Страница 26 из 62
Кирка преграду все ж пробила, казак хекнул-гикнул, поднатужился и вскрыл настил. Дальше пошло легче – панночка на раз подвышибла молотом толстые доски. Раззявился провал, в который и лунный свет-то не заглядывал. Пахнуло изнутри чем-то дурным и редкостным. С Хомы азарт мигом слетел: одно дело кладоискательству предаваться, другое лезть в заведомо нехристианскую ловушку. Покойные иудеи чего угодно могли там запрятать.
— Огня бы надо, — сказал казак, спешно отступая от адской дыры.
— На огонь мошка летит, – проскрипела ведьма, похоже, тоже встревоженная недобростью тайного клада.
Слуги и хозяйка смотрели на дыру. Соваться внутрь никому не хотелось: вроде и манил клад, но и пугал нешуточно.
— Глянь-ка, Хеленка, что там, — приказала ведьма. – У тебя очи зоркие, ночные. Но не лезь, сверху глянь.
Панночка мотнула гривастой головой, но к дыре подступила – не иначе, как и самой было любопытственно. Опустилась на колени, откинула мешающие волосы, глянула во тьму подземную, да тут же отпрянула.
— Сидит, значит? – проскрипела хозяйка.
Хелена кивнула, не отрывая взгляда от дырищи.
— Всё одно, нужно гроши доставать, — проворчала ведьма. - Анчес, не стой как неродной, бери девицу за стройны ножки, отдёрнешь, ежели ухватят её. А ты, казаче, что рот раззявил? Вооружался для чего?
Хома опомнился, выхватил пистоли и взвел курки.
— Своих не пореши, — напомнила хозяйка и протянула паненке еще один инструмент. Хелена бестрепетно взяла мёртвую руку – сухие пальцы той мигом растопырились на манер жутковатой хваталки и алчно зашевелились.
Анч, вздыхая, обхватил паненку чуть пониже невеликой, но этак весьма и весьма душевно налитой дупочки. Хелена решительно занырнула во тьму, принялась подцеплять что-то невидимое своим сухоруким крюком. Хома держал пистоли наведёнными на клад и скапливал казацкое мужество. Да что ж оттуда может скакнуть? Змей насовали? Гиенов? Или иные ядовитые гады в темноте той обретаются? Как бы не промахнуться…
Вынырнула панночка, потянула Сух-Руку. В мёртвой длани качался подцепленный за край ткани узел – судя по усилью скрипящих костяшек – тяжёлый. Подняв из провала, Хелена попробовала выдернуть добычу из сушеных пальцев – те вцепились вовсе намертво и не отдавали.
— Да помогите девке! – приказала хозяйка.
— Я ж её держу, — отозвался Анчес, старательнее облапывая девичьи бёдра.
— Так, а я ж с оружьем, — справедливо указал Хома, которому касаться умной мертвой руки хотелось ничуть не больше, чем гишпанцу.
Ведьма простонародно выругалась и принялась самолично отбирать у Сух-Руки добычу. Пришлось бить магическую длань по костяшкам.
— Как в своё вцепилась, дрянь скаредная!
Наконец, узел с обнадеживающим звоном бухнулся на землю. Ведьма разрезала тряпку – под ней был замысловатый медный горшок. Фиотия осторожно встряхнула посудину – из горловины посыпались монеты. Славные такие монеты, хоть и тусклые, но уж точно золотые. Хома отчетливо видел дукаты и червонцы – э, тут бы и зачерпнуть горсточку, а лучше сразу две!
— Еще есть? – спросила ведьма, небрежно засыпая золото пополам с рыхлой землей обратно в сосуд.
Хелена кивнула и вновь погрузилась с Сух-Рукой в дыру.
— Осторожнее! – напомнила хозяйка.
На сей раз пришлось ждать улова подольше – видать, не подсекался клад. Наконец, Сух-Рука выудила свёрток. Оказалось, опять монеты, да ещё золотые цепки-кольца.
— Что там ещё? – спросила хозяйка, увязывая ветхий и рассыпающийся сверток в передник.
Панночка лишь дёрнула дупкой, занявшись вываживаньем следующей добычи. Потянула Сух-Руку – в перстах той был зажат свиток на двух кругляшах. Хома такие раньше видывал – иудейские, вовсе пустая грамота, её никто не в силах прочесть.
— Ты что?! – тут же вскинулась ведьма. – Положи, где взяла. Оно нам и даром не нужно.
Панночка вновь заёрзала, укладываясь на живот, но тут Сух-Рука, видать, подустав и озлобившись, нагло швырнула свиток в яму.
