Проклятая

Он выехал на неприметную дорогу. Колеса встали в колею, словно на рельсы. Мерцание он увидел издалека. Сначала он не обратил на это внимания. Пока не подобрался ближе. Небольшая площадка перед двором была освещена. Возле машины Ани стояла старая "шестерка". Внутри у Олега все зашипело. Ах, ты сука! Он прибавил газу, пока не понял, что дом горит. Он резко затормозил и выскочил из салона. Кроссовки мгновенно наполнились холодной водой из лужи. Забежал во двор.

Дом почти полностью прогорел. Олег не смог подойти ближе, чем на пять метров. Кожу жег горячий воздух. Он попятился назад и прикрыл яркий свет пламени ладонью.

- Аня! - крикнул он.

Где-то рядом раздался невнятный стон. Он огляделся и еще раз крикнул:

- Аня! И.

На этот раз стон был отчетливей и казался вполне осознанным. Он посмотрел по бокам и увидел открытые двери сарая, перед которыми лежало тело. Олег побежал туда. Из груди вырвался облегченный вздох, когда он понял, что тело не Анино. Он даже не обратил внимания, что у старушки, лежавшей перед ним напрочь отсутствовала верхняя часть головы.

Аня лежала в сарае. Вид у нее был просто ужасный. Вся испачканная в крови, покусанная; нога повернута под неестественным углом; на шее зияла глубокая рана, словно из нее вырвали кусок мяса; изо рта текла кровь. Но главное, она была жива! Она кашляла и смотрела на Олега испуганными до полусмерти глазами.

- Боже, что случилось? - он подбежал к ней.

Она потеряла сознание. Или... Ему даже не хотелось думать об этом "или".

Осторожно он поднял ее с прохладной земли и увидел ружье. Да, что же тут произошло? Он испуганно огляделся. Огонь уже начал пожирать боковую стену сарая. Олег подоспел как раз вовремя. Заявись он пятью минутами позже и от Ани остался бы лишь пепел. Аня открыла глаза и попыталась что-то сказать, но с губ ее слетели лишь неразборчивые междометия.

- Тише-тише, солнышко. Все будет хорошо, - прошептал он и она снова закрыла глаза.

26

Семен Александрович Корнев наблюдал за пациентом с экрана видеодвойки в своем кабинете, сидя в прохладе мягкого кожаного кресла приятного бежевого цвета. Он попросил записать очередной приступ на камеру. Ждать долго не пришлось. За этим в психиатрической лечебнице никогда не заржавеет.

Он отпил кофе из красной кружки и посмотрел на лицо больного. Это был совсем еще молодой человек, еще не доживший до тридцати. Худощавый, довольно красивый, насколько мог судить Семен Александрович. И далеко не глупый. Синдром Дона Кихота. Рассуждает вполне логически. Психологические тесты сдает на ура. Из личных качеств: честный, открытый, даже добрый. И если бы не последнее, то он давно бы оказался в тюрьме, а не прохлаждался сейчас в палате лечебницы, под наблюдением десятка специалистов.

Семен Александрович должен был поставить ему диагноз. Если пациент оказался бы здоровым, то его немедленно перевели бы в СИЗО, и суда он бы дожидался там. Он и был здоровым, за исключением одного казуса: Сергей Романов утверждал, что ее мать убил вампир и, похоже, искренне в это верил.

На определенные мысли наводили и обстоятельства произошедшие после убийства матери. Не смотря на то, что Семен Александрович был приверженцем гуманитарных наук, он мог сложить один плюс один и делал свои выводы. Но его попросили помолчать и поставили под микроскоп. То есть за ним и самим сейчас наблюдали так же, как он наблюдает за Романовым.

