Гномий Клинок

— Что случилось?

— Пусти! Мой дракон… Она в опасности! Её могут убить!

— Убить дракона триединого практически невозможно. Он сильнее и опытнее хранителя на несколько порядков. Даже если сейчас на змеином материке идёт бой — что сможешь сделать ты, вынырнув из моря, весь уставший и ослабевший? Вряд ли неинициированный хранитель в таком состоянии может принять бой — наоборот, вместо защиты собственной жизни дракону придётся спасать тебя, а это может оказаться фатальным. Ты должен успокоиться — и попросить помощи у народа моря. У нас есть достаточно сильные маги воды — и на побережье они тебе пригодятся. А для этого нужно время — и разумная, не затуманенная гневом голова.

В глубине души Элан не мог не согласиться с справедливостью русалочьих слов. Но там, на побережье, изнемогала от боли его драконесса! Решительно отодвинув хрупкое тело Лики в сторону, он устремился дальше — что бы через минуту вновь оказаться перед уверенной в своей правоте русалкой.

— Я не пущу тебя! Ты должен успокоиться — и подумать!

Гнев, заставляющий кипеть кровь хранителя, вспыхнул особенно ярко. Как смеет эта рыба вставать у него на пути! Мощный удар вспенил воду, заставив её разойтись тяжёлой волной — но русалка легко оказалась в стороне. Лёгкое касание ладонью — и Элан летит кувырком, теряя ориентацию. Толчок был внешне слабый — однако при этом оказался так силён, что лишь через несколько метров человек смог восстановить равновесие — и выпрямиться. Зарычав сквозь стиснутые зубы, хранитель выхватил хрустальный пепел. Вода застонала от ласки фиолетовых граней. Удар меча, пусть и приторможенный тощей воды, был быстр и неотразим — уверенно вспоров воду, лезвие пронзило точно ту точку, где ещё секунду назад было хрупкое девичье тело. Но лишь лёгкий смех был результатом прекрасного удара. Перед Эланом не оказалось никого — и очередной толчок сбил его с ног уже сзади, вновь заставив закувыркаться в воде — и едва не выпустить из рук собственное оружие.

Элан был силён, меч — быстр, однако ничто не могло сравниться с русалкой в её стихии. В очередной раз улетев в сторону, Элан внезапно осознал, что гнев его исчез, словно смытый морской волной. Вздохнув, он аккуратно убрал кристальный пепел в спину — дышать сразу стало легче, и присел на покрытый водорослями камень, успокаивая тело и восстанавливая дыхание. Лика тут же оказалась рядом — и глаза её, длинные и раскосые, смотрели виновато.

— Ты как? Пришёл в норму? Я читала о драконьем гневе — он удесятеряет силы, но туманит разум, заставляя совершать ошибки. Извини, что я встала у тебя на пути — идя этим путём, ты мог потерять всё — а заодно и наш мир.

— Всё нормально. Я всё ещё чувствую Грею — она жива и в относительной безопасности. Так что ты, может быть, и права. Вот только быть остановленным девчонкой — это не повышает моей самооценки. До сих пор я шёл, совершая подвиги, и был уверен, что в состоянии справиться с любым противником — по крайней мере, с помощью своего меча.

Девушка — русалка пожала плечами. В её исполнении это выглядело настолько женственно, что Элан, заглядевшись, пропустил смысл сказанных слов.

— Прости?

— Я говорю — на суше у меня не было бы шансов. А так — я в своей стихии. Ты здесь двигаешься слишком медленно, к тому же теряешь силу удара за счёт размаха.

— Обычно, наоборот — чем больше размах, тем сильнее удар.

— Это только на поверхности, глупый! Под водой, особенно там, где давление в несколько раз больше, большой замах лишь покажет противнику твои намерения и заставит тебя устать раньше времени. Здесь для воина важнее не сила мышц, а внутренний огонь, который наполняет твои движения.

— То есть ты пользуешься магией?

— Нет, духовной силой. Она есть в каждом живом существе — и неважно, маг он или нет. Вот только что бы научиться владеть ею, нужны постоянные тренировки.

— А я смогу научиться подобному?

— Многому за то время, что мы плывём во дворец короля стархов, я тебя не обучу, но хотя бы двигаться не так неуклюже, и наносить удары без замаха — попробую.

— А где живёт ваш король и почему я должен к нему плыть?

Лика обиженно отвернулась.

— Можешь не плыть. По-моему, я уже передала тебе приглашение от нашего Крагга, к тому же дала тебе возможность принять спокойное, взвешенное решение. Если ты уверен, что тебе не нужна помощь моего народа — я не буду препятствовать.

