Уайтбол

Тридцать часов спустя на поверхность планеты вышла группа разведчиков. Еще через сутки в направлении ближайшего горного кряжа отправился вездеход.

После отъезда полевой бригады Михаэль снова наведался к Христо.

— Нам требуется разведка в северном направлении. В сторону вулкана.

— Покажите мне, где это, — капитан пригласил геолога к компьютеру, нашел карту района посадки.

— Вот… здесь, — Станкевич ткнул курсором выше отметки «корабль». — В ста километрах от нас.

— Не понял. Вы указали на метеоритный кратер. Где тут гора?

Ученый вздохнул:

— Гора именно здесь, капитан. Никто не знает, почему ее не оказалось на карте. Возможно, был какой-то сбой в работе орбитального комплекса. То ли непосредственно при съемке, то ли — ошибка программы-интерпретатора.

— Что говорят операторы орбиталки?

— Если им верить — все работает, как часы. Но ведь чудес не бывает.

— Может, вы просчитались с местонахождением вулкана?

— Последний раз предварительные снимки делались с орбиты. Наша гора расположена не в восточной гряде, — геолог ткнул курсором правее «корабля», — Это — отдельный массив на сотню километров западнее. По карте получается, что западнее гряды вообще ни одного крупного массива. Очевидно, ошиблись не мы… Капитан! Вулкан находится именно здесь.

— Допустим, верю. Вы не боитесь мимо него промахнуться — без карты?

— Исключено. Гора должна быть высотой несколько тысяч метров. Отсюда ее не видно, поскольку «Ганимед» находится на дне кратера. Если подняться выше, вулкан будет как на ладони. Но разведку нужно провести не позже чем завтра, потом в нашем районе наступит ночь.

— Такая поездка займет часов двенадцать, не меньше.

— Мы рассчитывали на «Стриж».

Христо задумчиво посмотрел на карту:

— Из-за чего мог случиться программный сбой на орбиталке? Конечно, если это сбой.

— Не берусь предположить, капитан. Это — компетенция операторов.

— Хорошо, я иначе спрошу. Какие свойства горы — или вашей аномалии — могли бы вызвать ошибку?

— Такую ошибку — никакие.

— Однако. При посадке на планету тоже были аппаратные сбои. И со спутниками связи приключилась проблема… Кстати! Михаэль, вы в курсе, что у нас до сих пор нет спутников связи?

— Да.

— Орбиталка почему-то не осуществила их запуск. Почему — пока не ясно. Может быть, и на следующем витке не запустит. Или — запустит с опозданием, где-нибудь по ту сторону от Ганимеда. И что тогда?

Геолог промолчал.

— В худшем случае нам придется тянуть цепочку наземных ретрансляторов от корабля до места работы. А это значит, что мы уже не сможем позволить себе два полевых объекта. Придется выбирать.

— Если придется выбирать — тем более, нужна разведка на север. Сейчас.

«Маньяк», — подумал Христо. Вслух ответил:

— Тогда — на вездеходе.

— Вы обещали нам «Стриж».

— Обещал, — спокойно ответил капитан. — Но не сегодня же. Расконсервация и профилактика требуют времени. Сейчас не до этого — люди заняты ремонтом «Ганимеда». Подождете пару недель?

Станкевич поджал губы:

— Хорошо. Отправимся на вездеходе.

— Ну и отлично. Завтра съездим.

— Как вы сказали? «Съездим»?

— Да, а что?

— Вы собираетесь ехать с нами?

— Не исключено. Что-то не так?

— В этом нет никакой необходимости!

— Я еще не определился. А чего вы испугались? — удивился Христо. — Если все будет в порядке, Земля одобрит вашу гору… возможно.

Станкевич тяжело вздохнул и вышел за дверь.

…В конце пятидесятых, когда в моду вошла критика организации первой ганимедской, некоторые обозреватели, в числе всего прочего, недоумевали: неужели нельзя было назначить на должность капитана человека поопытнее.

