Страница 5 из 13
Зевса эти слова не очень беспокоили. «Богов почему-то не волнует, что смертные делают с тем, что им бог послал, — думал он, — а вот для смертных очень важно, куда деваются их жертвы, им всё время кажется, что боги что-то лишнее себе присваивают, будто весь мир и так не принадлежит богам. Впрочем, не стоит, пожалуй, в будущем приглашать смертных на божественные мероприятия, а то от таких сцен им начинает казаться, что мы ничем от них не отличаемся. Чем меньше они о нас знают, тем, пожалуй, лучше».
Пелей в это время думал: «Вот и положено начало новой семейной жизни».
А Фетида думала только о будущей мести.
5. Сын Фетиды
Солнце ярким равномерным светом рисовало горы вдалеке, зелёную лужайку пред дворцом, клумбы с яркими цветами, детей, копошащихся среди разноцветных игрушек. Пелей возлежал за накрытым столом в тени ветвистого платана и с умилением смотрел, как его жена возилась с маленьким сыном. Покормив ребёнка, она легла рядом с мужем, положив ему голову на грудь. «Пелей, — нежно сказала она, — какое счастье быть с тобой вместе». Пелей нежно погладил её бархатистую тёплую щёку. Вдруг Фетида вскочила, крепко сжала его плечо и закричала:
— Пелей!
— Фетида!
— Я Гермес, а не Фетида, идиот!
Пелей раскрыл глаза и увидел трясущего его за плечо посланца богов. Он ещё не понимал, где сон, а где явь. Гермес выглядел взволнованно, взгляд его был одновременно рассерженным и обеспокоенным.
— Где Фетида? — прошептал Пелей, щупая постель рядом с собой.
— Где Фетида?! Ты это меня спрашиваешь? А мне показалось, что она твоя жена, а не моя! Ты ещё спроси, где дети!
Пелей осоловело огляделся.
— Где?
Гермес швырнул ему в лицо скомканную одежду.
— Не знаю! Быстро поднимайся — пойдём искать!
Они выбежали из дворца. Свежесть ночи быстро вернула Пелея из сказочного сна в мифологическую реальность. Гермес судорожно огляделся. Пелею показалось, что он нюхает воздух, как охотничья собака. Бог быстро принял решение. Видимо, он всё-таки догадывался, куда могла пойти Фетида с детьми. Схватив Пелея за руку, он побежал вперёд, в ночную тьму. Это скоро показалось ему слишком медленно, и он, обхватив Пелея, как мешок, взлетел над деревьями и помчался над Эгейским морем к острову Лемнос.
«Дрыхнет он! — ругался по дороге Гермес. — Мечтам предаётся, пасторальные сны смотрит! Мечтаешь о пасторальной идиллии, так и женился бы на какой-нибудь пастушке кривоногой — она тебя за то, что из грязи вытащил, боготворила бы полгода, а то и больше. А твоя жена не пастушка, а богиня. Ты разницу-то понимаешь?»
Они приземлились у входа в пещеру, откуда вырывался яркий свет и слышался детский плач. Это была кузня Гефеста. Пелей впереди Гермеса помчался в пещеру и там у самой печи увидел Фетиду. Вокруг были разбросаны детские пелёнки. Увидев мужа, она быстро схватила за ногу последнего ребёнка и сунула его в огонь. «Не смей!» — заорал Пелей и, метнувшись к печи, выхватил сына из пламени. Тот был жив. Нестерпимый жар, в котором он только что побывал, не причинил ему никакого видимого вреда. Младенец орал как ни в чём не бывало. Отец прижал его к груди и поспешно отступил, боясь, что мать захочет его отнять, но Фетида не стала их преследовать.
— Что ж ты творишь, изуверша! — в слезах закричал Пелей.
Фетида раскинула руки, наклонилась назад и закричала, обращаясь не только к Пелею, но и к Гермесу, и к Гефесту, поспешно выбежавшему на шум и на ходу завязывавшему пояс:
— Вы видели! Он бессмертен! Мой Ахилл бессмертен! Он неуязвим. Он бог! Он величайший из всех богов!
— Ненормальная! — воскликнул Пелей. — Убирайся, идиотка! Не жена ты мне больше!
Фетида окинула его взглядом, полным такого презрения, что унизил бы и таракана.
— Ты приказываешь богине? Да я и сама бы с тобой не осталась. Пропади ты пропадом, червяк недостойный!
Сказав это, она вышла из пещеры, обернулась дельфином, нырнула в море и уплыла в неизвестном направлении.
Пелей застыл с плачущим ребёнком на руках.
