Страница 99 из 102
Затем Ильдрым спустился вниз, к радиотелефонной станции, где стояли орудия полевой артиллерии. Они не представляли большой опасности, но шуму могли наделать немало. Лучше, чтоб и они безмолвствовали. Орудия были обезврежены также без шума.
— Ну, мы отрубили им руки! — задорно сказал Ильдрым, спрыгнув в баркас, который тут же понесся к пароходам, выстроившимся на рейде.
Ильдрым поочередно побывал на всех пароходах, убедился, что орудия готовы открыть огонь, приказал поднять на мачтах красные флаги и поехал на пароход "Пушкин". Здесь вместе с Лукьяненко они уединились в кают-компании. Засунув руки за тонкий кавказский ремешок, Ильдрым шагал по мягкому ковру и диктовал Лукьяненко:
— Правительству и парламенту Азербайджана.
Красный Флот Социалистической Советской Азербайджанской Республики предлагает вам немедленно сдать власть Советскому рабоче-крестьянскому правительству во главе с тов. Наримановым. Красный Флот в этом случае гарантирует спокойствие и мир всему населению города Баку без различия национальностей. Ответ должен быть представлен с получением сего через два часа, в противном случае будет открыт огонь".
Вдвоем отредактировав текст, Ильдрым переписал его начисто и подписал: "Командующий Красным Флотом Советского Азербайджана инженер Ильдрым. 27 апреля 1920 г.".
— Ну, Ян, — взволнованный важностью момента, Ильдрым торжественно протянул бумагу Лукьяненко, — передай по назначению.
Баркас "Врач" принял Лукьяненко и устремился к берегу…
…Когда поступили первые сообщения о начале вооруженного восстания, мусаватские правители срочно связались по телефону с британским верховным комиссаром в Тифлисе Люком, но ни Антанта, ни меньшевистская Грузия уже не могли прислать свои войска.
Главные силы мусаватистов были скованы в Карабахе, а из тех, что находились в Баку, два полка перешли на сторону восставшего пролетариата. Бойцы полка "Ярдым алайы" заняли несколько кварталов города, послали в распоряжение Азревкома броневик, задержали поезд, в котором пытались бежать английская миссия и несколько мусаватских министров.
Тревожные для мусаватистов сообщения поступали со станций Худат и Хачмас: бронепоезд "Третий Интернационал", громя мусаватские заслоны, приближался к Баку.
Паника в парламенте усилилась, когда в полдень на Спасской улице, на квартире доктора Агагусейна Кязимова делегация коммунистов во главе с Гамидом Султановым вручила парламентариям ультиматум ЦК АКП(б), Бакинского бюро Кавкрайкома РКП (б) и Центральной рабочей конференции. Прочитав его, главный парламентарий побледнел и растерянно сказал:
Мы ведь хотели переговоры вести с вами о мире и соглашении. Нельзя же так нарушать международный принцип самоопределения народов.
— Какого народа? Кучки мародеров-буржуа, которая наслаждается кровопролитием? — спросил Султанов.
— Какую кровь льет буржуазия? — сделал удивленное лицо главный парламентарий.
— Примеров очень много, — ответил Султанов. — Межнациональные столкновения, вакханалия, беззаконие, взяточничество, грабежи, убийства и так далее и тому подобное. Вот что нас, азербайджанских коммунистов, заставляет предложить вам немедленно сдать власть Центральному Комитету Азербайджанской Коммунистической партии. В противном случае вся ответственность падет на вас за всякое напрасное кровопролитие. Даем вам срок до четырех часов дня, о чем и прошу передать вашему правительству.
Парламентарии поспешно удалились. Парламент тут же избрал комиссию, предоставив ей карт-бланш в переговорах с коммунистами. Комиссия до хрипоты обсуждала ультиматум, наконец решила пригласить представителя ЦК на переговоры.
На этот раз Гамид Султанов был резок:
— Говорите, что вы хотите? Только короче! Мое время ограничено. Даю вам пятнадцать минут.
— Мы просим полчаса на составление ответа.
— Пятнадцать минут! Ваша власть повисла в воздухе, и поддержки вам ждать неоткуда. Армия, флот, полиция перешли на нашу сторону, железная дорога, почта, телеграф, радиостанция — всё в наших руках.