Объяснение простое: тридцатилетний дальнобойщик — предел опыта, который смогло изыскать руководство проектом на марсианских трассах. Ни там, ни на магистрали Луна-Венера людей старше тридцати пяти нет в принципе: в этом возрасте их переводят на рейсы Земля-Луна или приписывают к планетарным транспортным службам. Где стареющие пилоты и добирают недостающий им летный стаж.

Медицинские консультанты не сочли возможным отступать от общепринятого порядка в отношении экспедиции «Ганимеда».

Вулкан-призрак

Мы до нее почти доехали. До горы, то есть. Почти — потому что уперлись в разлом метров эдак пятьдесят шириной, а глубиной — хрен его знает. Наша сторона — вполне приличная, без особых наворотов. Зато на противоположном «берегу» — сюрреалистическое нагромождение огромных ледяных глыб, кое-где отвесных. За этим естественным барьером — гребень не меньше километра высотой, а за гребнем — исполинский конус вулкана. Верхушка слегка подсвечена лучами тусклого солнца, остальной массив — в темноте. Гигантский, не охватишь прожектором. Не видишь — чувствуешь, как чудо-гора нависает у тебя над головой… хотя это, конечно, обманчивое впечатление. На самом-то деле по предгорьям до подножия еще несколько километров топать. Скорее даже — карабкаться.

Самое замечательное — мы не должны были упереться в этот разлом. Мы вообще не должны были до него доехать. Поскольку наша цель, если верить предварительным снимкам, находится километров на тридцать южнее…

…А если верить карте, то вулкан мы вообще сами придумали.

Машина остановилась. Шеф нашел подборку фотографий, пустил свой наладонник по рукам, главным образом — для капитана, остальные ничего нового там не увидели. Мне вспомнились рекомендации Козьмы Пруткова, ну, насчет того, что если на клетке слона прочтешь надпись «буйвол»… Чудес-то не бывает. С какой стати гора и трещина поменялись местами?

Больше сотни верст мы одолели, ни разу не промахнувшись, с тремя пологими перевалами и двумя затяжными объездами: там были глубокие сравнительно недавние метеоритные воронки. Ландшафт полностью соответствовал карте… если не считать вулкана. Он появился в поле зрения, как только вездеход покинул наш «домашний» кратер. А потом мы то и дело любовались на коническую освещенную верхушку, поднимаясь на перевалы. На подъездах гора уже совсем перестала исчезать с экрана обзорной камеры. Болталась на экране и сейчас, нахально так болталась, только что язык не высовывала.

— Идеи появились, Михаэль? — поинтересовался кэп.

Станкевич покачал головой:

— Ничего не понимаю. Карту составлял орбитальный комплекс, а наши снимки сделаны непосредственно с «Ганимеда». Однако, и там, и там ошибка. Очень трудно предположить, что сбоит вся аппаратура.

— Значит, дело не в аппаратуре, а в вашей горе.

— То есть?

— Например, вулкан искажает первичные данные.

— Простите, каким образом?

— Откуда мне знать, это не моя компетенция.

Кто бы объяснил, чья это компетенция…

Станкевич напрягся. Ясное дело, почему: со «Стрижом» нашу группу уже прокатили, если еще откажут в транспортной поддержке вообще…

Христо пододвинулся к приборной панели вездехода. На дисплее — карта маршрута. Кэп уменьшил масштаб. Потом еще уменьшил, но проклятущий разлом по-прежнему пересекал весь экран.

— Ну, и что будем делать?..

— Капитан, — Станкевич сел рядом, увеличил изображение. — Смотрите, вот здесь, похоже, естественный мост. А тут еще один. Может быть, даже машина пройдет.

Ни фига не пройдет, слепому видно. В лучшем случае — пешочком…

Кэп это опрометчивое вранье не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Мосты его, похоже, мало волновали, а вот сюрпризы уже начали напрягать. Он-то, в отличие от Станкевича, не шел на запах нобелевки.

— Короче, вариантов у нас два: возвращаться на «Ганимед» или тыкаться здесь несколько часов, как слепые котята, пока этот вулкан еще какой-нибудь финт не выкинет. Все, едем домой. Связывайтесь с Центром, пусть они решают. Я под свою ответственность заниматься вашей горой не буду.