Волчье отродье

Полупрозрачных русалок в темном озере с заросшими камышом берегами. Их холодные глаза пристально следили за пробегающим мимо пришельцем.

Скрытных лесных существ, чьи неясные контуры плыли, мерцая, за переплетенными ветвями кустарника.

Болотных тварей, водящих бесконечные хороводы вокруг призрачных, одуряюще пахнущих болотных цветов.

Он чуял следы людей. Следы зверей и птиц. Следы никому не ведомых существ, оставленные на причудливом переплетении лесных тропинок.

Он отчетливо знал, что некоторые тропинки ведут туда, куда не дойти просто так. Не доехать, не долететь, не добраться. Они вели в Иные места, пересекаясь в причудливой трехмерной проекции, сворачивая, раздваиваясь и растраиваясь, исчезая так же внезапно, как и появились.

И вдруг среди путаницы нездешних троп, палых листьев и узловатых корней он отыскал Страшный След. Пашка так испугался, что невольно отпрыгнул и жалобно завизжал — рот его отчего-то отказывался издавать членораздельные звуки. Потом пересилил себя, подошел снова, осмотрел, тщательно обнюхал. Нет, чутье не подвело его. Страшный След не имел запаха. Никакого. Он выглядел как новенький, единственный четкий отпечаток человеческой ноги на влажном суглинке тропы, края еще не успели расплыться. Но тот, кто оставил его, не мог быть человеком.

Арчи бесился от ярости. День сегодня не задался с самого начала. И она! Как она могла так поступить! Да еще в такой день, когда луна властвует над миром, заставляя его кровь бурлить в жилах. Предательница. Лживая стерва. Она посмела так говорить с ним! Посмела поднять руку на своего хозяина, низкая человеческая тварь!

Хуже всего было то, что сейчас он не мог даже сорвать зло ни на ком из своих слуг.

Вот они все, сидят кружком около огромного валуна, надежно укрытого в глубине Битцевского лесопарка от посторонних глаз. Вряд ли кто из людей сможет добраться сюда сквозь дебри колючек и плотно переплетенных ветвей кустарника.

Лежащий за надежной живой преградой камень был таким древним, что помнил еще времена, когда кругом не было ничего, кроме темноты, убийственного холода и бесконечного льда. Даже ночи были беззвездными, а небо затягивали черные тучи. И вот однажды в робкий просвет в оскверненных небесах пробился лунный луч. Он не нес с собой живительного тепла, способного прогнать холод, но слабо осветил окованный шершавой ледяной коркой валун. И огромную звериную тень рядом.

Великий Отец волков, сын Лилит, оперся когтистой лапой о дремлющий камень и отпечатал свой след навеки.

С тех пор дети Отца собирались здесь каждое полнолуние перед началом охоты.

Но сегодня, в столь прекрасную и жуткую осеннюю ночь, когда все живое вспоминает о Великой Зиме и потому страшится прихода зимы малой, охота задерживалась. Арчи чувствовал, как бешенство затапливает его разум словно талая весенняя вода. Еще немного, и он бросится на того, кто стал помехой их смертоносной игре.

Нет, не бросится. На того, кто стоял перед ним на поляне, спокойно облокотившись о священный камень, Арчи даже боялся поднять глаза. Он смотрел на пожухлую осеннюю траву, серебристую в лунном свете, и мечтал о том, чтобы не имеющий запаха пришелец был просто человеком и можно было бы кинуться, свалить его на землю и вцепиться зубами в глотку.

Но пришедший ниоткуда не был человеком. И обладал правом приказывать ему, Королевскому оборотню, праправнуку Лилит. Это было невыносимо.

— В следующее полнолуние по тропе между часом Нетопыря и часом Волка пройдет человек, — продолжал пришелец, глядя куда-то поверх головы Арчи. — Он будет один, и вы его убьете. Его никто не хватится.

Арчи и его стая внимательно слушали негромкий, внятный голос, хорошо различимый в тиши ночного осеннего леса. Пришельца отнюдь не смущало, что он беседовал со стаей собак.

— Значит, говоришь, старая дача освободилась? Интересно. Посмотрим. Ну ладно, в этом месяце все, — заключил он наконец. — Теперь слушай меня ты, вожак.