— Что творите, варвары! – ведьма подскочила к кладу, одним махом рванула прочь Анча, тот поволок за ноги паненку… Но было поздно – в яме что-то завозилось.
— Зарывайте, дурни! – гаркнула Фиотия.
Слуги похватали лопаты, Хома сунул пистолеты за кушак, принялся швырять на дыру остатки досок. Не особо выходило: часть крышки и земли провалилась вниз, часть вылетела обратно – крепкий ком глины угостил гишпанца по лбу. Потом из подземной прорвы что-то начало выкарабкиваться. Хома больше с изумлением, чем с испугом, увидел на редкость мелкого беса: согнутого, тощего, с паскудной рожей и волосьями сплошь в колтунах. Мерзкое создание закрутило головой, тараща свои рачьи глазки.
— Не выпускай! – скомандовала ведьма.
Не пристало казаку перед погаными карлами отступать – Хома ткнул мелкого чёрта лопатой, сшибая обратно в дыру, да нечисть оказалась цепкой. Бес ухватился лапами за инструмент, прихватил его зубами…
Хома и охнуть не успел, как лопата оказалась погрызена до самого черенка. Да что ж за тварь такая?! Да подавись ты…
Чахлый, но грызучий чёрт немедля выплюнул выпущенный казаком остаток лопаты и вдвойне усерднее полез из ямы. Хома выхватил пистолет…
— Не шуми сразу, все полезут! – предостерегла ведьма.
Да что такое?! Откуда еще и «все»?!
— Бечь нужно! — призвал кобельер, в два прыжка оказываясь весьма далеко от клада.
— Куда?! Шпагой его руби! – Хома схватил кирку.
Панночка опередила – свистнул молот, высоко вознесенный нежными ручками, и тяжелая железяка опустилась на вытянутую башку подземного чёрта. Раздался звонкий костяной звук, но бесов череп выдержал – видать, из сплошной кости в пекле точили. Хелена немедля двинула стойкую нечисть ещё разок – звонче вышло, но чёрт лишь растопырился над разворошённым кладом, словно над нужником расселся. Прыти, правда, поубавил – лишь уродливой головой мотал. Хома ткнул его киркой под рёбра, пытаясь спихнуть в дыру. Нечисть, хоть и оглушённая, за инструмент немедля уцепилась. Казак пихал супротивника изо всей силы, но чёрт стойко упирался, его колени растопыривались всё шире и шире, разрастаясь и становясь всё голенастее. Да это не чёрт, а вовсе паук какой-то!
Клац-клуц-клац! – разнеслось над пожарищем. Панночка разошлась и крушила вражину со всего маху, только молот и летал. Сокрушить, может, и не удалось, но вбила лихая дивчина врага в дыру, словно сваю в песчаное дно пруда-ставка. Ещё корячились тонкие паучьи колени, но голова уже ниже ушла. – Хрум! – молот сломил ногу чёрта, было слышно, как тот плюхнулся на дно тайной ухоронки.
— Прикопать бы, да вот только… — начал Хома и задохся…
Из дыры вылезла тонкая рука, шустро скребя пальцами с грязными ногтями, поползла на звук казацкого голоса. Удлинялась и удлинялась, словно диковинный побег вьюнка волшебно рос. Опомнившись, Хома ударил каблуком по мерзким пальцам. Скрипели под сапогом паучьи косточки, но бесовы пальцы всё норовили ухватиться за обувку: то ли разуть казака, то ли выше взобраться. Не-не, определенно выше стремились, не иначе как к горлу!
Хелена била по живучей руке молотом, да только попасть было трудно – чертова конечность извивалась, куда там той прищемленной гадюке. Вздрагивала земля под ногами, взлетали комья от плуга-молота, металась, пытаясь спастись, чёртова рука. Все ж и по ней попадали крепко, и когда та чуть попритихла, взмокший Хома подхватил лопату и принялся скидывать измочаленную конечность в дыру. Останки руки трепыхались, подобно поганому щупальцу неведомого чудища, но всё ж шлепнулись вниз.
— Отойди, дурень! – приказала ведьма, пятясь прочь с узлом добычи и Сух-Рукой.
Хома поспешно отступил. Гух-гух-гух, — резво заработала за стеной своим молотом панночка.
— Под низ вдарь! – азартно пискнул невидимый пан Анч.
Хома видел, что в яме опять что-то шевелится, но тут панночка выдала особо крепкий «гух» и угол ещё стоящей стены начал заваливаться, накрывая яму. Поднялось облако пыли…
Чихая и кашляя, кладоискатели отошли подалее от захоронки.