Но комиссия не уложилась в пятнадцать минут. Она работала над ответом, когда Лукьяненко доставил ультиматум Краевого Флота. В семь часов вечера председатель комиссия зачитал акт о передаче власти Азревкому в 24.00, и парламент тут же утвердил его.
Тем временем вооруженные рабочие заняли обе бакинские тюрьмы, отворили камеры и выпустили на волю всех политзаключенных. Выйдя из тюрьмы, Дадаш Буниатзаде остановил фаэтон и помчался в Шахский переулок.
Среди ночи в эфир полетели радиосигналы: "Всем, всем, всем! Москва, Ленину…" Азревком извещал о восстании народа и взятии власти большевиками, просил братскую Советскую Россию прислать в помощь Красную Армию.
На рассвете члены Азревкома, командиры рабочих дружин собрались на перроне Бакинского вокзала. Медленно подошел бронепоезд "Третий Интернационал". С него сошли командир отряда бронепоездов Михаил Ефремов, группа бакинских большевиков Газанфар Мусабеков, Габиб Джабиев и другие, выезжавшие навстречу Красной Армии, бойцы и командиры XI армии.
Вскоре за первым бронепоездом подошли еще три.
Лукьяненко опешил, когда к нему кинулся статный военный в буденовке и широких галифе, с тремя комсоставскими "разговорами" на гимнастерке.
— Толька! Ян! — радостно воскликнул военный и стиснул Лукьяненко в объятиях.
— Дуда! Вот так встреча! Ты откуда взялся? — обрадовался встрече со старым другом Лукьяненко.
— Вот, приехал с Тимошей. — И Дудин указал на свежую, яркую надпись на броне "Тимофей Ульянцев". — Это я предложил, чтобы бронепоезд назвали именем Тимофея Ивановича. А меня сюда комиссаром назначили.
— Да, не дожил Тимоша…
— А все равно вернулся!
По набережной, среди толпы ликующего народа, с утра запрудившего улицы, вызывая удивление, шел генерал при полном параде. Он высоко держал голову с пышными усами вразлет. В такт его четким и твердым шагам звякали шпоры, ножны шашки бились об сапог. Генерал вошел в здание, где еще вчера заседал парламент.
Член Азревкома, председатель Бакинского ревкома Али Гейдар Караев приветливо поднялся навстречу вошедшему в его кабинет генералу Мехмандарову.
— Здравствуйте, Самедбек, садитесь.
Мехмандаров поблагодарил, но не сел. Он отстегнул именную шашку, полученную в дар за храбрость, бережно положил ее на край письменного стола.
— Гражданин комиссар, я счел своим долгом явиться, чтобы сложить с себя обязанности военного министра Мусадатского правительства.
— Азербайджанский народ уже сложил их с вас, — с улыбкой ответил Караев.
Мехмандаров понимающе хмыкнул.
— Прикажете спороть погоны?
— Не надо, Самедбек. — Караев протянул ему шашку. — И шашку возьмите, вы заслужили ее своими ратными подвигами…
Мехмандаров вышел на улицу, залитую солнцем, музыкой, радостным говором многоязыкой толпы. Генерал был растерян и озадачен. Он был уверен, что его немедленно арестуют. А ему предложили подумать, как он может послужить своим опытом и знаниями молодой армии Советского Азербайджана.
На углу красноармеец наклеивал на стену листовку, перед которой тут же столпились прохожие. Мехмандаров не мог удержаться от улыбки, читая простое до наивности и трогательное по гуманности обращение начальника Бакинского гарнизона Нестеровского:
"Товарищи красноармейцы и командиры XI армии и моряки славного Красного Флота!
Вы всегда должны помнить, что вы приглашены и прибыли в Азербайджан для освобождения рабочих и крестьян и устроения их жизни по образцу Советской России. За все это трудовой народ Азербайджана отвечает вам горячей благодарностью.
".Главную массу населения Азербайджана составляют, как известно, мусульмане, а потому считаю необходимым предупредить красных бойцов об их обычаях и традициях.
1. Женщин-мусульманок не только нельзя затрагивать, но постороннему человеку нельзя с ними даже разговаривать.