Страница 26 из 47
К счастью, ни в сундук, ни в рюкзак заглядывать Вадим не стал. Вместо этого он пригласил меня к столу.
Сунув за щеку карамельку, я внезапно ощутила острый приступ раскаяния. Какая же я все—таки свинья! И еще обвиняю в чем—то Себастьяна, а сама в сто раз хуже его! Хорошо же я воспользовалась гостеприимством человека, которому к тому же хватило благородства вступиться за совершенно незнакомую девицу! Отплатила за добро, нечего сказать. Мои угрызения совести облегчала единственная мысль о том, что я не собиралась никому выдавать Вадима, я только хотела узнать, не такую ли гранату кинули в окошко Кириллу. Потому что гранаты в сочетании с тем фактом, что сначала я, а потом Юля встретили Вадима возле дачи Листовских, которая находится на довольно значительном расстоянии от его дома, вызывали у меня очень и очень серьезные подозрения.
И еще — надо проследить, куда это мой спаситель ходит по ночам. Не встречается ли он со своими сообщниками?
— Мне тут рассказали, что твой дедушка был колдун, — брякнула я, решив таким образом завязать светскую беседу.
— Вообще—то мой дедушка был доктор медицинских наук, профессор, член Академии наук и лауреат Ленинской премии, — усмехнулся Вадим. — Но «колдун», разумеется, звучит интереснее.
— Извини, — я, кажется, даже покраснела.
— Да ничего страшного. На самом деле те, кто прозвал дедушку колдуном, были совсем недалеки от истины. Ведь просто сварить отвары и настои может каждый, а вот сделать эти настои целебными дано далеко не всякому.
— Ты хочешь сказать, что собрать нужные травы в нужное время и приготовить их, соблюдая определенные пропорции, недостаточно для того, чтобы получилось лекарство?
— Достаточно. Но это лекарство будет гораздо менее эффективным, если человек, изготовивший его, не обладает своего рода даром.
— Каким даром?
— Я не совсем точно знаю, как этот дар действует. Но с его помощью каждая травка, каждый цветок в полную силу проявляют свои целебные свойства.
— А если трава ядовита? — спросила я. Вадим посмотрел на меня с усмешкой.
— Значит, вредные. Но только тогда это будет совсем другой дар.
— Дар от дьявола, — задумчиво пробормотала я.
Вадим пожал плечами:
— Я не верю в дьявола.
— А в бога?
— Я не знаю, есть ли бог. Знаю только то, что в тех местах, откуда я вернулся, его не было. Я его там не встречал. Да и здесь, честно говоря, не вижу.
— Во что же ты веришь?
Он уперся локтями в стол и опустил голову:
— Не знаю. Верю в любовь… Верю в то, что жизнь и смерть — не две разные вещи, а два названия одного и того же… А религия… Знаешь, любая религия со всеми ее обрядами не имеет никакого значения. Наш госпиталь освятили. Но от этого в нем не стало меньше покалеченных. От этого людям не стало легче умирать.
У него задергалось правое плечо, потом голова, лицо перекосилось… Я вскочила:
— Тебе плохо?
— Ничего, — с трудом произнес он, пряча лицо. — Это… сейчас… пройдет.
Я положила ладонь на его содрогающийся затылок и умоляюще посмотрела на свое кольцо. Кольцо засветилось…
И жуткие судороги прекратились. Вздрогнув последний раз, Вадим откинулся на спинку стула, и я увидала крупные капли пота у него на лбу.
— Извини, — прошептал он, с трудом поднимая веки. — У меня это бывает… иногда. Хорошо… в этот раз… недолго.
— Тебе надо полежать, — с жалостью глядя на его измученное лицо, сказала я.
Он слабо кивнул.
— Может, тебе помочь? — Я участливо наклонилась к нему.
— Нет, не надо, — он сделал попытку подняться на ноги.
— С ума сошел! — сердито воскликнула я. Но он все—таки встал и довел меня до двери.
Я несколько раз порывалась предложить ему свою помощь, но он только упрямо качал головой.
— Я навещу тебя вечером, — сказала я на пороге.
— Даже не думай! Я поеду в Москву, к тете.
— Как ты собираешься ехать в таком состоянии?
Он усмехнулся:
— Через пару часов мой вид будет в полном порядке. Стаканчик фирменного зелья — и я свеж, как огурец. Недаром же я внук колдуна.
