Страница 2 из 28
Пустыню он видел лишь несколько раз и не знал больше никого, кто хоть однажды посмел на нее взглянуть. Страх, который испытывал его народ перед внешним миром, был мальчику непонятен; ему самому этот мир внушал лишь предвкушение некой тайны. Когда Элвин уставал от Диаспара, пустыня звала его — также, как сейчас.
Разноцветные сверкающие дороги уносили во все стороны спешивших по своим делам жителей. Они улыбались Элвину, пока тот добирался до центрального высокоскоростного узла. Иногда его приветствовали по имени; раньше мальчику льстило, что его знает весь Диаспар, но теперь это нисколько не радовало.
За считаные минуты экспресс-канал вынес его из многолюдного центра, и, когда дорожка плавно остановилась, он очутился напротив платформы из пестрого мрамора; вокруг не было видно почти никого. С младенческих лет привыкнув к движущимся дорогам, Элвин уже не мог себе представить никакого другого вида наземного транспорта. Инженер древнего мира сошел бы с ума, пытаясь понять, как твердая дорога может быть неподвижна по краям, в то время как ее середина движется со скоростью сто пятьдесят километров в час. Когда-нибудь эта загадка могла бы заинтересовать и Элвина, но пока он так же некритично воспринимал все окружающее, как и остальные жители Диаспара.
Эта часть города была почти безлюдна. Хотя его население не менялось тысячелетиями, для семей были в порядке вещей частые переселения из дома в дом, из квартала в квартал. Рано или поздно здесь снова должна появиться жизнь — но вот уже сто тысяч лет циклопические башни пустуют.
Мраморная платформа заканчивалась у пронизанной ярко освещенными туннелями стены. Элвин, не колеблясь, выбрал один из них и шагнул. Его сразу же подхватило перистальтическое поле и понесло вперед. Путешествуя, он безмятежно лежал и поглядывал по сторонам.
Трудно было представить, что он находится в туннеле глубоко под землей. Здесь вступало в свои права искусство, чьим холстом служил весь Диаспар, и Элвину казалось, будто он видит над собой открытое всем ветрам небо. Вокруг сверкали в лучах солнца шпили. Это был не тот город, который он знал, а Диаспар намного более древний. Большинство зданий были ему знакомы, но хватало и едва заметных отличий, и это еще сильнее возбуждало интерес к ландшафту. Возник соблазн ненадолго задержаться, но мальчик не ведал способа прекратить или хотя бы замедлить свое движение по туннелю.
Вскоре он мягко опустился на пол большого овального помещения, полностью окруженного окнами, что ласкали взор картинами садов, усыпанных сверкающими цветами. ВДиаспаре сохранились и настоящие парки, но эти своим существованием были обязаны не садовнику, а художнику-декоратору и специальной аппаратуре. В нынешнем мире такие краски просто не могут быть живыми.
Элвин шагнул в окно — и иллюзия разлетелась вдребезги. Он находился в коридоре, круто уходившем вверх, круглом в поперечном разрезе. Пол под ногами медленно пополз вперед, словно направляя его к цели. Мальчик прошел несколько шагов и остановился — скорость движения пола возросла достаточно, тратить силы не имело смысла.
Коридор продолжал вести вверх и метров через сто начал подниматься под прямым углом. Но об этом Элвину говорила лишь логика; судя же по ощущениям, он быстро двигался по вполне горизонтальному туннелю. Тот факт, что на самом деле он поднимается по вертикальной шахте длиной несколько километров, не вызывал чувства опасности, поскольку невозможно было представить, что поляризующее поле способно вдруг отказать.
Потом коридор клонился вниз, пока опять не повернул под прямым углом. Движение пола неощутимо замедлилось, и вот Элвин остановился в конце длинного зала с зеркалами по стенам. Он понял, что находится почти на самом верху башни Лоранна.
