Страница 9 из 35
Я впервые видел Филиппа Денисовича, который был известен, без преувеличения, всему чекистскому коллективу страны. Спустя годы, находясь в союзных республиках, в каждой из них я проводил своеобразный опрос, предлагая своим коллегам из территориальных органов назвать пять первых руководителей КГБ СССР. Желанный ответ не всегда получался, назывались имена двух-трех союзных руководителей: естественно, председателя КГБ, а вторым по счету непременно упоминался Бобков.
Беседа с начальником 5-го управления оказалась интересной. Листая страницы моего личного дела, он показал глубокое знание Кузбасса. Я же, к сожалению, мало интересовался его биографией. К примеру, не знал, что во время Отечественной войны эвакуированный из Донбасса Филипп Бобков окончил среднюю школу в городе Ленинск-Кузнецком и до ухода добровольцем в сибирские дивизии работал секретарем горкома комсомола. Это в шестнадцать-то лет! В это время и примерно в таком же возрасте на ответственной комсомольской работе в Кузбассе находился и В. Семичастный, будущий председатель КГБ СССР.
Я отказывался от выгодного предложения, ссылаясь на малый опыт (десять лет), что могу не справиться с ответственной работой в центре. Ответ меня поразил: «Не справишься — отправим назад, в родную тебе Сибирь. Но твой кругозор все равно расширится, если ты только узнаешь, к кому из руководства какая дверь и зачем открывается». И он был совершенно прав. Не зная, где находится дверь столовой в огромном здании на Лубянке, я целый день был голодным. Бобкову надоело меня убеждать и на заранее подготовленный, как мне казалось, убедительный аргумент о возражении Кемеровского обкома партии он в сердцах произнес: «Вопрос твоего перевода мы не собираемся решать через ЦК партии». Он и здесь был прав: подобных мне «ценных» кадров в Москве без сибиряков было хоть пруд пруди.
Многому я старался научиться у Бобкова, ставшего моим непосредственным руководителем, куратором 2-го отдела, куда меня определили начальником отделения из тринадцати человек, где я оказался самым молодым по возрасту и самым младшим по званию — майором. У Бобкова всегда присутствовали знание глубины рассматриваемой проблемы, ясность мысли, четкость в постановке задач, исключительное владение оперативной обстановкой в любом регионе страны. Сама судьба подарила нам, сотрудникам «пятерки», такого умелого учителя.
В течение десяти лет моя оперативная работа — от начальника отделения до заместителя начальника управления — проходила в критикуемом, шельмуемом, нелюбимом прежними антисоветчиками и нынешними либерал-демократами 5-м управлении КГБ СССР. Моими основными обязанностями стали проблемы межнациональных отношений, борьбы с национализмом, вскрытие и пресечение враждебных акций, проводимых западными спецслужбами против СССР.
2-й отдел осуществлял разработку (совместно с разведкой) враждебных стране зарубежных, националистических и эмигрантских центров. Вместе с республиканскими органами КГБ он организовывал работу по пресечению возникавших в СССР явлений экстремизма, терроризма и сепаратизма на национальной почве. Мой вечно раздражающий, видимый не всегда, но постоянный противник — национализм во всех его проявлениях и окрасках — являлся той силой, в нелегкой борьбе с которой сломали себе шею многие могучие интернационалисты. Сотрудники отдела хорошо владели обстановкой в нашей многонациональной стране, контролировали наиболее серьезные негативные процессы, имевшие националистическую подоплеку, вели оперативные разработки лидеров набиравшего силу национально-освободительного движения. В течение пяти лет я возглавлял 2-й отдел, в котором работало уже до 30 офицеров, представляющих 12 национальностей. Первоклассных специалистов-украинцев оказалось в отделе большинство (В. Шевчук, П. Подгайный, П. Романенко, А. Антощенко, М. Цуркан, Г. Еременко, В. Боржемский, Ю. Балас). Помимо украинцев в отделе были представлены и другие национальности, в частности грузин Д. Поцхверия, туркмен Бабаев, якут В. Гуляев, таджик А. Нигматов, литовец Валуцкас. Каждый из них — яркий представитель своего народа.
