Страница 16 из 22
На ферму мы явились нежданно-негаданно, бабушка Марта только руками всплеснула и заахала, мол, ничего себе, провожала девочку с мальчиком, а вернулась взрослая девица с красивым парнем! Это она не преувеличивала — за прошедшее время я подросла и обзавелась недурной фигурой, которой, впрочем, все равно не было видно под мантией, а Том сильно вытянулся, раздался в плечах и уже тянул не на подростка, а на вполне взрослого молодого человека. Что до красоты — тут бабушка не прилгнула для красного словца, Том был очень хорош собой, по нему вздыхали не только наши однокашницы и девочки помладше, но даже и семикурсницы. Но увы им — он решил посвятить себя науке! Я вот красотой похвастаться не могла, удалась лицом в отца, но все уже привыкли, что мы с Томом всегда вместе, вечно у нас какие-то непонятные затеи и таинственные дела, и если кто-то и сплетничал, ну так и пусть, нас это не волновало. Тем более, мы ведь давно договорились пожениться, как окончим школу!
Мама, ясное дело, обрадовалась донельзя, извелась ведь, пока меня не было. Ну а отец поманил меня к себе, обнял и сказал:
— Как отдохнете немного, отправимся знакомиться с семейством.
— Ты же сказал, после пятого курса! — опешила я.
— Да какая разница, — пожал он плечами. — Вам уже по пятнадцать, а тут удачно так все оказались в сборе… Братья-то воюют, сестры — служат в госпитале, а тут юбилей у матери, вот и выбрались на побывку. Кто знает, что будет дальше, лучше не тянуть.
— А ты…
— А я — служащий тыла, — усмехнулся папа. — Снабжение войск — тоже дело не последнее, за фермой нужно присматривать. Разве я могу оставить все это без пригляда?
— Ты говорил, твои сильные стороны — зелья и боевка.
— Да, зелья для госпиталя, — кивнул он, — Германика и сама отличный медик, Гвендолин тоже, но у них рук на все не хватает, а что-то вроде костероста или заживляющих, обезболивающих или там противоожоговых эликсиров я и в сарае состряпать могу из подручных средств. Это же не магические раны, обычные, там ничего сверхъестественного не требуется.
Я помолчала, а потом все-таки поделилась с отцом безумной идеей Тома.
— Я не представляю, что может вырасти из этого юного чудовища, — сказал он, помолчав, — но явно не простой обыватель. Ты не отказалась от мысли выйти за него замуж?
— Откажешься, пожалуй, — фыркнула я. — И потом, за ним присмотр нужен, не то правда убьется. Я тебе еще не рассказывала, но с Астрономической башни он уже прыгал и меня заставил…
— И как? — кротко поинтересовался отец.
— Ты же видишь, что мы оба живы и невредимы, — ответила я. — Я сама взлетать пока не могу, но планировать в состоянии. А он уже и так может. Кстати, папа, а не найдется у нас в библиотеке чего-нибудь о философском камне? Только не волшебного, а написанного магглами?
— Найдем, — спокойно ответил он, раскуривая трубку. — Я вижу, вы действительно настроились жить вечно.
— Почему бы и нет? Как говорит Том, хорошо бы посмотреть, как люди покорят звезды, вдруг там окажется что-нибудь интересное?
— И правда что, — усмехнулся отец. — Ладно, иди отдыхай, скоро ужин…
Знакомства с семейством я ожидала с некоторым трепетом, а вот Том, которого отец тоже решил взять с собой как будущего зятя (это явно не обсуждалось), нервничать и не думал.
— Не съедят же они нас, — спокойно сказал он и добавил: — Прекрати вертеться перед зеркалом, красивее ты все равно не станешь. И сними эту кретинскую красную ленту.
— Том, знаешь, что… — грозно начала я.
— Знаю, — ответил он спокойно. — Распусти волосы, они у тебя густые и красивые, а с косичкой ты выглядишь дура дурой. Вон ободок надень, чтоб патлы в лицо не лезли, и сойдет.
Я вздохнула и покорилась.
Маму, ясное дело, мы с собой не брали. По легенде, папа отправился с нами на дальние пастбища, а на самом деле — взял нас с Томом за руки и аппарировал.
— Ну вот и отчий дом, — сказал он довольно, а я невольно ухватилась за него покрепче: это был большой, довольно мрачного вида особняк с нарочито неухоженным садом вокруг и парой зловещего вида горгулий у парадного крыльца. Том же оглядывался с явным восторгом во взгляде.