Кажется, началось. Семен Александрович следил внимательным взглядом за передвижениями человека на экране. Романов встал с кровати и подошел к окну, защищенному с другой стороны железными прутьями. Произошло это глубокой ночью. Он поменялся в лице и что-то сказал. Камера в комнате, к сожалению, записывала только лишь картинку, но не звуки. Семен Александрович вообще был удивлен, что при их бюджетах им выдали камеру. Романов определенно с кем-то разговаривал. Похоже, что сам с собой. Он смотрел в окно испуганно. Все происходящее не было похоже на лицедейство. Слишком уж серьезное лицо. Он ни разу не взглянул в сторону камеры и не знал, включена ли она. Санитары включали ее дистанционно, чтобы не портить зря кассеты с пленкой. Романов внезапно отпрыгнул назад и покачал головой. Он отошел назад, сел у стены заплакал. Посидел так минут пять, но потом резко вскочил, подошел к окну и начал орать. Еще через минуту в палату ворвались санитары и скрутили Романова.

Семен Александрович выключил видеомагнитофон и откинулся в кресле. Перед ним на столе лежало вскрытое письмо. Он лежало там уже несколько дней и Корнев никак не мог решиться, показывать его Романову или нет.

Мысли снова вернулись к странностям, которыми обросло дело Романова. Пациент оказался весьма занятным человеком. Настолько занятным, что Семен Александрович предпринял собственное расследование. Любопытство завело его так далеко, что он начал сомневаться, что Романов - психически нездоровый человек. Но к этому пришлось бы еще и добавить, что все, что он сказал (вампиры, упыри, покойник, священник... мертвый священник...) тоже является правдой.

Свидетельством этому был так же нездоровый интерес государства и их попытка замять дело и не допустить огласки. К чему бы? Зачем? Человек в черном костюме, назвавшийся хорошим другом (в этом месте он назвал громкое имя), предупредил, что спрашивать будут, как со взрослого. Нужно непременно дать диагноз "Болен". И другие варианты не могут даже обсуждаться.

Конечно, можно подумать, что Романов супершпион, за которое ручается правительство. Вот только собственное расследование привело Семена Александровича еще к нескольким трупам.

Во-первых, сама мать. Она была найдена во дворе. Почему? Зачем сестре Романова вытаскивать ее из гроба. Какой-то великий фарс, понятный лишь людям, его устроившим? Но если это так, то зачем пытаться замять? Театру нужны зрители. Можно предположить, что устроившие шоу, не предполагали вмешательства крупных чинов, если бы не то, что произошло в дальнейшем. А это уже не было похоже ни на какой фарс. И так, старуха во дворе. Не может быть сомнений, что она была мертва. Есть свидетельство о смерти. Показания участкового (мертвого участкового) и десятка людей из оперативной группы. Фотографии с места преступления, к которым у Корнева был доступ. И рассказы очевидцев о том, как выглядел труп после той ночи. Анна Романова превратила шею старухи в кровавый фонтан, выстрелив из обоих стволов в голову. Отсюда вопрос: зачем?

Во-вторых, участковый. На оставшиеся после пожара угли пришли посмотреть полдеревни. Они нашли обгоревший труп участкового. Один из жителей шепотом рассказал Корневу, что когда они вытаскивали его из под обломков, он дергался, словно лещ на сковороде. Семен Александрович попросил одного своего знакомого следователя поинтересоваться об этом по своим каналам. Через несколько дней этот следователь попросил больше не обращаться к нему с подобными просьбами.

В-третьих, священник. А именно его таинственное исчезновение. Романов просил поговорить со священником, чтобы то, якобы, подтвердил его слова. Вот только священник не появлялся ни дома, ни в церкви ни разу, после той ночи о которой рассказал Романов. Корнев интересовался у его семьи, но ему ничего конкретного не сказали.

Ну и конечно же, письмо. Чертово письмо, которое следует показать Сергею Романову.

В дверь постучали. Корнев отозвался. В дверном проеме появилось милое личико Кати:

- Семен Александрович, Романов уже в комнате. Ожидает вас.

- Спасибо, Катюша. Ты не приготовишь нам с ним твой замечательный кофе?

На мгновение ее брови поднялись вверх от изумления, но через секунду она улыбнулась и сказала:

- Конечно.

Дверь закрылась. Семен Александрович встал и размял шею, которая в последнее время все чаще беспокоила его. Взял со стола злосчастное письмо и вышел из кабинета.

Коридор встретил его запахом лекарств и спирта. Тишина приятно давила на уши. Воздух был наполнен последний августовской теплотой уходящего лета. Он прошел полсотни метров и открыл нужную дверь универсальным ключом.