Арчи втянул носом воздух. Отсутствие какого бы то ни было запаха доводило его до исступления. Казалось, что с ним говорит призрак. Даже русалки, и те пахнут. Мертвечиной, гнилью — но это все-таки лучше, чем ничего.

— Дни твои сочтены, я знаю, — огорошил его пришелец. — И ты тоже знаешь. Позаботься о наследнике, который продолжит твое дело, волк.

Не прощаясь, пришелец развернулся к стае спиной и пошел прочь с поляны, ничуть не волнуясь, что оставляет за собой несколько десятков бродячих собак и глухо рычащего огромного волка с горящими от ненависти глазами. Дойдя до самого края, он вдруг обернулся:

— В твоем лесу появились новенькие, вожак. Их нужно разыскать.

С этими словами он вошел в самую чащу хитросплетения веток и сучьев и без малейшего звука исчез в ней.

— В лесу новый запах, повелитель, — пролаял один из псов, подбираясь ближе к Арчи. — Мы разыщем их или будем охотиться?

Огромный серый вожак молнией метнулся к задавшему вопрос, сбил пса с ног, одним ударом страшных клыков рассек шейную артерию. Потом долго стоял над бьющимся в конвульсиях мохнатым телом, оглядывая исподлобья остальных. Псы жались друг к другу, подвывали от страха. Никто больше не стремился подвернуться вожаку в минуту скверного настроения.

Продолжая биться в конвульсиях, тело убитого пса изменялось до тех пор, пока не стало… мертвым человеческим телом. О нем придется позаботиться, но позже. Не сейчас.

Гнев Арчи, утоленный убийством и вкусом крови, стал утихать. Пора начинать охоту.

— Сегодня мы охотимся с северной стороны. Новеньких не трогать, пусть бегают пока на свободе, — глухо прорычал он.

Арчи запрокинул косматую страшную голову, и тоскливый и жуткий волчий вой разорвал стылую октябрьскую ночь. Ему вторил многоголосый хор стаи.

Глава 4

Пока Пашка бегал по лесу, наслаждаясь свободой и красотой ночного времени, Игорь видел сон. И сон этот был наполнен причудливыми видениями и образами.

Ему грезилась темная тень, наползающая на лес. И корни деревьев, иссушенные, скорченные, лишенные жизни и влаги. Палые листья пахли гнилью, поваленные стволы слабо фосфоресцировали в сумраке ночи, и где-то под этой преющей подстилкой кишели маленькие испуганные существа: мыши, землеройки, еще какие-то мелкие зверьки.

Игорь знал, что они боятся. Что они боятся его — того, кем он должен стать. Луна с темных небес смотрела на него пристально и безжизненно, как белесый глаз мертвеца.

Что-то беспокоило мальчика, некое неугомонное, древнее желание, настойчиво требующее немедленного утоления. Он по-звериному понюхал воздух, опустил нос к земле.

Маленькие зверушки, созданные для того, чтобы отдавать свои жизни и питать то существо, что жило теперь в нем, испуганно затихли под своей лиственной подстилкой. Лишь в кустах справа от тропинки раздалось робкое шуршание.

— Я голоден, — сказал себе Игорь, ощущая сосущее чувство где-то в глубине желудка. — Я зверски голоден. Я должен поесть.

Серая тень стремительно метнулась в сторону и исчезла в зарослях орешника. Через мгновение оттуда послышались отчаянный писк, возня и глухое рычание.

…— Приветики, — раздался в телефоне неестественно-бодрый голос Леши. — И как, волки тебя не загрызли?

Пашка осторожно кашлянул. На какое-то мгновение ему показалось, что он не сможет произнести ни слова.

— Порядок, — с трудом выдавил он.

— Оно и слышно, — отозвался его друг. — Заболел, что ли?

— В общем… да.

«Зачем обманывать единственного человека, которому я могу довериться? — в отчаянии спросил себя Пашка и сам же ответил: — Незачем».

— Слушай… тут такое дело, я не буду тебе по мобильному рассказывать, можешь после школы зайти, пока матери нет?

— Это по поводу нашего вчерашнего разговора в «аське», да? — поинтересовался догадливый Леша. — В чем проблема, конечно, зайду. Ничего не надо принести? Аспирина там?

— С меня реланиума хватило, — буркнул его друг. — Разве что сок томатный захвати.