Страница 56 из 125
Он глубоко вздохнул и вернулся в Комнату. Ютта стояла у камина и смешивала коктейли с энергией, достойной лучшего применения. Выглядела она великолепно. Темнокрасное бархатное платье и золотые босоножки нисколько не подходили для допроса, но кто же знал, что праздничный вечер будет нарушен тр» емя идиотскими полицейскими? Он подошел к Ютте и опустился на стул. Ее несгибаемая энергия немного поддержала его. Она ободряюще подмигнула ему, — перед ее серо-голубыми глазами никто не мог устоять. Потом налила ему крепкого виски и села рядом на диван.
Напротив в самом удобном кресле развалился Георг; из-за опущенных век он рассматривал супружескую пару. Счастливые! В этом мерзком деле они, по крайней мере, были вместе, а он должен бороться в одиночку, если все обнаружится.
Он прекрасно знал, что супруги запутались в долгах у Петерсена, но что значил для полиции этот жалкий мотив по сравнению с подозрениями, которые вызывают наследники? В убийстве всегда обвиняют наследников, а им с Петером предстояло получить по хорошему куску от этого пирога.
Хорошо еще, что они договорились заявить полиции, что ушли задолго до того, как Петерсен поднялся к себе наверх. Веселенькое дело, если бы обнаружилось, какой дикий скандал разыгрался у них с хозяином дома, и в какой ярости он бросился к себе наверх. Они ждали его часа три, ровно до двух ночи, и потихоньку убрались всей компанией, когда поняли, что разгневанный хозяин не вернется к гостям. Во время перебранки им пришлось услышать много неприятных вещей, однако для него самым ошеломляющим было заявление:
— Я изменю завещание. Я изменю его завтра же.
В это мгновение они с Петером переглянулись, он мог бы поклясться: Петер знал, что Георг тоже был наследником Петерсена. Пренеприятнейший момент! Он надеялся, что другие ничего не заметили, иначе они смогут предположить самое худшее, когда завещание будет вскрыто.
Нет, лучше взять быка за рога и поговорить начистоту. Георг лениво поднялся, сделал себе коктейль и сказал:
— Так или иначе, мы все под подозрением.
Ютта зажгла сигарету и задумчиво посмотрела на дым.
— Я не могу понять, почему полиция обязательно должна подозревать кого-нибудь из нас. Видит бог, я часто испытывала желание убить этого человека, но от желания до свершения — огромный шаг. В конце концов у Петерсена было больше врагов, чем друзей, поэтому несправедливо замешивать нас в этот скандал только потому, что мы, к несчастью, были там в тот вечер.
— Конечно, у него было много врагов, но не забывай, что он был надежно защищен от них крепкими замками и злющими овчарками, — сказал Енс.
Собравшиеся испуганно уставились друг на друга.
— Лотта, мы забыли про Лотту. Приходила ли она в тот вечер? — прошептала Ютта и продолжала будто про себя. — Интересно, как бы мы поступили, если бы похищали чужую зубную щетку, а ее владелец в этот момент в бешенстве вбежал в комнату. Я не обвиняю Лотту. Лотта мухи не обидит, но и мы тоже его не убивали, — добавила она кротко и подошла к телефону. — Во всяком случае, я спрошу, была ли она в Розенбринке и не заметила ли там чего-нибудь подозрительного.
Позвонили.
Енс сделал предостерегающий знак Ютте, и она быстро положила трубку. Енс вышел открыть дверь позднему гостю. Но это были не полицейские, а Петер, с ног до головы облепленный снегом. Не снимая мокрого пальто, он направился к столу, взял стакан с виски и тяжело опустился на стул.
— Я ждал перед домом два часа. Со мной они покончили уже к шести часам, и я бросился к вам предупредить, чтобы вы не впутывали Лотту в это дело. Перед домом увидел полицейскую машину и понял, что опоздал, но решил подождать, пока вы не освободитесь.
Петер испытующе посмотрел на них.
Они покачали головами.
— Мы ничего не сказали, потому что совсем забыли о ней, — проговорила Ютта с обезоруживающей улыбкой. — Если бы я вспомнила, я бы назвала ее, конечно, и понимаю, что ситуация для нее не очень-то выигрышная.
— Ясно одно. Нужно узнать, была ли она в Розенбринке вечером и видела ли там кого-нибудь?
Ютта снова подошла к телефону, назвала номер и в замешательстве опустила трубку.
