Чужая осень (сборник)

Генеральный менеджер обиженно посмотрел на меня, а потом снова развеселился.

— Я тут конкурс буду спонсировать, через три месяца, мисс Южноморска выбирать, так у меня в связи с этим сразу вопрос возник: можно ли этим аферистам сделать предварительную оплату?

— Все, что работает на результат, оплачивается безо всяких разговоров. Я даже закрою глаза, если при этом ты используешь служебное положение для достижения личных целей. Помолчи, думаешь, не знаю о твоих подвигах на прошлогоднем конкурсе, когда ты председателем жюри был? Разве что с ведущим не переспал, потому что мужики не в твоем вкусе. И за аферу с «Плейбоем» я за тебя рассчитывался. Ты мне еще должен, не забыл?

С «Плейбоем» он тогда здорово придумал, только потом это боком вылазило всей фирме. Пообещал каждой из трех финалисток, что сделает им контракт с журналом «Плейбой», за съемку, вроде бы; им будет положено по восемьдесят тысяч долларов. Девки, конечно, расширили глаза и ноги на такое сообщение, но журнал «Плейбой» к ним интереса почему-то не проявлял. Тогда финалистки осадили «Козерог» и мне пришлось самолично исправлять ошибку генерального менеджера. В конце концов этих девочек щелкнули одновременно, именно в таком виде, о котором они мечтали. И в журнале «Пентхауз», предназначенном для Югославии, появились их изображения. В Сочи, у городского фонтана, а над фотографией заголовок «Свобода приходит в Россию». Где той Америке до нас? Попробовал бы там фотограф посреди города обнаженных натурщиц щелкать, так на нем бы самом наручники защелкнули.

Одна незадача оставалась, по восемьдесят тысяч им никто не заплатил, так что пришлось мне выдать этим потерявшим всякие надежды забогатеть по части долларов телкам, штуку баксов на троих и потерять их на веки вечные. Хотя моей добротой тут же воспользовался Рябов, трахнувший первую мисс. Не знаю, может он ей съемку в порнофильме обещал или еще что-то, но Косте пришлось довольствоваться третьим местом конкурса «Мисс Южноморск». Вот эту девушку в кино и сняли. Был заказ от одной из немецких фирм, давали тридцать тысяч марок за видеокассету на тему «Порно и перестройка». Хотя сама по себе перестройка — такое порно, что в дополнительных штрихах вряд ли нуждается.

Константин от своей гнусности это кино и снял. Режиссер в нем погиб гениальный, во всяком случае, не хуже любой другой порнухи сработано. Видел я этот фильм — все то же самое, разве что одна из девок была почему-то в буденовке, а вторая самостоятельно доводила себя до оргазма под портретом вождя революции. А все остальное — привычно и неинтересно. Самая главная деталь того фильма заключалась в том, что Костя заработал двадцать тысяч марок, а все его операторы, продюсеры, осветители и актеры, вместе взятые, в два раза меньше.

Может, подсказать генеральному менеджеру, чтобы фильм этот он прокрутил на своем вечере в честь Великого Октября? В самом деле, там же столько революционных деталей, одна только групповуха в кабинете, сильно напоминающем обкомовский, чего стоит. Однако к менеджеру я пришел по личному делу, а вовсе не для того, чтобы облегчить его производственные заботы.

— Ты мне еще должен, — повторил я, — не забыл? Помолчи, в своем деле ты принц, когда что-то говоришь. Но стоит тебе закрыть рот — сразу превращаешься в короля. Так что мне будет приятно таскать на себе шубу с твоего королевского плеча.

И я потянул с вешалки его роскошное кожаное пальто.

К моему счастью генеральный менеджер просто онемел. Вот бы так всегда во время наших производственных совещаний.

— А если тебе новая шкурка понадобится, пойди к своим корешам из «Плейбоя», сфотографируйся на обложку. Думаю, за твое фото восемьдесят штук баксов не дадут, но на новый гардероб из дермантина с головой хватит.

Пока генеральный менеджер не пришел в себя попутно выдавая словесный водопад, я отправился к себе, заодно предупредив Марину:

— Для менеджера я буду только после годовщины Великого Октября.

Марина кивнула головой, я открыл дверь своего кабинета и, увидев в нем Рябова, машинально бросил взгляд на часы. В запасе оставался час с небольшим.

