Фома Верующий

На улице я плотнее наматываю на шею шарф и двигаюсь к перекрестку, на котором видны несколько автомобилей с шашечками такси. Неизвестно, согласятся ли в такую погоду ехать в горы, да еще и без какой-то конкретной цели. В пяти метрах от видавшего виды «Юго» в боковом зеркале я поймал взгляд водителя и кивнул ему. Дверца открылась. Я стараюсь говорить медленно, но водитель половину не понимает:

– Ти из Бугарске?

– Нет, не Болгария. Я из России. Рус.

– А-а-а. Рус то добро. Руси и серби брача заувек. Едемо!

    Водителя зовут Зоран. Он долго удивляется тому, что мне нужно в горы без особенной цели. Я прошу его показать что-нибудь интересное, и он после минутного раздумья соглашается – все одно клиентов не предвидится, а про русских он слышал, что они, как правило, с деньгами и можно неплохо заработать. Уже на выезде из города языковой барьер между нами рушится: я вспоминаю все уроки сербского из самоучителя, а то, что не помню, говорю по-русски медленно. Зоран везет меня вверх по серпантину прямо в облака и обещает показать в деревне старую церковь, которую обнаружили не так давно. В этом храме помимо старой кладки есть еще и диковинные фрески – лысый младенец-Христос и человек с собачей головой, а еще Дева Мария с ангельскими крыльями. Зоран не понимает, что это за псоглавец и почему Христос лысый. Мне эта история кажется знакомой, а через десять минут пути она фейерверком взрывается в воспоминаниях. Точно, я ее читал еще в университете – это легенда о святом Христофоре из племени псоглавцев – жестоких варваров. В сражении он был пленен и за свою физическую силу определен на переправу переносить людей. Когда он нес на себе ребенка, тот внезапно отяжелел и псоглавец стал тонуть. Тогда младенец сказал, что он Христос и крестил киноцефала в воде. После этого Христофор отошел от своего варварского начала и стал праведником, после чего творил чудеса, за что и был казнен по приказу императора Деция. Я рассказываю Зорану, что псоглавец – это скорее всего образ в мышлении древних людей, который возник в литературе из-за диких нравов берберских племен, доходивших до вампиризма и людоедства. Водитель качает головой и цокает языком. Машина скользит на спусках, и мы вынуждены двигаться очень осторожно с черепашьей скоростью, чтобы не сорваться с обрыва. Дорогу накрывает густой туман, в котором расплываются вековые сосны в пятидесяти метрах от дороги. Путь в облаках занимает десять минут, после чего начинается очередной спуск в горную лощину, где видны строения церкви. Я показываю пальцем и спрашиваю, не это ли конечная точка нашего пути? Зоран отрицательно мотает головой и не сводит цепкого взгляда с дороги, кратко бросив, что это монастырь святого Ильи.

Возле монастыря стоит старик и машет руками. Наш «Юго», проскользив несколько метров, останавливается, и мы выходим возле монастыря. Внезапно, подобно лавине, обрушивается тишина, лишь изредка нарушаемая стуком дятла в продрогшем заиндевелом лесу. Бородатый старик показывает на дорогу и что-то говорит Зорану, покачивая головой. Эта беседа продолжается недолго, и водитель сообщает, что дальше нам не проехать, утром на деревню Рсовци, что неподалеку, обрушился снежный заряд и дорога кончается здесь. Недалеко от монастыря я вижу деревянное сооружение, каким обычно обустраивают родник, и решаю напиться. Несколько метров даются с трудом, ноги то и дело вязнут в тяжелом, мокром снегу, но первый же глоток воды  –  необычайно вкусной и холодной до ломоты в зубах – преображает мир вокруг. Словно облака, которые заволокли разум, вмиг рассеялись и мир обрел новые краски. Потрясенный я стоял несколько минут, а обернувшись, увидел Зорана, который стоял, глядя на крест церкви, и шепотом молился.

– Можно ехать назад. Спасибо тебе, Зоран, за это путешествие.

– Ви, руси... како ово…  а... психо, – смеется шофер и крутит пальцем у виска.

Мы потихоньку трогаемся в обратном направлении. Тяжелые тучи уходят и сначала робко, но все более настойчиво пробивается привычная глубокая синева – цвет горизонтов и незамутненного разума. У меня все получилось. Завтра я возвращаюсь обратно.

нваря 2014 г.  Белград, Сербия

– Здраво! Како си? Или как дела?

Хозяин хостела Деян сияет как начищенный пятак. Он говорит мне, что комната уже прибрана, застелена свежая постель, а еще он несказанно рад моему возвращению.

– Сколько дней, восемь? О, это отлично, просто отлично. Вечером ты познакомишься со здешними ребятами: Миряну ты уже видел, но сегодня придет Таня. Она очень веселая, скучать не придется. Я решил – подарю тебе свой подарок. Какой? Вот, держи, - протянул мне сложенную гармошкой цветную карту города Деян. -  А пока кофе с дороги и располагайся. Будь как дома, вот тут возьмешь карту – на ней все достопримечательности, так что с маршрутами проблем точно не возникнет. Добро дошли! Или как там по-русски – добро пожаловать!

Я поселился в самом центре города. Утро на улице князя Михаила было особенным – что-то незримо изменилось за те три дня, что я отсутствовал. Пока я никак не мог понять что, но понимание пришло быстро – на торце дома появилось гигантское граффити: когда-то под самой крышей была смонтирована деревянная трапеция для лебедки, да так и осталась, словно окно в небо. Теперь в него, задрав голову, смотрел человек с бородкой ростом в несколько этажей. Словно Гулливер в стране лилипутов возвышался над пешеходной улицей и притягивал к себе взоры. Он был отлично виден из небольшого окошка в моей комнате.

Я поселился под самой крышей. Скромное пристанище полтора на три метра. Здесь уместились кровать, холодильник, маленький журнальный стол и зеркало от потолка до пола. Рядом с окошком на улицу примостилась полка для вещей и мусорная корзина под ней. Вот и весь небогатый интерьер, а большего и не нужно. Я иду в пекарню на углу и возврашаюсь в свою зеркальную обитель. После обеда мне хочется выспаться с дороги, и, даже не выключив свет, я прикрыл глаза и провалился в сон.