Страница 69 из 113
— Да что тут пробовать, их только вчера перегонщики доставили, — говорит кто-то из местных техников. А прибывший вместе с нами инженер полка капитан Глеб Копылов многозначительно возражает:
— Порядок есть порядок!..
И наши техники и механики проверяют все, уточняют, если вдруг возникло сомнение: они приучены к порядку не только своим старшим начальником: маршрут дальний, а лидера не будет — полетим сами. Техника должна работать безупречно.
Через день улетели. Накануне побывали на базаре, накупили ребятам гостинцев, загрузили все лючки, куда только можно было что-нибудь положить, пристроить, даже пустые патронные ящики использовали как «тару» — затолкали туда узелки да пакеты. И за бронестекло, что за спиной, тоже кое-что пристроили.
Наконец, взлетели, легли на нужный курс. Садились в Махачкале, затем в Армавире и, наконец, в Новочеркасске (вот он, мой Хотунок!). Нигде никаких осложнений, никаких задержек. Погода всюду — как по заказу. Только родной Новочеркасск встретил низкой облачностью и снегопадом.
Садиться было сложно. Однако все прошло нормально. Зарулили, заправились, уточнили у синоптиков погоду на маршруте. Ничего утешительного не услышали: погоды нигде дальше нет — ни в Мариуполе, ни в Мелитополе. А нам в Асканию Нова надо!
Осталось одно — терпеливо ждать, «ловить» погоду. А дом ведь — рядом! Тянет туда. Ой как хочется повидаться со своими!
И вот вечером всей гурьбой — целой дюжиной крепких, веселых, задорных парней — заваливаемся в мой родной дом, на Ермаковскую 99. Моя тетя Анастасия Ванифатьевна в первое мгновение, увидев нескончаемую, как ей показалось, вереницу переступающих порог гостей, даже растерялась, пришла в ужас, но вдруг заслышав мой голос, радостно воскликнула:
— Костя!.. — и бросилась меня обнимать.
Алексей Черников тоже пожелал выразить сыновнее чувство, но Трапочка его опередил:
— Добры вечар, маманя! Принимайте сынов. А на стол, на табуретку ребята уже выкладывали хлеб, консервы, колбасу, мандарины…
— Зачем? — смутилась мать. — Сейчас картошки наварю, поужинаем.
— Конечно, поужинаем! — заулыбался Трапочка, — да еще и по рюмочке винца за ваше здоровье выпьем! — и торжественно извлек из куртки бутылку «токая».
Тут и соседи на голоса заглянули, в одно мгновение весь двор известили:
— Костя с ребятами приехал!
Слово к слову, а тут новость и для меня:
— А брат твой Колька ведь тоже тут!
— Как это, где?!
— Да в госпитале, на Московской, в здании Первой школы.
— Близко ли это? — загорелся Клубов.
— Да вот же, недалеко, — отвечаю, — десять минут ходьбы.
— Надо идти к нему. Прямо сейчас.
— Да, чай, не пустят, — усомнился кто-то. — Строго нынче там.
— Пошли, пошли, ребята! Проведаем парня.
Всей гурьбой в госпиталь и завалились. Да прямо к начальнику. Так, мол, и так — летим на фронт, ждем погоды. А тут вдруг узнали, что брат одного из наших летчиков у вас на излечении находится. Повидаться пришли.
— Это можно. Только чтобы порядок не нарушался…
— Все поняли, товарищ подполковник, — ведет «переговоры» Клубов: порядок ни в коем разе не будет нарушен!
А через несколько минут, глядим, в сопровождении лечащего врача заходит в кабинет Николай.
— Костя, ты? — воскликнул с порога. Мы бросились друг к другу… Лечащий врач говорит:
— Через два-три дня уже выпишется. Рана зажила, скоро и в строй можно будет направить.
— А куда пойдет?
— В запасной полк. Клубов тут же нашелся:
— А не лучше ль в наш полк? Все время воюет, найдется дело и для Николая, заберем его с собой, оружейником станет у брата — будет «семейный экипаж».
— Не имеем права, — отвечает врач.
— Да какое тут право надо? Расписку дадим — так, мол, и так: в 16-й гвардейский авиаполк взяли парня.
— Ладно, — сказал начальник госпиталя. — Пусть по-вашему будет. Только утром пусть кто-нибудь из вас придет за документами.
Николай сияет: не ждал, не гадал…
Возвратились домой «чертовой дюжиной» — нас ведь теперь оказалось… тринадцать. Шутим, смеемся, «обыгрывая» этот факт. Примета, мол, неверная — все наоборот у нас выходит…
Картошка уже сварилась. Садимся за стол. Всем место нашлось, и гостям нашим — тете Варе да тете Паше Поповым тоже. Застолье получилось на славу.
Мать об одном тревожилась: где на ночь всех разместить?
— Не беспокойся, у нас это просто делается.
— Да как же?..
Просто и вышло. Стол придвинули к стенке, на полу постелили все, что можно было постелить, — и улеглись. И через несколько минут все уже спали крепким, здоровым сном уставших зa день людей.
Рано утром — стук в дверь. Открываю. Заходят директор школы, учителя, среди них — и бывшая моя классная руководительница Зоя Федоровна Пастухова: повидаться пришли, а заодно приглашают на встречу с учащимися. Очень просят: первый ведь учебный год после освобождения города от фашистской оккупации…
— А что? Дело-то важное. Надо детям доброе слово сказать! — говорит Николай Новиков. Ребята дружно поддержали идею.
Идти недалеко — школа ведь через дорогу. Половина здания занята под госпиталь, вторая половина — классы. В прежние времена здесь было реальное училище. Перед войной — Третья средняя школа. Мне довелось учиться в ней. Чисто, уютно было. В физическом, химическом, биологическом кабинетах — различное оборудование, наглядные пособия, макеты, приборы… Теперь ничего не осталось — фашисты разбили, разграбили…
Встречу проводили в вестибюле. Выступающий взбирался на табуретку, чтобы его лучше видели и слышали ребята, и рассказывал им о том, как наши воины дерутся на фронте, призывал хорошо учиться, помогать старшим.
Видим вдоль стен взрослых — забинтованных, в халатах, с костылями в руках. Оказывается, и раненые тоже заинтересовались нами — пришли послушать товарищей боевых.
С затаенным вниманием ловили ребята каждое слово Клубова, Ивашко, Черникова…
Дали слово и мне. Прямо скажу: никогда не испытывал такого волнения, как в эти минуты. Хотелось сказать очень много, хотелось выразить чувства, которые вдруг сильно и властно овладели мной здесь, в родной школе. Враг поломал наши планы, втоптал в грязь мечты. Он посягнул на самое святое — на землю нашу, на Родину, на солнце, на жизнь.