Мы вошли — двери беззвучно отворились при нашем приближении, — и оказались в обширном прохладном холле. Со стен смотрели портреты — только не движущиеся, как в Хогвартсе, обычные, и это меня почему-то успокоило.
— А, вот и вы, — весело произнес кто-то, и навстречу нам вышел высокий седой мужчина, явно очень немолодой, но вполне еще крепкий. — Ну здравствуй, Гектор!
— Здравствуй, папа, — улыбнулся тот в ответ и обнял отца. Они были очень похожи.
— А это, стало быть, твоя наследница… — протянул тот, и я поспешила изобразить книксен. Вышло неважно, это уж точно. — Хм, а мне казалось, у тебя только дочь?
— Да, дочь, Генриетта Томасина, — кивнул папа и подтолкнул меня в спину: — Подойди, познакомься с дедушкой и бабушкой.
Я только сейчас заметила невысокую женщину, тоже седую, а когда-то, видимо, рыжеволосую, хрупкого телосложения, но с настолько властным выражением лица, что становилось ясно — перечить ей попросту опасно.
— Джульетта, урожденная Таччини, — кивнул на нее дед. — Моя дражайшая супруга и мать всех моих отпрысков.
— Очень приятно, — пролепетала я, прячась за отцом.
— Так кто этот мальчик? — высокомерно спросила бабушка Джульетта.
— Жених Томасины, — улыбнулся папа. — Они с первого курса вместе. Крайне одаренный юноша. И… — он выдержал паузу, — прямой потомок самого Слизерина.
— Недурно, — одобрил дедушка, погладив эспаньолку. — Весьма недурно, Гектор. Однако идем же в гостиную, представим молодых людей прочему семейству…
Семейство оказалось немаленьким. Гвидион Праймус, Германика Секунда, Гавейн Терциус, Грегори Квартус, Гвендолин Квинта, Гай Секстус, и это не считая их супругов и отпрысков, тех я сходу запомнить не смогла. Все кузены были старше, школу уже закончили, я только одного или двоих видела, кажется, в Хогвартсе. Да и вообще я только и думала о том, как бы не опозориться за столом!
Вот Том — тот не стеснялся, живо разговорился с кем-то из моих кузенов, к их беседе прислушивались старшие, пока наконец тетя Германика не спросила с ехидцей:
— Не рановато ли вы, юноша, замахнулись на тайну философского камня?
— Чем раньше начну, тем больше у меня времени, мэм, — обворожительно улыбнулся Том. — Кроме того, кое-какие наработки у нас с Томасиной уже имеются…
Тетя Германика вопросительно приподняла брови, и Том вынул из кармана флакон с серебристой жидкостью.
— Кровь единорога? — прищурился дедушка. — Однако… Долго пришлось ловить?
— Зачем ловить, сэр, если они на соленые сухарики идут? Ну а уговорить их поделиться кровью ничего не стоит, — пожал плечами Том. Я поняла, что сейчас провалюсь сквозь землю. А он достал другой флакон.
— Гм… — произнесла бабушка Джульетта, присмотревшись сквозь старомодный лорнет. — Это, я полагаю, яд василиска?
— Да, мэм, — смиренно ответил Том. — Ну да с ним у нас сложились теплые дружеские отношения, Томасина тому свидетельница. Если кому-то понадобится несколько унций яда, то, пока я в школе, с удовольствием снабжу вас этим редким ингредиентом.
Я на всякий случай сделала вид, будто полностью поглощена десертом. Папа толкнул меня локтем, чтобы не зажималась и принимала участие в беседе. Мне, однако, похвастаться было особенно нечем, поэтому я предпочитала помалкивать.
— У тебя очень скромная девочка, Гек, — заметила тетя Гвендолин. Они с отцом были очень похожи (как, впрочем, и все остальные), только она выглядела… м-м-м… изысканно, этакая знатная дама, изящная и очень интересная в своей некрасивости.
— Она не привыкла к обществу, Гвен, — ответил папа. — Вдобавок совсем недавно узнала о своем происхождении… и всем прочем. Надеюсь, вы с мамой не откажетесь наставить ее в том, что подобает знать юной леди?
Я пришла в ужас, но дело все равно кончилось тем, что меня сдали на попечение тетушкам и бабушке. А Тома — старшим дядьям и деду, чтобы те выяснили, насколько широкая пропасть отделяет этого экспериментатора от бесславной гибели по неосторожности.