не знаем, – пожал он плечами. – У нее нет банковского счета или кредитных карт, даже водительских прав не имеется. Никаких цифровых отпечатков.

Прист оттянул от уха наушник:

– Что означает: скорее всего, она именно та особа, которую мы ищем.

– Но тогда как же мы найдем ее? – удивилась я.

Все, кроме Элль, уставились на меня, как будто я уже знала ответ. Элль же была занята флиртом с незнакомым парнем, сидевшим в углу кафе.

Лукас бросил в нее скомканную салфетку:

– Эй, ты можешь сосредоточиться на наших делах?

– Я способна заниматься двумя делами сразу, большое спасибо, – пробормотала Элль, улыбаясь.

Лукас достал из кармана серебряную монетку и повертел ее между пальцами:

– Если мы хотим найти твою тетю, логичнее всего начать с твоего отца.

При этих словах Элль повернулась в мою сторону. Она единственная знала всю правду о дне, когда ушел отец, о том, что он увидел меня в кухонном окне и все равно уехал. Я даже маме об этом не рассказывала.

Записка, оставленная отцом, все ей объяснила: «Все, чего я хотел для нас – и для Кеннеди, – это нормальная жизнь».

Я покопалась в жареной картошке на своей тарелке.

– Я ничего о нем не знаю. Он ушел, когда я была совсем маленькой.

– Ладно. Но ты помнишь что-нибудь до его ухода? – спросил Лукас.

– Она же сказала, что ничего о нем не знает! – Элль предостерегающе посмотрела на Лукаса.

Но Лукас не обратил внимания на огненный взгляд.

– Давай же, Кеннеди! У тебя фотографическая память. Ты должна что-то помнить.

Элль со стуком поставила на стол стакан:

– Отец их бросил, когда ей было пять лет! И даже открыток ко дню рождения не присылал! Он просто задница! Вот что она помнит!

Я покраснела:

– Элль, заткнись!

Джаред под столом сжал мою руку. Я уставилась в окно, за которым лил дождь. Я готова была на что угодно, лишь бы не видеть в его глазах жалости и вопросов.

– Извини…

Лукас произнес это неловко, с сочувствием, как мои друзья, когда узнали о смерти мамы.

Мое смущение обернулось гневом. Я не видела отца двенадцать лет. Он не потрудился объявиться, даже когда мама умерла. И все равно он до сих пор причинял мне боль.

– Хочешь знать, что я помню об отце?

– Кеннеди, все в порядке… – начал Джаред.

Я вскинула руку, заставляя его замолчать:

– От моего отца пахло сигаретами «Мальборо» и мятной зубной пастой. Иногда сильнее «Мальборо», иногда – пастой, в зависимости от того, насколько он старался избавиться от табачного духа. Он любил хрустящий бекон и черный кофе. Брился не каждый день, так что лицо у него было то гладким, то колючим, и у него были самые зеленые глаза на свете. Его любимым шоколадным батончиком был «Гранд-100», и он разрешал съесть мне его перед обедом, хотя и думал, что это разозлит маму. Он любил Джонни Уокера, «Пинк флойд» и Эдгара Алана По. И еще ненавидел мюзиклы, рубашки с воротниками и фокусников. – Я встала. – И еще он говорил, что любит меня больше, чем луну и звезды и все, что под ними. Но он лгал.