— А девочка права. Тебе здорово повезло встретить её — если бы она нас не остановила, мы бы помчались прямиком в ловушку, в которую уже попала Грея и которая наверняка ждёт нас.

— Нас?

Кристальный пепел рассмеялся.

— А ты думаешь, я не чувствую драконьих эмоций, особенно такой силы? Я так же, как и ты, не мог себя контролировать — она ведь и часть меня то же. Кстати, сейчас Грея в безопасности — но для этого ей пришлось вновь войти в состояние ожидания — и растечься во времени. Что бы причинить ей вред, святошам потребуется по меньшей мере пара веков напряжённой работы. Так что за неё можешь быть спокоен. Пока, по крайнем мере — и заняться стархами. Если их верховных маг смог тебя почувствовать, и даже предсказать твой приход, стоит познакомиться с ним поближе. Нам союзники никак не помешают.

Путь до города стархов занял три дня. Это было очень спокойное время — возможность плыть, ни от кого не скрываясь, не думая о врагах — испытав на себе своеобразные способности своей попутчицы, Элан не сомневался в их эффективности. Море, до сих пор бывшее грубым и жёстким врагом, обернулось мягким, игривым котёнком, способным дарить радость — яркими красками встречных рыб, необычными гротами и лесными зарослями водорослей. Хранитель узнал, как можно легко скользить по любым зарослям, не боясь запутаться, какие виды моллюсков необычайно вкусны, а какие — наоборот, ядовиты, где можно ожидать нападения, а где — спокойно поспать, нежась в струях тёплого течения. Он всё больше узнавал морскую жизнь — и всё больше влюблялся в неё. В неё — и в свою спутницу.

— Расслабься. Почувствуй внутренний огонь — он согревает твоё тело, наполняет его мощью и энергией. Рождаясь в сердце, он миллионами мелких искр протекает по всему твоему организму — и сосредотачивается в ладонях, что бы коротким импульсом силы выплеснуться в мир. Ты чувствуешь свой огонь?

Хранитель в очередной раз прислушался к себе — и затряс головой.

— Нет. Наверное, мой огонь в воде не горит.

— Не шути! Это очень серьёзно! Стиль невесомого касания может спасти тебе жизнь в глубинах — и не только в них! Твой путь полон опасностей, и не стоит пренебрегать лишним шансом на выигрыш!

— Огонь. Его искры горят в человеке или стархе, согревая его тело и заставляя его любить, страдать, мечтать. Часто бывает так, что получив место под солнцем — уютное и тёплое, человек перестаёт мечтать, чувствовать радости жизни в погоне за удовольствиями — и его пламя гаснет. Он превращается в глиняную статую самого себя: внешнее сходство — и ни капли искры внутри. Он не способен на чувства — их заменяют животные инстинкты, не способен на душевные порывы — их заменяет желание устроиться получше и выглядеть покрасивей. Сколько их ходит, бегает, плавает: холодная ярость хищника в глазах — и ни капли тепла внутри. Они похожи на акул: всё свободное от пожирания добычи — а к ней относится любой, не похожий на них — время они плавают рядком со своими товарками, косясь друг на друга. Это даже не стая — в стае поддерживают друг друга, охотятся вместе — а не добивают тех, кто слабей. Постоянная выставка-продажа себя: своих плавников, челюстей и хвоста — у кого мощнее, быстрей и красивей, кто может крушить и ломать более легко и изящно, чем его соперники — тот и лучший, тот и главный. Если бы когда-то древние стархи не нашли бы в себе этот огонь — они бы вымерли, превратились бы в безмозглых рыб со слабыми зачатками интеллекта — возможно, чуть более добрых, чем все остальные рыбы, но не более того. Постоянное соревнование с акулами не дало бы им возможности стать кем-то большим. Древние русалки нашли в себе внутренний огонь — пусть не все, пусть избранные — те, кто мог, наплевав на опасность, выныривать звёздными ночами на поверхность — и, вздыхая, смотреть на звёзды. Именно благодаря им, таким непохожим на остальных, и создаются цивилизации. Именно они изобретают плуг и колесо, молот и наковальню, ракету и вездеход. А потом приходят акулы, холодные и безжалостные — и вот уже на наковальнях куются мечи, а ракеты начиняются ядерными боеголовками. Сами они создавать не способны — гений и злодейство есть вещи несовместные — зато способны разрушать! Да ещё как! И тысячелетие за тысячелетием кровь льётся, затмевая собой воду — и чаще всего это кровь тех, у кого в груди горит пламя огня. Они обычно плохие воины.