Проклятая

Корнев замер в дверном проеме не в силах сообразить, что должен делать. Он вдруг почувствовал прохладу креста на груди. Перекрестился и приказал вызвать наряд.

27

Что-то изменилось. Что-то внутри него. Он больше не мог смотреть на свет и всегда пытался находиться в тени деревьев.

После битвы

(какая битва? ты убежал, как последний трус!)

он провел две ночи дома, не выходя из комнаты. У него поднялся жар. Лихорадка делала свое дело, порождая в голове новые образы. Перед глазами то и дело всплывало лицо упыря, напавшего на них. И ужасно болела рана.

Священник, отец Алексей проклинал себя за малодушие, проявленное им в доме Сергея Романова, но ничего не мог с собой поделать. Что с ним теперь? Он выжил или же чудовище настигло и убило его? Все два дня, проведенные в кровати сон приходил и уходил наплывами.

К вечеру второго дня боль стала невыносимой. Он встал с кровати и поплелся к зеркалу. Вид у него оказался далеко не важный. Под глазами появились синяки; вокруг радужки образовались кольца полопавшихся капилляров; веки распухли. Рана стала синей. В ней легко угадывались отверстия, оставленные зубами этого существа. Он достал нательный крестик и поцеловал его. Серебро показалось ему горячим. Отпустив распятие, он вдруг ощутил сильное жжение в груди и необыкновенную тяжесть на шее. Он снял цепочку. Ему вдруг стало очень легко. Испугавшись этого, он вернулся в комнату, оделся и вышел наружу.

Следующая ночь прошла в бреду. Он лег спать в лесу, плохо соображая, что вообще делает. Но не смотря на это, проснулся он утром следующего дня вполне себе отдохнувшим. Весь следующий день он боролся с лучами света, которые нещадно жгли его кожу. Если бы он видел себя со стороны, то непременно испугался бы. Кожа его стала серой.

Этим вечером он остановился у ворот родной церкви и не смог заставить себя зайти внутрь. А от одного из прихожан он услышал о трагическом происшествии в соседней деревне: Сергей Романов убил свою мать и теперь находится в тюрьме.

Следующие дни стали для него настоящим адом. Он вернулся домой и провел в бреду целые сутки. Рана почернела, а глаза стали красными.

Когда он оказался в больнице, его немедленно изолировали. Ему закапали физраствор и сделали переливание крови. Стало немного легче, но не надолго. Ровно до тех пор, пока он не сбежал.

Снова бред. Потом непонятные образы. Он стоял перед зданием тюрьмы. Отец Алексей хотел попросить прощения у Сергея и помочь тем, чем сможет. Но его не запустили. Потом он узнал, что в доме Романова ночует девушка. Затем снова черное пятно. Очнулся он посреди ночи в лесу.

Что привело его сюда?

Было очень холодно. Дождь только что закончился и одежда священника была насквозь мокрой. Он осмотрелся и вспомнил это место. Именно здесь он прятался после того, как сбежал из дома Романова. Да. Вот этот кустарник, в котором он провел несколько часов в ожидании рассвета.

Голова раскалывалась и все тело ломило от дикой усталости. Он не всю жизнь был священником и теперешнее состояние ему было известно буквально до боли. Во время терапии он чувствовал себя так же при каждой ломке. Колени дрожали.

Может, это судьба, подумал он. Он не был убежденным фаталистом, но в судьбу все же верил. Может быть это его шанс искупить свою вину. А вину за собой он чувствовал. Ведь, если бы он остался с Сергеем тогда, то все могло быть и по-другому.

Ветер разогнал остатки туч с неба и священник мог разглядеть каждый лист деревьев в лунном свете. И никогда еще мир вокруг не казался ему таким красивым. Запах озона после дождя, прибившего пыль к земле, никогда не был столь приятным. Казалось, что воздух можно потрогать. Смешанный лес вокруг добавлял к этому аромат хвои и листвы. Миллионы звезд еще ни разу не были такими красивыми и яркими. Отец Алексей мог потрогать выпуклость желтоватой близкой луны. Неужели он все это потеряет?

Колени вдруг подкосились и он упал. Живот скрутило от ужасного голода. Господи, да неужели можно и вправду так хотеть есть? Как же болит рана. Ему казалось, его плечо выворачивают огромными щипцами. Он перевернулся на спину и открыл глаза.

Смерть наступала, он чувствовал это. Если он сейчас закроет глаза, то уже не встанет. Голод разрушал его изнутри. Инфекция жрала его. Пусть лучше так, думал он, чем стать одним из них. Он захрипел и потерял сознание.

Сквозь пелену темноты пробилось одно слово.

Девушка.

Нужно спасти сестру Сергея. Она в ужасной опасности, он чувствовал это. Нужно встать и идти.

Он открыл глаза и попытался встать. Ноги подкосились. Новая попытка. И еще раз. Прошло минут десять, прежде, чем ему удалось встать на ноги.

Затем был очень длинный поход. Ему показалось, что на три километра, разделявшие его от дома Романовых, ему понадобились долгие месяцы. Он словно постарел за этот свой последний путь. Единственным стимулом, который держал его на ногах было желание спасти девушку.

Какую девушку?

Рана болит.

Хочется есть.

Спасти девушку...

Он почувствовал запах горящих досок. Дом был перед ним. Второй этаж пылал. Священник зашел во двор. То, что он увидел не вызвало никаких чувств: на земле перед сараем лежало тело старухи. Это нисколько не заботило отца Алексея, словно перед ним лежало полено. Он огляделся...

Девушка.

Спасти.

Голод...

Голод...

Голод...

Аня лежала в сарае с ружьем в руках. Ее глаза были полуоткрыты.

По шее ее стекала кровь. Отец Алексей сглотнул слюну и вдруг почувствовал прилив силы.

Спасти девчонку.

Это было последней человеческой мыслью в его голове. Через секунду он набросился на девушку и прильнул губами к источнику силы. Источнику жизни.

Аня закричала.

1