Какое-то время он стоял как зачарованный посреди зеркального зала. Да и как тут не восхищаться, если больше нигде во всем Диаспаре не найдешь подобного зрелища. По некой прихоти художника лишь несколько зеркал давали подлинные отражения; при этом, как было известно мальчику, правдивые зеркала то и дело менялись местами с обманчивыми. Последние тоже что-нибудь да отражали, но до чего же дивно видеть себя в непрестанно меняющейся и совершенно нереальной обстановке. Элвин не знал, как быть, если вдруг кто-то двинется ему навстречу в этом мире отражений; но ничего похожего, к счастью, не случилось.
Пять минут спустя он оказался в маленькой пустой комнате, постоянно продуваемой теплым ветром. Это был элемент вентиляционной системы башни; из комнаты воздух уходил наружу через широкие отверстия в стене. Они позволяли увидеть пустыню, лежавшую за пределами Диаспара.
Мальчик и мысли не допускал, что Диаспар строился с расчетом наглухо отгородить его жителей от всего внешнего. Но как тут не задаться вопросом, почему невозможно увидеть пустыню из любой другой точки? Внешние башни Диаспара обступили город плотным кольцом, повернувшись спинами к враждебной округе, и Элвину частенько думалось о странном нежелании горожан говорить или даже размышлять о том, что лежит за пределами их крошечной вселенной.
Вдалеке солнечный свет прощался с пустыней. Почти горизонтальные лучи рисовали цветные пятна на восточной стене комнатки, а позади Элвина образовалась его широкая и высокая тень. Прикрыв ладонью глаза от яркого света, он посмотрел вниз, на землю, по которой в течение многих тысячелетий не ступала нога человека.
Он почти ничего не увидел. Лишь длинные тени барханов и низкую, неровную гряду гор против заходящего солнца. Неужели и правда из миллионов диаспарцев лишь он один созерцал подобные картины?
Сумерек не было; с заходом солнца на пустыню стремительным вихрем обрушилась ночь, а небо усеяли звезды. Высоко на юге сияло загадочное созвездие, уже не раз волновавшее разум Элвина, — идеальное кольцо из шести разноцветных звезд, с единственным белым гигантом в центре. Мало столь же ярких сыщется на небосклоне, ведь огромные солнца, в далекую пору не жалевшие пламени, успели состариться и теперь угасали.
Элвин долго сидел на корточках перед отверстием и разглядывал звезды на западе. Высоко над городом, в мерцающей тьме его разум, казалось, работал со сверхъестественной ясностью. В знаниях мальчика имелись громадные пробелы, но судьба Диаспара постепенно открывалась перед ним.
Человечество изменилось, сам же он остался прежним. Он отгорожен от всех своим любопытством, неуемным желанием узнать как можно больше. Но ведь когда-то эти качества были свойственны всем землянам. Давным-давно, миллионы лет назад, вероятно, что-то произошло, отчего люди стали совершенно другими. Где же искать ответ? Может быть, в обрывочных упоминаниях о таинственных Пришельцах?
Но пора возвращаться. Элвин встал, и тут родилась отчаянная мысль. Вентиляционное отверстие тянется почти горизонтально, длиной оно метра три. Мальчик считал, что дальше ничего нет, только отвесная стена башни, но это было лишь предположением. Отчего не проверить? Строители запросто могли оставить под дырой какой-нибудь выступ, хотя бы из соображений безопасности. Нынче уже поздно для разведки, но он сможет прийти завтра... Жаль, что приходится лгать Джезераку, но, поскольку старик весьма неодобрительно относится к его странностям, скрывать правду кажется вполне разумным.
Элвин даже себе не смог бы ответить, что именно надеется обнаружить. Он прекрасно понимал: если и удастся каким- то образом покинуть Диаспар, вскоре ему придется вернуться. Но мальчишеская страсть к приключениям неумолимо брала верх.
Пробраться по туннелю оказалось совсем несложно, хотя вряд ли он мог бы с такой же легкостью проделать это год назад. Мысль о полуторакилометровой круче нисколько не беспокоила Элвина — человечество успело полностью утратить страх высоты. Да и всего лишь в метре под отверстием, как оказалось, мальчика поджидал довольно широкий балкон.