— Иди уж, — сухо сказал ему Гермес. — И так от шума уши закладывает. Домой дорогу сам найдёшь — я тебе не такси, — и, обращаясь теперь уже к Гефесту, заорал: — Что ты здесь за бардак развёл! Тут тебе проходной двор или режимное предприятие?! Оружие, драгметаллы, открытый огонь везде, а шастают кто ни попадя!
— Так ведь Фетида мне как мать… — начал было оправдываться Гефест, но Гермес только отмахнулся от него и вышел из кузни.
Он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и прислонился к скале, пытаясь успокоиться. В голове у него зазвенело. Его внутреннему взору представился Зевс, сидящий на троне, отчасти скрытый за тёмными облаками. Гермес беспомощно развёл руками и сказал:
— Не вели казнить, Кроныч! Сын Фетиды… да ты и сам уже всё знаешь.
Зевс невозмутимо смерил его взглядом и своим обычным спокойным и величественным тоном ответил:
— Пустое.
Никому: ни смертным, ни богам не дано ни понять, ни предугадать мысли и замыслы Зевса, но Гермес так давно с ним работал, что ему сейчас показалось, будто он заранее предвидел, что громовержец скажет именно это слово. Тем не менее Гермес, быстро отдышавшись, всё же попытался уточнить:
— Она сунула его в печь Гефеста, но он остался жив и теперь стал ещё и неуязвим. Он бессмертен, Кроныч!
Зевс безразлично пожал плечами:
— Мало ли на Олимпе бессмертных? Что с того? Ребёнок нам не помеха. А когда вырастет — видно будет.
И, посмотрев ещё раз на Гермеса, он ласково улыбнулся и добавил:
— Ты устал, сынок. Отдохни и успокойся. Завтра даю тебе выходной.
Образ Зевса пропал из внутреннего взора Гермеса так же быстро, как и появился.
«А Фетида-то как изменилась, — подумал Гермес. — Была такая милая, беззаботная, весёлая. И вот теперь, как стала из дочери Нерея матерью Ахилла, не узнать её».
Считается, что боги не меняются со временем. Это не так. Просто короткой человеческой жизни обычно не хватает, чтобы заметить их изменения. Боги, как и все, взрослеют, мужают и стареют. Даже у вечного ребёнка Эрота, это замечали все, кому довелось посмотреть ему в глаза, взгляд глубокого старца. Новорожденный Гермес шутя и без всяких сомнений спёр у Зевса скипетр, а сейчас тот же Гермес не смел взглянуть на этот скипетр без содрогания.
Лишь Зевс всегда неизменен. Точнее, его изменения не доступны взорам ни смертных людей, ни бессмертных богов.
6. Тезей и Пирифой
Перед собранием богов предстал задёрнутый тканью предмет. Боги рассаживались перед ним, а вокруг суетились Гефест и Аполлон. Зрители тихо переговаривались, гадая, что им сейчас покажут. Ждали Зевса.
Наконец, громовержец и его жена Гера с небольшим опозданием, как и полагается у больших начальников, явились среди богов и заняли почётные места. Зевс уселся поудобнее, лёгким кивком ответил на приветствия и дал знак начинать представление.
Гефест и Аполлон торжественно сдёрнули ткань и зрителям предстала большая, натёртая до блеска бронзовая пластина.
— Зеркало, — предположила Афродита.
— Щит, — сказал Арес.
— Скучный щит, — заметила Афина. — Никаких украшений.
Из щита вдруг зазвучала торжественная музыка и на сверкающей поверхности отразились лица его создателей — Аполлона и Гефеста. Утробным голосом щит произнёс: «Мы делаем ясновидение доступным».
— Рекламный щит, — сказал Гермес. — Точнее, саморекламный.
На авансцену вышел Аполлон, поклонился и сказал вступительную речь:
«Боги мои! Сегодня мы представляем вашему вниманию наше последнее изобретение. Собственно, изобретение моё, но реализовал его в бронзе Гермес. Оно позволяет нам заглянуть в прошлое и в будущее, увидеть любого смертного, узнать, чем он занимается и что у него на уме. Конечно, боги это могут и так, но присутствующие знают, сколько возни иной раз требуется, чтобы найти нужного смертного — это и само по себе не всегда просто, а некоторые так умеют от нас прятаться, что голову сломаешь, пока их отыщешь. Кроме того мысленные поиски и наблюдение требуют порой таких усилий, что после часа наблюдений гарантированы сутки жуткой головной боли. Ясновизор сделает за нас самую утомительную работу, а нам нужно будет только смотреть на экран, не прилагая никаких усилий. Просто скажите, за каким смертным вы хотите наблюдать, и вы его увидите».