— Говорят, линия не в порядке. Как нелепо! Бедняжка Лотта! Если она уже знает об убийстве, ей непонятно, почему никто из нас не связался с ней. — Ютта поежилась, будто от холода, хотя в камине пылал огонь. — Если бы я очутилась одна в пустом доме, то умерла бы со страху, зная, что убийца где-то поблизости.
— Ну, Лотта не из тех, кто поддается панике, и, если у Петерсена были враги, у Лотты их нет, — сказал Енс. — Давайте-ка немного встряхнемся и выпьем.
— Разумеется, мы знаем, что никто из нас не убивал, но кто же тогда? Кто из врагов Петерсена находился поблизости в это время?
Петер пожал плечами. Георг выпрямился на стуле.
— Наши уверения в невиновности не снимают с нас подозрений. Я убежден, что полиция старается доказать, что виновен именно один из нас, и считаю, что объединенными усилиями мы должны сколотить неопровержимые алиби. Пока все обстоит прекрасно. Но как только полиция узнает, что мы ушли через несколько часов после того, как Петерсен поднялся к себе, начнутся неприятности. Где мы были в течение этих трех часов? Слонялись по комнатам в ожидании, что хозяин все-таки спустится и вежливо скажет «до свидания», но не забывайте: все эти три часа мы провели вместе.
Правда, я выходил на минуту из комнаты вынуть из пальто стержень для чистки трубки, но смогу ли я доказать, что был именно там? Другие тоже выходили поодиночке, но куда и зачем? Возможно, в туалет, но разве полиция не может предположить, что они именно в это время убивали Петерсена? Сказать по правде, положение невыгодное для каждого из нас, но если мы будем держаться вместе, нам, пожалуй, удастся выпутаться из этого кошмара. Хорошо еще, что благодаря утреннему звонку Петера, мы смогли договориться и заявили полиции, что мирно распрощались с Петерсеном за несколько часов до убийства… Давайте смотреть правде в лицо. Возможно, сначала полиция и не заподозрит нас, но пока настоящий убийца не найден, нельзя чувствовать себя в полной безопасности.
— Все это прекрасно, — вмешался Енс, — но я все-таки настаиваю, что только Лотта поможет нам избавиться от подозрений полиции и избежать скандала в газетах. Мы все время забываем, что Лотта, видимо, была в доме Петерсена в то время, когда его убили. Может быть, она, хотя бы мельком, видела убийцу. Лотта очень наблюдательна, и никакая метель не помешает мне отправиться к ней и все разузнать.
Полузакрытые глаза Георга блеснули.
— В таком случае, я поеду с тобой. Если она видела убийцу, то сейчас ей быть одной в пустом доме очень опасно. И пока мы не знаем, кто убийца, лучше если ее будут охранять двое.
— Ты хочешь этим сказать… — лицо Ютты побагровело от бешенства, — ты хочешь этим сказать, что мой муж?..
— Я ничего не хочу сказать, абсолютно ничего, дорогая Ютта. Все мы друзья, а друзья должны хоть изредка помогать друг другу. — Голос Георга стал бархатным. — Бели Лотте угрожает опасность не лучше ли, если защищать ее будут несколько человек, а не один? В противном случае этот единственный может быть заподозрен.
Ютта переводила взгляд с одного на другого. На ее щеках горели пятна. Она прикусила губу и посмотрела на Енса, ища поддержки.
— Георг прав, — пробормотал Енс. — Не будем ссориться. Пока не найден настоящий убийца, все мы под подозрением, и нам лучше держаться вместе. Ради всего святого, поедем к Лотте и расскажем ей, что произошло в тот вечер.
Петер со стуком поставил стакан на стол.
— Предложение Георга может ошеломить кого угодно. Я хотел отправиться к Лотте прямо отсюда, и думаю, что ей удобнее принимать одного гостя, а не целое скопище. Но, чтобы убедиться, что вы не поотрываете друг другу головы, я поеду туда вместе со всеми.
— Давайте поедем как цивилизованные люди, — предложила Ютта. _ Сейчас расстанемся, чтобы захватить свои вещи. Нам не удастся вернуться домой сегодня ночью. Хорошо еще, если в такую погоду благополучно доберемся туда. Я оденусь, как на лыжную прогулку, и вам советую сделать то же самое. Если мы застрянем на несколько дней, лучше если полиция примет нас за компанию молодежи, которая приехала к подруге кататься на лыжах. — Ютта наморщила лоб, смахнула слезу и закончила: — И, ради бога, останемся добрыми друзьями. Кому будет легче, если мы вцепимся друг другу в волосы, оттого что какой-то сумасшедший бродяга убил Петерсена, которого ненавидели все?