Страница 2 из 4
— У меня клаустрофобия, — поморщился Алексей, и добавил:
— Если я уйду, кто вас, оглоедов, кормить будет?
Святая правда. Единственное, чего в городе с избытком — «резины», синтетического мяса. Ну, и водки, слава богу. Все остальное уже дефицит, и цены подскочили в среднем в пять раз… то есть, пока в пять раз.
— Семья — под землей, — добавил Алеша. — Позавчера отправил. Теперь мне спокойно до безобразия.
— А ну как заразишься чем-нибудь?
— Не-а. Я заговоренный. Вчера уж было подумал — пришла она, деревянная: встал с утра — руки не гнутся. А к обеду разработались. Никакая не чума, просто намедни с подсобниками контейнер ворочал, а годы уже не те, и привычки нет.
— Разжирел на чужих костях, буржуй. Совесть коммунистическая не гложет?
— Гложет, — засмеялся Алексей. — И гложет, и гложет, погибели на нее нет. Одно утешение: остальные-то красные все уже под землей.
— А ты, значит, здесь. На передовой, с народом. Как там у вас: это есть наш последний…
— Последний, — кивнул Алеша. — Кстати, последний день здесь гуляем. Завтра эта забегаловка эвакуируется.
— И казино?
— В первую очередь. Уж который день простаивает.
— Тогда пошли играть.
— Чего?
— Играть, говорю пошли.
— Разбогател, что ли?
— Тетя из Америки приехала.
— Понятно.
Заведение располагалось на тридцатом этаже. «Завтра они уедут, — подумал Тим. — А послезавтра сюда переселится кто-нибудь. Хорошо бы, наши диспетчера. Тогда пойдем в отрыв, наверняка эти не все спиртное увезут… Между прочим, даже вывеску снимать не надо. Название вполне подходящее для нашей конторы — «Пироман»…»
На панно, раскинувшемся по трем стенам зала, резвились толстощекие саламандры, многоглавые драконы с роскошными сигарами в зубах, веселенькие неоновые язычки пламени…
Варанчик в бутылке увял и свернулся клубком на дне.
— Иди, покупай, — заявил Тим.
— Наглец. А твое повышение?
— Ладно, не жмись.
— Тогда я не буду пить за твое повышение. Из принципа.
— Ну и черт с ним. Не в этом щастье.
— А в чем?
— Нет щастья, Лешка. Давай хоть истину поищем.
— Привет, Тим, — кивнул бармен.
— Привет, коль не шутишь.
— Ты знаком с Николаем?
— А как же. Это мой лучший друг. Я ему одолжил свою жену под огромные проценты.
— Тим, будь мужиком. Умей проигрывать, — поморщился Николай.
— Я еще не играл. Вот щас напьюсь и пойду. Играть.
— Сам подумай: она — баба, страшно ей здесь. Ты же уходить вниз не хочешь.
— А вот этой куколке, которая с тобой пришла, не страшно?
— Меня Оксана зовут.
— А меня — Тимофей.
— Очень приятно.
— Что это вы мне улыбаетесь? Вы Николаше улыбайтесь. Он — крутой, он всех женщин, которым страшно, отправляет под землю.
— Я не могу под землю. Работа.
— Какая у вас работа?
— Спасатель.
— Вы?!
— Я.
— Охотно верю. Оксана, спасите меня.
— От чего?
— Сейчас придумаю. Что вы на меня так смотрите?
— Вы очень быстро пьете.
— Вам жалко?
— Мне придется вас провожать.
— Меня?!
— Вас.
— Хм… до дома?
— Видимо, да.
— Согласен.
— Тим, не выпендривайся, будь мужиком, умей проигрывать.
— Тим, да прости ты ее, тебе сразу станет легче, — вмешался Алексей.
— Пошли вы все. Я ее никогда не любил, ясно? Любить и ненавидеть можно только того, кого понимаешь.
— Ты ее не понимал?
— Никогда. А сейчас не понимаю совсем. Вот! Оксана, рассудите нас. Как женщина. — Тим начал стягивать рубашку, путаясь в рукавах и обрывая пуговицы. — Смотрите, это — я. Пощупайте. Да нет, вы не стесняйтесь, ничего личного.
— Ну, началось, — пробормотал Алеша. — Тимка, пошли отсюда, а?
— А вот смотрите — это он. Николаша. Его вы уже щупали? Нет? Не обязательно, и так видно. Эт чего, это — мужик? Эта гора сала — мужик?
— Ну, прорвало канализацию, — вздохнул Николай.
