Гонка за горизонт

Ирина молча смотрела мне прямо в глаза. Колючий ежик покинул ее взгляд еще в самом начале моего монолога. Подняла руку, коснулась подушечкой указательного пальца и обрисовала сначала одну бровь, другую. Провела сверху вниз по носу, задела губы – я успел поцеловать – очертила контур подбородка.

– Ты все время разный. Только когда мы вдвоем, становишься самим собой. Я, кажется, уже знаю, какой ты в действительности. Очень экономные, рациональные, почти скупые движения. А внутри спрятан зверь. Большой, невообразимо быстрый и очень сильный, – вдруг расцвела: – Мой зверь. Очень ласковый.

Неожиданно притихла, помолчала немного и почти шепотом пожаловалась:

– Если бы ты знал, какое это было мучение, любить тебя, находится рядом и не надеяться на взаимность.

Просто потянулась. Обнял, прижал к себе. И, наконец-то, дождался:

– Я люблю тебя. Со всем твоим прошлым и будущим. Таким, какой ты есть.

Совершенно не понимаю ее логики. Впрочем, это не важно. Главное – крепко держу в руках и никогда никому не отдам.

– Как ты сказала? Всемогущество? – опешил Вадим.

Валентина, не отрываясь от складывания своих и мужа вещей в большую сумку, подтвердила:

– Конечно.

Баландин задумчиво почесал свой седой ежик на голове.

– И какие я должен сделать с твоей точки зрения выводы?

– Никаких, – с философским спокойствием ответила жена. – Ты прекрасно знаешь, что уже давно не можешь контролировать Дениса. В повседневной жизни в мелочах он еще послушен. Понимает ведь, что плохого не пожелаем. А в чем-то серьезном…

– Да это, как раз, я давно уже осознал, – отмахнулся подполковник, – но вот, как ты сказала, это его всемогущество…

– А разве нет? – как-то даже довольно спросила Валентина, еще раз хозяйским взглядом окидывая сложенный уже к полету в Канаду баул. – Наш несовершеннолетний мальчик делает все что хочет. Чего не пожелает, даже самого невозможного – все у него получается. Сейчас, когда уже немного въехала в реалии "Формулы", отлично понимаю, что вот так, всего за недели перед сезоном, стать пилотом одной из самых лучших команд невозможно в принципе. Да еще не выступая до того никогда…

– Но, ты же знаешь все про операцию внедрения в "Макларен", – попытался парировать подполковник. – И про работу с Берни Экклстоуном я тебе рассказывал.

– А я про что? – согласилась Валентина, продолжая настаивать на своем. – Что для кого-нибудь другого совершенно невозможно, то для нашего парня, как ты иногда выражаешься – легко и непринужденно. Что это, как не всемогущество? Денег у Дениски, – а вот имя, сама того не замечая, произнесла ласково, отметил про себя подполковник, – куры не клюют. Баб меняет как перчатки…

– Валька, – перебил, обнимая жену подошедший ближе Вадим, – да ты же ревнуешь!

Женщина осеклась, удивленно посмотрела на Баландина, задумалась, прижимаясь к мужу, и нехотя согласилась:

– Наверное.

Вадим ласково потрепал ее по платиновым волосам, погладил по спине. Валентина подняла голову, посмотрела мужу в глаза и еще сильнее прижалась.

– Эта его вдруг вспыхнувшая любовь к красивой девчонке… – она опять задумалась, не зная как правильно сформулировать. – Он ведь раньше никого не любил. Трахал все, что шевелится, но не любил. Я же тебе еще весной, когда он медкомиссию для гонок проходил, говорила – определенный гормональный дисбаланс. Больше даже, чем у других мальчишек в его возрасте хочется. И вдруг – эта вздорная девица. Как он на нее смотрит! Пылинки готов сдувать. Он очень сильно изменился за эти дни. Совсем другой стал. С одной стороны еще безапелляционнее, с другой – явно старше в суждениях. Мудрее, что ли? И спокойнее, как это ни странно.