— Спешишь? — поздоровался Сережа. — Интересно, куда?

— Ты бы лучше ко мне интерес проявлял раньше. Безопасность, береженого… И чтобы потом не говорил — это я сам придумал шоссейные гонки и стрельбу по движущимся мишеням. Говори о главном.

— Велигуров уже пятки смазывал. Почувствовал старичок неладное. Но мы его убедили продать коллекцию. Он целый контейнер на территории военного аэродрома успел спрятать сразу же после разборов с «Ромашкой». Не зря я его три месяца под контролем держал. Так что, не мог я одновременно несколько задач успеть решить. И так люди с ног валятся.

— Я понимаю, Сережа, это только мы обязаны работать сверхурочно. Так что, кроме зарплаты, гарантируй ребятам премию. Вы что, аэродром захватили?

— Ну, захватили. Хотя было бы у меня еще две группы… Так вот, этот режимный объект у наших конторских партнеров давно был под наблюдением. Я только ускорил операцию. Взяли эту кампанию с поличным. На аэродроме у Городецкого свои люди. Прохождение грузов через режимный объект обеспечивал майор-пограничник и один из начальников дежурной смены. Они дали коридор грузу прямо на летное поле. «Ан-12» был уже готов к вылету, а они с ЗИЛа перегрузкой занимались. Тут их и прихватили.

Кстати, Вершигора в операции тоже участвовал. Совместные действия отдела борьбы с организованной преступностью и службы безопасности.

— Плюс помощь «Содействия».

— Это точно, — коротко хохотнул Рябов. — Пока они преступников вязали, мои ребята его контейнер вывезли. Теперь уже твой контейнер.

— Как Велигуров?

— Чуть не обгадился от страха, — брезгливо заметил Рябов. — Тебе это не удивительно?

— Нет, Сережа, палачи, как правило, трусливы. А твои действия потом никаких эксцессов не вызовут?

— Какие эксцессы? Мои же ребята в форме были. Я, правда… — замялся Рябов. — В общем, они были в своей тренировочной форме. Только я на них береты с эмблемой «Сокола» нацепил. А все уже знают — без «Сокола» ни одна серьезная операция не проходит. Тем более, что мы действовали так, будто прикрывали тыл группе захвата. И контейнер не очень большой. Килограммов триста. Сколько он может стоить? — с этим вопросом Рябов превратился из начальника службы безопасности в моего младшего компаньона.

— Еще не знаю. Но в свое время Вышегородский оценил это собрание в пятьдесят миллионов долларов. Цены на искусство за год прыгнули минимум в три раза — это во-первых. Но, во-вторых, мы не знаем: все ли загрузил в этот контейнер Велигуров. Может, что-то спрятал в другом месте.

— Нет проблем, Велигуров пока у меня…

— А в третьих, я считаю: оценка Вышегородского явно занижена, Так что, думаю, на твою долю придется миллионов двадцать, если, конечно, содержание контейнера полностью соответствует моему списку.

Я надавил кнопку селектора.

— Марина, два кофе.

— У меня еще проблема. Баранаускаса мы перехватили. А вот Городецкий с утра… Я же говорил, что людей не хватает.

— Людей не хватает? Рябов, ты же заявлял в свое время, что в любую минуту можешь тысячу бойцов под ружье поставить. А если нужно, к вечеру их число утроится.

— Я не отказываюсь. Но одно дело наши ребята или драчуны-каратисты. А совсем другое — слежка. У нас всего несколько человек, которые этим профессионально заниматься умеют.

— Я уже понял, как они умеют. Петр Петрович исчез?

— Как только отыщем — его нужно кончать.

Если Сережа не знает, что его планы совпадают с желаниями Игнатенко, значит Воха выдержал экзамен.

— Бесплатно кончать? — снова удивляюсь я. — Рябов, мы не такие богатые. И что будет, если Игнатенко выкрутится? Хотя СССР разбился на маленькие советские союзики, это мало что меняет. В стране чудес живем, не забывай.

— Ты всегда говорил — в стране непуганных идиотов. Так что идиотничать я тебе не позволю. Хватит последнего ночного приключения. Я же тебя знаю. Если ты не идешь в атаку во время разговора, значит, что-то при себе держишь. Он сейчас опаснее, чем два ликвидатора. И если следствие по делу Игнатенко спустят на тормозах, а Городецкий останется в живых — нам предстоит такая война…