— Прорвало, точно, — Тим сполз вниз по стойке бара. — Я вчера чуть не сгорел. Я вчера чуть ребят не сжег. У меня мать в больнице с деревянной чумой, ясно? — проскулил он, вытирая пятерней слезы и сопли.
— Держи себя в руках, не одному тебе плохо.
— Аааааа! — Тим хищно прищурился. — И тебе? Жлобяра, твои родные уже несколько лет в подземке, ты мне будешь мозги…ть, что тебе — плохо, ты!!!
— Какой отсюда вывод? — усмехнулся Николай. — Значит, что-то во мне есть. А ты со своим героизмом — в заднице.
— Только не в твоей. Ты не настолько сексуален, дружище. Оксана, Николаша — сексуален?
— Ты заткнешься сегодня?
— Я не с тобой разговариваю. Оксана, ваше мнение? Да что вы улыбаетесь все время, как дурочка. Мне плохо, а вы улыбаетесь! Сексуален он или нет?
— Вы — эффектнее.
— От. Это — женщина. А то — не женщина. То — землеройка. Такая же прожорливая. Пусть живет под землей. С кротом вот этим. Пусть. Она — землеройка. Прожорливая такая же. Ей всегда не хватало. Всего.
— Чего ей не хватало?
— Ну, денег, например.
— Всего лишь?
— Чего вы улыбаетесь? В остальном все нормально! Не верите? Я же пожарник! У меня шланг знаете какой? Не знаете? Щас я покажу.
— Тим, придурок, епрст, пошли домой, друг, сейчас пошли! — Алексей потянул приятеля за локоть.
— Убери руки! Я сказал, убери. Вот! — Тим взгромоздился на стойку бара, — Я щас покажу, щас, только у меня координация нарушена… и зачем я наверх залез, на этот стол, я же высоты боюсь, только вы никому не говорите, а то неудобно… да кто, черт, придумал эти застежки…
— Оксана, пойдемте отсюда.
— Неет! Чего, испугался? У тебя такого шланга нет? У тебя там бумажник вместо шланга, даааа?
— Оксана, милая, пойдемте, ради бога.
— Не пойду, мне интересно.
— Что вам интересно? Пьяного голого мужика никогда не видели?
— Хочу посмотреть, чем это все закончится.
— Ну, знаете!
— Тим, дружище, слезь со стойки, — не выдержал бармен. — А то мне придется охрану вызвать. Слезь по-хорошему, я тебя прошу, Тим, малыш, пожалуйста, слезь и оденься.
— Правильно, Тим. Вы еще не забыли, что я обещала проводить вас домой?
— Рад за вас, Оксана, — процедил Николай, и, отходя от стойки, бросил через плечо:
— Вы сделали замечательный выбор.
— Ну, и чего ты добился? — вздохнул Алексей. — Устроил скандал, поссорил девчонку с серьезным человеком. Она из-за тебя теперь вниз не попадет.
— Мне не нужно вниз, я тут работаю.
— Она работает тут. Спасателем. Вы правда спасатель?
— А вы — правда пожарник?
— Вообще-то я каскадер. Пожарником стал… ну, потом. Там леса горели, — он неопределенно махнул рукой. — А я из больницы вышел, и работы не было.
— А я — циркачка. Тоже в прошлом.
— Почему в прошлом?
— Сейчас все в прошлом. И везде цирк.
— Ты по канату ходила?
— Нет. По воздуху летала.
— Здорово.
— Здорово.
— Проводи меня домой. Я боюсь высоты. А с тобой мне не страшно.
— А со мной? — улыбнулся Алексей.
— А ты оставайся здесь. Хватит тебе уже… контейнеры ворочать. Поберечь надо. Кормильца.
— Тим, аккуратнее. Я спасатель, но я же не грузчик.
— Как тебя в спасатели взяли, такую хрупкую.
— Сейчас всех берут. На верхних стройках очень много несчастных случаев.
— Что они там делают?
— Прокладывают новые трассы, главным образом. Неизвестно, как высоко поднимется дым.
— Не поднимется. Огонь скоро остановится.
— Откуда ты знаешь?
— Оттуда. Я про него все знаю.
— Осторожнее, Тим!
— Не бойся, я упаду раньше чем… дошатаюсь до края. О чем мы говорили?
— Ты все знаешь про огонь.
— Да. Ему больно, когда его бьют.
— Даже так?
— Так получилось. Это мы виноваты. Что все восстало против нас — земля, огонь, вода… у меня сестра на шельфе живет.
— Трансплант?
— Нет. Она работает там. Но не трансплант.