Мой подчиненный полтавчанин П. Подгайный обращал внимание, что я не чурался украинства, тянулся ко всему украинскому, подчас пытался, как бы шутя, говорить на языке своих предков. Литовец Эдуардас Эйсмунтас шутливо заметил, что по таким признакам меня легко можно записать и в литовские националисты, так как я интересовался литовской историей и литературой, употреблял в разговоре несколько фраз на литовском языке. Я действительно хорошо знал оперсостав в союзных республиках, старался изучать их обычаи, особенности языка.
Отдел был сильным, сплоченным, высокопрофессиональным, мобильным. Не случайно мои заместители сделали достойную служебную карьеру: Эдуардас Эйсмунтас стал председателем КГБ Литовской ССР; Валерий Лебедев — заместителем председателя КГБ СССР; Анатолий Шиверских — начальником Смоленского управления КГБ. Начальники отделений также имели значительный карьерный рост: Владимир Шевчук впоследствии возглавлял на Украине Волынское управление
КГБ и инспекцию при председателе КГБ Украинской ССР; Петр Романенко направлялся в представительство КГБ СССР в одну из зарубежных стран; Петр Подгайный — начальник 5-го управления КГБ Украинской ССР; Константин Дианов возглавил самостоятельный отдел КГБ СССР; генерал-лейтенант Владимир Левин был управляющим делами ФСБ России.
В должности заместителя начальника 5-го управления в мои обязанности входила организация работы всех 5-х подразделений страны по борьбе с идеологическими диверсиями. Масштабы стали более широкими, чем пресечение активного национализма. Главная задача — довести установки и требования руководства КГБ до исполнителей в борьбе с идеологическими диверсиями спецслужб враждебных СССР империалистических государств. Тогда мы называли их установками Андропова. Лично я знал их наизусть, как верующий произносит «Отче наш». Мы должны были не позволять вовлечение отдельных советских граждан в антиконституционную, противоправную деятельность и бороться за каждого человека, попавшего под враждебное влияние и оказывавшегося в беде. Если не удавалось предупредить преступление, дело доходило до суда. А это уже рассматривалось как брак в чекистской работе.
В депутатском интервью журналисту Леониду Млечину в 1989 году («Новое время», № 27) я подвел промежуточный итог своей службы: «В органах государственной безопасности начинал в период хрущевской оттепели. Мое поколение сотрудников КГБ воспитывалось в духе героических традиций, заложенных при создании спецслужб Владимиром Ильичем Лениным и Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. С полной уверенностью могу сказать, что я и мои коллеги не имели ничего общего с репрессивной организацией, которая участвовала в беззаконии в годы культа личности Иосифа Виссарионовича Сталина. Мы мундиры инквизиторов из НКВД не примеряли».
Кроме того, половина моей службы пришлась на период школы Юрия Владимировича Андропова. В среде сотрудников КГБ укоренялся вдумчивый, гуманистический, политически выверенный подход к методам деятельности, воспитывалось строгое законопослушание.
Что представляло собой 5-е управление? Любое государство призвано обеспечивать свою внутреннюю безопасность, защищать конституционный строй, гражданское общество от враждебного воздействия.
Со времен Гражданской войны в рамках органов госбезопасности функционировали секретно-политические отделы, занимавшиеся внутренними проблемами: они контролировали сторонников эксплуататорских классов, остатки ликвидированных политических партий, их контакты с белоэмигрантскими, буржуазно-националистическими, террористическими зарубежными центрами. Можно сказать, что осуществлялся традиционный бессмертный политический сыск. Но в последние годы он занимал меньшее значение, чем масштабы контрразведывательной деятельности КГБ по пресечению идеологических диверсий на фронтах «холодной войны». Иностранные спецслужбы не скрывали, что ведущаяся психологическая война является чрезвычайно важным оружием для содействия диссидентству и предательству среди определенной категории советских граждан; она способна подорвать социалистическую мораль, нравственные основы общества, привести к идеологической эрозии и спровоцировать разрушение защитных инстинктов страны.