«Все равно я приду, — подумала я, спускаясь по ступенькам. — Посмотрим, куда ты поедешь, и, если поедешь, то что это у тебя там за тетка такая».
А быть феей, оказывается, иногда даже приятно!
Больше всего на свете мне хотелось не идти обратно на дачу Листовских, обитатели которой успели мне порядком надоесть — все вместе и каждый в отдельности, — а свернуть в лес, найти там полянку посимпатичней, прилечь на травку, подложив под голову рюкзак и, наслаждаясь свежим воздухом и пением птичек, разложить по полочкам беспорядок в моей голове.
Но тут мне вспомнилось, что в рюкзаке у меня спрятана граната, и подкладывать его под голову мне сразу расхотелось. К тому же интересно было, не случилось ли чего—нибудь за время моего отсутствия. Я тяжело вздохнула. Честно говоря, мой подопечный вызывал у меня все меньше теплых чувств, и, если так будет продолжаться и дальше, я прикончу его собственноручно, благо теперь есть чем.
Черную «Победу» у калитки я увидела издалека и злорадно хмыкнула. Приехали, голубчики! А меня—то и нет! И где я — неизвестно! Вот досада—то!
Могила, с сонным видом сидевший на крыльце, подтвердил мои догадки:
— О! Явилась! А тебя тут уже повсюду с собаками ищут.
— Так уж и с собаками? — усомнилась я. Из—за дома появился Даниель, обмахивающийся снятой с себя футболкой.
— Ну наконец—то! — воскликнул он укоризненно. — Ты где пропадала? Мобильный телефон тебе для чего дали? Чтобы ты…
— Где Себастьян? — торопливо перебила я.
— Сидит с Листовским, беседует. У него тут идея одна возникла, и они ее обсуждают по тысячному разу…
— Отлично — сказала я, схватила Даниеля за руку и, не дав ему опомниться, быстро увела за дом, отыскала в рюкзаке гранату и протянула ему.
— Откуда это у тебя? — изумился Даниель.
— Неважно. Скажи мне, в окно Кириллу кинули такую же?
Даниель повертел гранату перед глазами и ответил:
— Да, но было бы весьма неплохо посмотреть получше. Год выпуска, то да се…
— Бери и смотри сколько хочешь. Только одно условие — Себастьяну ни слова.
— Нет, ты меня извини, этого я тебе обещать не могу.
Я вздохнула:
— Ну хорошо. Тогда скажешь ему в Москве.
— Не желаешь говорить, где взяла ее?
— Скажу, но потом. Мне нужно еще кое—что проверить.
— И ты отдаешь гранату мне, зная, что Себастьян вытянул бы из тебя правду клещами?
— Вот именно. Так я могу на тебя рассчитывать?
Даниель вздохнул:
— Можешь, конечно. Ты ведь все равно сделаешь по—своему, назло всем. И откуда в вас, в людях, столько упрямства? — покачал он головой и добавил: — Только будь поосторожнее, ладно?
— Хорошо. Спасибо тебе! — ответила я и, растрогавшись, чмокнула его в щеку.
Когда мы подошли к крыльцу, в дверях показался Себастьян.
— Ты где была? — сурово спросил он. — Я уже начал волноваться!
Ничего—ничего! Поволнуйся, дорогой! Тебе иногда полезно!
— Да так, — беспечно прощебетала я. — В лесочке прогуливалась, любовалась флорой и фауной.
Во взгляде Себастьяна читалось недоверие, но в слова оно так и не вылилось.
— А вы что делали? — спросила я, перехватывая инициативу.
— Занимались вашим сегодняшним ЧП, — ухмыльнулся Даниель.
— И каковы результаты?
— Практически никаковы, — ответил Себастьян. — Ничего не пропало, никто ничего не видел, а твоя приятельница Юля намекнула, что мы, мол, сами все это устроили, под твоим чутким руководством. Как тебе удалось так быстро завоевать ее симпатии?
— Это была любовь с первого взгляда, — призналась я.
Себастьян усмехнулся. Я поймала себя на том, что смотрю на него с нежностью, которой он совсем не заслуживал, и немедля доказал это.
— Нам пора ехать, — сказал он. — Проводишь до машины?
Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования. Уже уезжают! А я—то, идиотка, нарисовала себе картину совместного похода на озеро, представила себе долгий летний вечер, путешествие вдвоем к поросшему лесом берегу, нафантазировала бог знает что! Нет, пора признаться себе откровенно: ему просто нравится, что я люблю его, а сам он не испытывает ко мне никаких чувств.