– У парня резко усилились стимулы к нашей работе, – продолжил за жену подполковник, – прилично возросли мотивации. Как бы это высокопарно ни звучало, но теперь Денису нужно лучшее устройство мира не только для себя и сестры, но и для Ирины.

– В какой-то момент поймет, что будущее ребенка Амелии тоже имеет для него огромное значение, – тут же добавила Валентина.

– Уверена? – в его вопросе явно был скрытый подтекст, впрочем, полностью понятный женщине.

Она улыбнулась. Очень довольно улыбнулась и потянулась губами к мужу.

– Нет, – я отобрал у Нила мышку и еще немного опустил линию перехода от переднего спойлера к кокпиту, – вот так не хуже, а лобовое сопротивление пусть всего на тысячные доли процента, но упадет.

То ли объем технических знаний в голове уже достиг критической величины, или уже начали проявляться первые результаты накопления опыта, но я своим подсознанием чувствую, как будет лучше.

Нил Отли – наш главный конструктор – задумчиво посмотрел на экран компьютера, с сомнением покачал головой из стороны в сторону, но все-таки сохранил получившийся эскиз в файле под отдельным номером. Это не правда, что машина на следующий сезон делается зимой, как утверждают некоторые комментаторы во время трансляции соревнований. Болид проектируется весь год, и многие элементы применяются-испытываются уже на следующем этапе текущего чемпионата. После окончания Гран-при Канады Нил вернется в Уокинг и будет сначала просчитывать все намеченные сегодня варианты на компьютере. Что интересно, на больших скоростях больше подходят средства вычислительной гидродинамики, где воздух в первом приближении приравнивается по своим свойствам к несжимаемой жидкости. Только потом наиболее удачные идеи воплощаются в модели и обдуваются на разных режимах в аэродинамической трубе. Затем уже лучшие разработки применяются на гоночных машинах.

В этот раз на север американского континента тоже привезен существенно обновленный болид. Когда сегодня утром, на первых свободных заездах прокатился на нем, то понял, что это не машина, а необъезженный совсем еще дикий мустанг. Над ней еще работать и работать. Общими усилиями – в первую очередь тщательным подбором регулировок – более-менее укротили наши с Пересом "Серебряные стрелы". Первую линию стартовой решетки должны занять. Хотя… Соперники ведь тоже не спят. А вот сама гонка – тут еще "бабушка надвое сказала". Синоптики клятвенно заверяют, что будет дождь. Причем не с самого начала соревнований, но где-то в первой трети.

С одной стороны – дождевая гонка во много раз тяжелее обычной. С другой… Самое сложное для меня даже не вести машину по мокрой трассе, где-то удерживая себя от желания чуть сильнее придавить педаль газа на прямой, а в другом месте наоборот – не начинать торможение раньше времени из-за страха потерять болид в скользком повороте. Любая ошибка будет стоить потери времени. Самое сложное – точно поймать необходимый момент замены резины на дождевую или промежуточную – зависит от мощности низвергающихся с небосвода водяных потоков. Ну и, конечно, не прозевать ту самую секунду обратного перехода на слики, когда дождь затих, но трасса еще не до конца высохла.

– Дениска, не хмурься. Не в этой гонке, так в следующей победишь, – Иринкина ласковая ладошка гладит меня по щеке.

Согласно киваю и зарываюсь в копну ее светлых волос, вдыхая родной аромат. Странное ощущение – как будто не к своей девушке прижимаюсь, а, как в давно прошедшие детские времена, к маме, ища у нее защиты и утешения от несправедливостей жизни… Очень уютно с моей маленькой любимой стервочкой. Выворачивается из рук и начинает легкими, едва заметными касаниями целовать брови, глаза, нос и, наконец-то, крепко в губы. Все проблемы отступают далеко на задний план. Разве же это трагедия, стартовать завтра с последнего места?

Первый звоночек прозвенел в самом начале квалификации – мне чем-то не понравился звук мотора при перегазовке. Но на мониторах телеметрии, по уверениям Тима Госса, главного инженера команды, все было чисто.